— Когда-нибудь вы будете умирать еще хуже, чем Аллен, — бросаю я в ответ.

Командир Джеймсон смеется:

— Будешь показывать свой нрав до самого конца, да? — Она убирает руку и поднимает мой подбородок пальцем. — Какой же ты забавный, мой прекрасный мальчик.

Я прищуриваю глаза. Прежде чем командир успевает среагировать, вырываюсь из ее хватки и глубоко вонзаю зубы в ее руку. Она кричит. Я сжимаю зубы как можно сильнее, пока не чувствую во рту кровь. Командир Джеймсон ударяет меня о стену. Я разжимаю зубы. Пока я моргаю, силясь не потерять сознание, она зажимает свою руку и шипит от боли. Двое солдат пытаются помочь командиру, но она их отталкивает.

— Жду не дождусь твоей казни, Дэй, — рычит командир. Ее рука сочится кровью. — Я буду считать минуты до нее! — Она поворачивается на каблуках и уходит, хлопнув дверью камеры.

Я закрываю глаза и кладу голову на локти, чтобы никто не видел моего лица. Кровь все еще у меня на языке. От металлического привкуса бросает в дрожь. До этого момента я не решался подумать о своей казни. Каково это — стоять перед вооруженным отрядом, не имея ни малейшего шанса убежать? Мои мысли блуждают, а потом сосредоточиваются на шепоте Джун: «Ты не сможешь один. Я помогу».

Должно быть, она что-то узнала… настоящего убийцу своего брата или какую-то правду о Республике. У нее нет причин меня обманывать… Мне нечего терять, а Джун нет смысла лгать. Я жду, когда придет осознание.

Республиканский агент поможет мне убежать. Она поможет мне спасти братьев.

Должно быть, я схожу с ума.

В Стэнфорде нас учили, что незаметно передвигаться ночью лучше всего по крышам. На такой высоте меня практически невозможно разглядеть, потому как внимание людей внизу приковано к улице, кроме того, отсюда мне лучше всего видно, куда направляться.

Сегодня я направляюсь на границу секторов Лейк и Эльта, где мне пришлось драться с Каэдэ. Я должна найти ее, а к утру вернуться в Баталла-Холл и обговорить с командиром Джеймсон детали неудавшегося побега Дэя. Ввиду приближающейся казни Каэдэ будет наилучшим союзником.

Вскоре после полуночи я с головы до ног одеваюсь во все черное. Высокие черные ботинки. Тонкая черная куртка. Ножи на поясе. За плечами маленький черный рюкзак. Пистолеты я с собой не беру: не хочу, чтобы кто-то отследил мои отпечатки пальцев и узнал, что я направилась в зараженные чумой секторы.

Я поднимаюсь на самый верх нашего многоэтажного здания и вот стою одна на крыше, а вокруг свистит ветер. Воздух пахнет влагой. В этот час на некоторых террасах все еще пасется скот. При виде их я вспоминаю слова Метиаса и чувствую приступ тошноты. Может, все это время я жила над подземной фермой? Отсюда мне виден весь центральный Лос-Анджелес, а также окружающие его секторы и тонкую прослойку суши, что отделяет наше огромное озеро от Тихого океана. Легко вычислить, где заканчиваются богатые секторы. Их ровный электрический свет уступает мерцающему пламени фонарей, костров и паротурбинных энергоблоков.

Я выстреливаю тросом, соединяя две крыши, и бесшумно соскальзываю по нему с одного здания на другое, пока не оказываюсь далеко за пределами Баталла-Холл и Рубинового сектора. Дальше путь несколько усложняется. Постройки не такие высокие, а крыши разбиты. Многие рискуют обвалиться, приняв на себя лишний вес. Я выбираю здания с осторожностью. Порой мне приходится целиться немного ниже самой крыши и, оказавшись на другой стороне, подтягиваться наверх. К тому времени, как я достигаю окраин сектора Лейк, по моей шее и спине стекает пот.

Край озера располагается в нескольких кварталах отсюда. Посмотрев на сектор сверху, я замечаю, что чуть ли не каждый квартал опоясывает красная лента, а на каждом углу стоят патрули в противогазах и черных плащах. На бесконечных рядах дверей начерчены красные кресты. Я вижу, как один из патрулей ходит от дома к дому, инсценируя обычную проверку. Сдается мне, они делают прививки, как и рассказывал Метиас, а спустя несколько недель чума волшебным образом утихнет. Я не смотрю в сторону, где находится — или находился — дом Дэя. Кажется, будто тело его матери до сих пор лежит на улице.

