Бью оглянулся на голос Вурга, но тут кливер сильно ударил его, и заяц вверх тормашками полетел в море.

Льюк сориентировался мгновенно. Он оставил румпель, обвязался канатом вокруг пояса и прыгнул вслед за Бью. Вург закричал:

— Свистать всех наверх! Заяц за бортом!

Воитель погружался все глубже и глубже в кипящую, ревущую, звенящую в ушах бездну. В конце концов канат натянулся до предела, и Льюк тут же стал понемногу подтягиваться обратно к судну, лихорадочно ища в бурлящей воде хоть какие-то следы Бью. Он храбро прыгал по волнам, вода то и дело попадала ему в рот и в нос, он судорожно хватал ртом воздух. Вот он оказался в глубокой зеленой ложбинке между волнами, и тут же очередная волна с безумной силой обрушилась на него. В следующую секунду он взмыл на высоком гребне и даже успел оглядеться: не покажется ли где Бью. Но Льюк не увидел под собой ничего, кроме кормы судна. Потом он снова погрузился в глубокую яму, потом опять оказался наверху. Канат больно врезался в тело. Льюк плыл в кильватере «Сайны». Он отплевывался морской водой, лихорадочно молотил лапами и упорно искал глазами Бью, забыв об опасности, которой подвергался сам.

Вург крикнул команде:

— Вытаскивайте Льюка! Тащите, пока не лопнул канат и он не утонул. Мы потеряли Бью, ничего нельзя сделать. Тяните!

Льюк почувствовал, что неодолимая сила тащит его к кораблю, и расслабился, слишком уставший, чтобы сопротивляться. На палубе его ждал Вург с сухим теплым плащом и кружкой бузинного вина. Кардо помог Льюку добраться до своей каюты и лечь.

Отпив немного вина, Льюк долго прокашливался и отплевывался. Наконец он сел и покачал головой:

— Слишком бурное море, чтобы что-нибудь увидеть.

Кардо не мог сдержать рыданий:

— Этот придурковатый заяц, он ведь был моим лучшим другом и к тому же лучшим в мире поваром! Какой жестокий зверь — море!

Льюк отдал ему оставшееся в кружке вино:

— Выпей-ка, Кардо! Бедный Бью! Какое горе! Но сейчас нам надо собрать все силы, чтобы удержать корабль на плаву, иначе мы все окажемся на дне морском…

Не успел он договорить, как с палубы послышались радостные крики. Корабль как будто сильно встряхнуло, и тут же перестало болтать.

— Ветер переменился! Мы спасены, друзья!

Завернувшись в плащ, Льюк поспешно вышел из каюты. Ветер гнал облака на запад, а на востоке глухо гремел гром, вспыхивали уже не страшные путешественникам молнии. Вург озадаченно почесал затылок. Ветер и сейчас дул, и довольно сильный, но теплый, не вздымающий, а сглаживающий волны. «Сайна» слегка дрожала, ее пострадавшие от шторма снасти стали поскрипывать, когда Дьюлам чуть увеличил скорость, взяв курс на юго-запад. Команда вздохнула с облегчением. Колл рассмеялся:

— Ха! Все произошло в мгновение ока! Мы были на волоске от гибели, и вдруг, как по волшебству, ветер меняется. Мы спасены!

Сгущались сумерки. Широкий плащ раздувался за спиной у Льюка. Вместе со всей командой капитан стоял на корме и смотрел назад, туда, где пропал Бью. Кардо продекламировал небольшое стихотворение собственного сочинения:

Все молчали, склонив головы, на палубу то и дело капали слезы. Все очень полюбили жизнерадостного зайца.

Льюк тяжело вздохнул и вытер слезы:

— Кордл, смотри во все глаза: не появится ли красный корабль. Колл, ты — на румпеле. Пока мы с Кардо приготовим что-нибудь поесть, все остальные, прямо сейчас, поправьте мачту, как сможете, и поставьте паруса. Корабль плывет довольно быстро. И на будущее: чтобы никто не выходил на палубу в шторм, не обвязавшись веревкой! То, что произошло с Бью, ужасно, но это должно послужить нам всем уроком.

