С уважением,

Моника Грейнджер,

редактор раздела «Лица в мире финансов».

Я нажала кнопку, и электронное письмо полетело в поисках адресата. Я удовлетворенно выдохнула и откинулась на спинку кресла. Подняв голову вверх, покрутилась вокруг своей оси, глядя в потолок. В тот момент я не думала ни о чем. Просто крутилась, как на карусели, и пялилась на серое пятно, портившее идеальную белизну краски наверху.

Потом я вспомнила, что за письмо отправила мгновение назад и мыслями вернулась к предмету своих переживаний. Попытка понять саму себя проваливалась с треском каждый раз. Даже я своим развращенно-избалованным мозгом понимала, что Морган был прекрасной партией. Успешный, красивый, богатый, заботливый, любящий, сексуальный… У меня было столько эпитетов, чтобы описать, какой он, но все они меркли перед моей дуростью и страхом.

Пожалев, что рассталась с Морганом, я даже записалась на прием к психиатру Роуз. Думала, что хотя бы он сможет разъяснить мои нелогичные поступки. Но, к сожалению, мы не смогли толком выяснить происхождение страха серьезных отношений. То, в чем я обвиняла Муна, настигло и меня саму.

Мы отбросили детские страхи или волнения. Мои родители счастливо женаты много лет. Единственное, что он предположил, как мне кажется, правильно, так это религиозная составляющая. Родители всегда были излишне набожными, регулярно ходили в церковь и воспитывали меня в строгости. Я слетела с катушек, когда вырвалась из-под их опеки. Тогда я почувствовала свободу. Знаете, что такое стать свободным после жизни в клетке, когда тебе восемнадцать? Представляете себе, что это означает? Да-да, именно так. Я лишилась девственности на второй день в кампусе колледжа. С парнем, имени которого даже не знала. А началось все с игры «Семь минут на небесах». Закончилась она тем, что мы порвали рубашку владельца дома и сломали хоккейную клюшку, принадлежавшую еще его деду. С той самой минуты я не отказывала себе практически не в чем. Единственным табу для меня всегда были наркотики. Потому что они погубили брата, когда мне было восемь. Он просто умер от передозировки. Моя любовь, моя надежда.

Добравшись до брата, психотерапевт предположил, что я боюсь серьезных отношений, потому что боюсь потерять близкого человека. Снова переживать агонию от того, что не могу вернуть дорогого человека. Но нет. Я не была так уж сильно влюблена в Моргана, чтобы бояться его потерять. Единственное, что я боялась потерять, − это моя свобода. Возможность делать все для себя, не оглядываясь на потребности и желания другого человека. Это мешало работе. Мешало раскрепощенности. Мешало мне.

Я хотела секса в любое время суток. Обниматься мне хотелось лишь иногда. Я была молчалива и угрюма во время работы. Разговоры отвлекали и сбивали с мысли. Я не готовила еду, когда было надо, только по желанию. Все остальное время питалась перекусами или доставкой. Я могла сорваться в спортзал в час ночи, потому что не спится. Собираюсь я громко, а гардероб находится в моей спальне. Так что, если бы там кто-то спал, я бы его разбудила. Я могла начать петь только для того, чтобы прочистить мысли и настроиться на статью. Представьте себе такое представление на кухне часа в четыре утра. Представили, да? Ага, и я о том же. Кто такое выдержит?

Я прекрасно отдавала себе отчет, что я не пригодна для совместной жизни. Я знала, что первое время все будет в розовых облаках, но настанет момент… Например, когда мужчина не будет высыпаться недели две из-за моих выбрыков… Или когда я не напишу нужное количество материала, потому что задушила свои порывы ради его сна и не смогла настроиться на работу. Так вот, в такой момент мы начнем ругаться. Начнется это как простая просьба с поглаживанием по руке, заглядыванием в глаза и задушевным разговором. Потом будет: «Ну я же просил». Дальше: «Тебе что, так сложно считаться с моим мнением?» а закончится все шуршанием колес чемодана по коридору, когда в два часа ночи он не выдержит и, сыпля проклятиями себе под нос, унесет темные круги под глазами исчезать в другой кровати.

Так что я не тешила себя мыслями, что найду подходящего мужчину. Когда Морган заговорил о серьезных отношениях, я озвучила весь этот список. Он пытался развенчать все мои аргументы. Но они разбивались о многолетние убеждения. Я была реалистом, а Морган, как оказалось, − парнем, который может легко влюбиться за очень короткий срок.