Через десять минут я достигаю границы Лейка, где мы повстречались с Дэем. Здесь крыши слишком хрупкие, чтобы зацеплять за них трос. Я осторожно спускаюсь вниз — ловкости мне не занимать, но все-таки я не Дэй — и по тенистым переулкам пробираюсь к берегу озера. Под ногами скрипит мокрый песок.

Избегая местной полиции и света уличных фонарей, я пробираюсь сквозь улицы и бесконечные толпы. Когда мы вместе бродили по Лейку, Дэй рассказывал, что встретил Каэдэ в одном из баров на границе секторов Эльта и Уинтер. И сейчас я внимательно осматриваюсь. С крыши я заметила около дюжины баров, подходящих под место и описание. Стоя на земле, я нашла только девять из них.

Несколько раз я останавливаюсь в каком-нибудь переулке, чтобы собраться с мыслями. Если меня здесь поймают и выяснят, кто я такая, я погибну. Вне всяких сомнений. От этой мысли перехватывает дыхание.

А потом я вспоминаю слова брата. Глаза начинает щипать, и я стискиваю зубы. Я слишком далеко зашла, чтобы теперь повернуть назад.

В нескольких барах удача мне так и не улыбается. Они все похожи друг на друга: тусклый свет фонаря, дым и неразбериха, в темном углу зала — привычная драка. Я проверяю каждую толпу зрителей, но, наученная горьким опытом, держусь подальше от круга дерущихся. Каждого бармена я спрашиваю о девушке с татуировкой в виде виноградной лозы. Каэдэ нигде нет.

Проходит около часа.

Потом я ее нахожу. Даже не успев ступить на порог очередного бара.

Выйдя из смежного переулка, я направляюсь к черному ходу этого бара и чувствую, как что-то быстро проносится мимо моего плеча. Кинжал. Я тут же отскакиваю в сторону и скатываюсь обратно в переулок.

Бросаю взгляд наверх. Кто-то спрыгивает со второго этажа, бросается на меня, и мы вдвоем отступаем в тень. Я ударяюсь спиной о стену. Безотчетно тянусь к ножу на поясе, а потом узнаю лицо напавшего.

— Это ты, — выдыхаю я.

Девушка в ярости смотрит на меня. Уличные фонари освещают ее татуировку в виде виноградной лозы и густо подведенные глаза.

— Вот что, — говорит Каэдэ. — Я знаю, что ты ищешь меня. Ты так сильно хотела со мной встретиться, что бродила по барам Эльты больше часа. Чего ты хочешь? Матч-реванш?

Не успев ответить, я замечаю движение позади Каэдэ. Застываю. Здесь есть еще кто-то, кроме нас.

Каэдэ замечает мой взгляд и повышает голос:

— Оставайся там, Тесс. Тебе не нужно этого видеть.

— Тесс? — Я всматриваюсь в темноту. Маленькая хрупкая фигурка, волосы заплетены в растрепанную косу. Из-за спины Каэдэ на меня смотрят большие, поблескивающие на свету глаза. Я почти улыбаюсь: новости о Тесс очень обрадуют Дэя.

Тесс делает шаг вперед, и теперь я вижу ее полностью. Она выглядит здоровой, только под глазами появились темные круги. Нерешительно-подозрительный взгляд вызывает во мне чувство стыда.

— Здравствуй, — говорит Тесс, она все такая же добрая, несмотря на то что я сделала. — Как Дэй? Он в порядке?

— Пока да, — киваю я. — Я рада, что с тобой все хорошо. Что ты здесь делаешь?

Тесс осторожно улыбается и нервно смотрит на Каэдэ. Каэдэ бросает на Тесс злой взгляд и крепче прижимает меня к стене.

— Может, сначала сама ответишь на этот вопрос? — фыркает она.

«Должно быть, Тесс присоединилась к Патриотам». Я роняю свой нож на землю и протягиваю к Тесс и Каэдэ пустые руки.

— Я здесь, чтобы с вами поговорить, — шепчу я и спокойно встречаю пылающий взгляд Каэдэ. — Каэдэ, мне нужна твоя помощь. Я должна поговорить с Патриотами.

Это отвлекает ее внимание.

— С чего ты взяла, что я с ними?

— Я работаю на Республику. Мы знаем многое, кое-что тебя удивит.

Каэдэ щурит глаза.

— Тебе не нужна моя помощь. Ты лжешь, — отвечает она. — Ты республиканский солдат и выдала Дэя. Почему мы должны тебе верить?