Огненный диск солнца скрылся за горизонтом на западе, и «Сайна» бесшумно вплыла в темную ночь. По тихому всплеску Льюк понял, что кливер, сыгравший роковую роль в случившемся с Бью, сброшен в море. Стоя у растопленной печи на камбузе, Льюк так ждал знакомого смешка своего друга зайца и так хорошо знал, что больше никогда его не услышит! Им придется плыть дальше без Бью.

Вилу Даскару было не привыкать к непогоде в тропических морях. Когда разразился шторм, он велел рабам налечь на весла. Без парусов они вынуждены были грести вдвое быстрее, барабанная дробь не умолкала, свистел кнут. Сам Даскар стоял у штурвала и умело вел «Пиявку» западным курсом. Когда же шторм начал слабеть, он повернул на восток, обошел Острова Близнецы и бросил якорь на безопасном расстоянии от берега, за двумя самыми восточными вершинами.

С удовольствием дыша прохладным ночным воздухом, Виду сидел на палубе, закусывая печеной рыбой и запивая стаканчиком крапивного пива. Хорек Аккла околачивался поблизости, глядя, как капитан обсасывает рыбьи косточки. Виду вытер рот шелковым платком и встал. Аккла жадно воззрился на объедки, надеясь, что Виду уже насытился.

— Ты уже ел, Аккла?

Робко приблизившись к бочке, заменявшей капитану стол, хорек подобострастно поклонился:

— Некогда было и поесть — такой шторм, капитан!

Виду протянул лапу, как будто приглашая Акклу угощаться остатками ужина, потом вдруг грубо сжал морду хорька и резко пригнул его голову вниз:

— Так иди и найди себе еду сам, попрошайка!

На нижней палубе кто-то взвыл как будто от боли, потом этот вой перешел в визг, а за ним последовали звуки ударов: кого-то избивали. Надсмотрщик Живодер со своими прихвостнями вывалился на палубу. Живодер прижимал к голове окровавленную грязную тряпку.

Вилу сразу понял, что ему очень больно:

— М-мда! Как это тебя угораздило, Живодер?

Дружки надсмотрщика с удовольствием рассказали, как все произошло:

— Это все черная белка, капитан!

— Да, это та отчаянная! Оторвала Живодеру ухо, капитан! Зубами!

— Она бы ему и второе ухо откусила, капитан, если бы не мы. Она просто бешеная, хуже акулы!

— Ее ничего не берет, капитан! Живодер уже два кнута об нее обломал!

Вилу сел и откинулся. Глаза его смеялись:

— Ну, и что же вы хотите, чтобы я сделал с этой белкой-воительницей? А, дружище Живодер?

Отвислые щеки ласки аж затряслись от злости:

— Позвольте мне прикончить ее, капитан, камень ей на шею — и в воду, и пусть другие рабы посмотрят, как она будет тонуть!

Вилу понимающе кивнул:

— Тебе бы этого очень хотелось, не правда ли, Живодер?

Надсмотрщик кивнул, и капля крови с его уха упала на палубу.

— Еще бы, капитан! После того, что она со мной сделала!

Вилу поиграл костяной ручкой своего ятагана:

— Не сомневаюсь, что ты именно так и поступил бы, но капитан на этом судне я, а не ты. Я здесь решаю, кому жить, а кому умирать, и этой белке умирать еще рано. Не давайте ей есть и пить несколько дней, вот она и присмиреет.

Живодер хотел было возразить, но вовремя заметил опасный блеск в глазах Вилу. И потому хмуро ответил:

— Как скажете, капитан.

Вилу сладко улыбнулся. Все знали эту смертоносную улыбку:

— Вот именно, мой толстобрюхий друг: так, как я скажу!

Он подозвал к себе Акклу, который так и лежал ничком там, куда его ткнули мордой.

— Ну, что сопли распустил? Поднимайся! Возьми четверых и отправляйся на берег. Заберитесь на какой-нибудь холм повыше и посмотрите вокруг: нет ли на горизонте того корабля, который следовал за нами. Доложишь мне, если увидишь его. Ставлю желудь против яблока, что они поступят так же, как поступают все, кто подходит к Островам Близнецам. Паруг, ты знаешь, что они сделают?