Вот это все мне врач Роуз разложил по полочкам как причину того, что я избегаю отношений. Ведь рано или поздно они приведут к совместному проживанию. А там… а там буду я, готовая все испортить. Так зачем начинать то, что закончится плохо?

Пробовать врач мне даже не предлагал, все его аргументы разбились о мои железные убеждения. Последним его советом было: «Моника, смените профессию», на что в ответ он получил: «Я лучше кулю себе свою первую кошку. Все равно стареть с ними». На том и закончились сеансы психотерапии. Но я не жалела, что пошла к нему. Он хотя бы немного приоткрыл завесу моей придурковатости.

Я все еще крутилась в кресле, когда на мою личную почту пришло оповещение о входящем письме от Моргана.

Кому: Моника Грейнджер

От кого: Морган Стайлз

Тема: Рабочая почта, ха?

Мисс Грейнджер,

Ты используешь рабочую почту в надежде избежать личных разговоров со мной, Мо? Я прочитал интервью. Есть замечания.

Сегодня вечером. Семь часов. У меня. Форма одежды та же.

До встречи, дикая штучка.

У меня остановилось дыхание на секунду, а потом сердце пустилось галопом, неистово качая кровь. Он называл меня дикой штучкой с самого нашего знакомства. Но перестал, когда я отказала ему в отношениях.

Мое нутро затрепетало в предвкушении. Я боялась и хотела одновременно. Но желание пересиливало. В конце концов, ну что я теряла, встретившись с ним? Ничего, одни сплошны плюсы. Уже завтра я могла сдать статью с его поправками. К тому же, оставался небольшой шанс на получение крышесносного оргазма, любезно подаренного Морганом Стайлзом.

Тихонько хлопнув ладошкой по столу, я решительно встала и протопала к кабинету Рича, задорно стуча каблуками. Отпустить ситуацию и не забивать себе голову различными «а если…» оказалось совсем просто. Это дало возможность думать трезво и объективно оценивать свои возможности. А в постели Моргана Стайлза у меня была огромная возможность прекратить свой «сухой период». Единственное, что меня сдерживало, − страх снова причинить ему боль. Если верить Роуз, Морган тяжело переживал наш разрыв, хоть и старался этого не показывать.

Я много раз задавалась вопросом, как можно так быстро влюбиться в кого-то. Как человек так быстро и бесстрашно может открыть сердце? Но это же Морган. Он в любые приключения ныряет головой, даже не проверив глубину водоема. Он каждый раз искренне надеется на то, что его защитит кто-то, кому это было поручено при его рождении. Безрассудство — одна из самых очаровательных и пугающих сторон этого мужчины. Он никогда и ничего не делает наполовину. Всегда за секунду взвешивает все возможные варианты исхода. А еще Морган никогда не сомневается. Если принял решение — не колеблется. С таким мужчиной спокойно. Он предпримет все необходимые действия, чтобы защитить и обезопасить свою женщину. Надежный. Но он будоражит кровь именно своими безрассудствами. Он как медаль с двумя сторонами. И это, пожалуй, слишком сильно притягивает. Хочется изучать каждый миллиметр его души, чтобы понять причину его поступков.

Потерявшись в мыслях о Моргане, я стояла и монотонно постукивала в дверь начальника, пока тот сам не открыл ее.

− О, мисс Грейнджер. У нас новая традиция? Поборола страх унитазов, переключилась на дверные ручки?

Я вопросительно приподняла бровь, пока до меня не дошло. В прошлом году моя однокурсница Стейси — ныне редактор журнала о здоровом образе жизни — так правдоподобно написала статью о количестве бактерий на общественных унитазах, что я неделю сходила с ума. Я так боялась ходить в туалет на работе, что даже дошла до ношения взрослых подгузников. Да, накрутить я себя умею. Этот дурдом продолжался, пока кто-то на работе не подсыпал мне слабительное в кофе. Вот тогда мне стало наплевать на количество бактерий под ободком унитаза. Я провела там целый день и сроднилась с бактериями. Я так и не узнала имени разработчика диверсии. Но, судя по хитрой ухмылочке Рича, это был он. Ему просто надоело неадекватное поведение одного из его лучших редакторов.