Я выдернула из общей кучи смятые детские рисунки и пошла к своему алтарю. Стив вальяжно приблизился ко мне и заглянул в бак. Присвистнув, парень приподнял рубашку за воротник и посмотрел на этикетку.

— «Том Форд»? Хороша ненужная вещица. Не твой размер, Мо.

— К черту психоанализ, Стив. Не собираюсь это обсуждать, — буркнула я и подожгла бумагу. Та сразу загорелась, делясь пламенем с рубашкой.

— Мо? — Я молча смотрела на то, как рубашка Моргана с шипением покидает этот мир. Мне становилось легче. Я вздохнула. — Мо, — снова позвал Стив.

— Что?

— Обычно помогает разговор, а не сжигание его вещей.

— Много ты знаешь, — фыркнула я.

— Я знаю одно: если тебе больно, мы с Руби здесь. Ты в любой момент можешь прийти поговорить с нами. — Он сжал мое плечо теплой ладонью. Я похлопала его по ней и улыбнулась сквозь слезы.

— Спасибо, Стив. Я буду в порядке.

— Несомненно, малышка. Завтра будешь. А сегодня дай волю чувствам. — Он наклонился к моему уху: — Но через час собери свое дерьмо, Моника, и живи дальше. Тебя рожали не для того, чтоб из-за одного мудака наматывать сопли на кулак.

— Знаешь, Стив, ты был бы отличным сержантом.

Он рассмеялся.

— А я и был. Но те времена в прошлом. Мне и в чине капитана неплохо.

Мужчина подмигнул, кинул окурок в огонь и махнул в сторону двери.

— Давай, дорогая, пора домой. Вечером Логан с дружками завершит начатое тобой.

— Спасибо.

— Да не за что.

Стив подмигнул мне, и я поняла, что у меня есть не только Роуз. Я окружена любящими и понимающими людьми. В тот момент я пообещала себе, что обязательно переживу падение своей гордости на дно грязной ямы развратника Моргана Стайлза.

Морган

Таксист остановился у знакомого дома. Расплатившись, я вытащил сумку из багажника, вздохнул и поплелся к порогу. Один стук, два… Никто не открывал дверь. Догадавшись, что они могут быть на заднем дворе у бассейна, я обогнул дом и открыл калитку с помощью кода.

Как только металлическая дверца бесшумно распахнулась, мое дыхание остановилось на несколько секунд. А потом сердцебиение начало набирать обороты, угрожая мне тахикардией.

Возле бассейна, в розовом бикини, которое едва ли прикрывало ее аппетитную попку, была Моника Грейнджер. Женщина, из-за которой я умирал и оживал, которую я любил и ненавидел, которая ломала меня и чинила каждый раз. Она не просто стояла там. Она танцевала, посмеиваясь. Ее прекрасное тело чувственно изгибалось под неспешную мелодию, а волосы развевались от легкого бриза.

Каждый изгиб и впадинка этой невероятной девушки были пропитаны сексом. Бледная кожа, слегка покрытая загаром, светилась на солнце. Все ее округлости кричали, чтобы я взял ее и не отпускал никогда.

Я стоял и молча любовался ее движениями и переливом сладкого смеха, будоражащего мои внутренности. Член напрягся от созерцаемой картины. Впрочем, он делал так каждый раз, стоило только Монике появиться в пределах видимости. И все. Я готов к продолжению рода. Ну, или, как минимум, к приятному времяпрепровождению. Хотя что говорить, к продолжению рода я был более чем готов. Только Моника оказалась не готова. Для нее все было слишком быстро. Слишком рано. Слишком пугающе. Слишком. Слишком. Слишком…

Она повернулась и резко остановилась, глядя на меня. Боль в ее взгляде, промелькнувшая всего на мгновение, с грохотом обрушила на меня весь ужас того, как мы расстались в последний раз. Я поступил как подонок. Мной руководило не сердце, а гребаное желание мести. Жажда унизить ее и сделать больно. Я так хотел увидеть, как она испытывает ту же боль, что испытал я, когда на мое признание в любви она ответила тем, что не любит меня и мы не можем больше проводить время вместе.

Я думал, после того гнусного поступка мне станет легче. Не стало. Теперь мне было больнее вдвойне, потому что я остро ощущал не только свою боль, но и ту, что испытывала Моника. Я хотел забрать ее боль. Хотел обнять, унести в комнату, попросить прощения и пообещать что угодно, только бы она поверила мне, что такое больше не повторится.

Пренебрежение, сменившее боль в ее взгляде, подсказало, что мой план несвоевременный. Моника подбоченилась и криво улыбнулась мне. Черт, даже такую ее я любил. Взгляд невольно пробежался по ее телу. Ублюдок во мне отметил пышную грудь, едва прикрытую двумя треугольничками розовой ткани, и изгибы киски, едва виднеющиеся под этим кусочком материи. Или я себе это нафантазировал? Член снова дернулся в брюках. Моника окинула меня взглядом и, выразительно взглянув на очевидную выпуклость южнее талии, неодобрительно фыркнула.

Это заставило меня прийти в себя. Она отвернулась и пошла к шезлонгам. Я поправил стояк и, крепче вцепившись в ручки спортивной сумки, зашел на задний двор. Там было пусто. Моника была одна. Она танцевала, находясь во дворе в одиночстве? Черт возьми, эта женщина не переставала удивлять. Моника грациозно расположилась на шезлонге и демонстративно открыла книгу.

— Привет, Мо, — мягко поприветствовал я. — Она дернула плечом, видимо, в надежде стряхнуть меня, как назойливую муху. — Где Джордж с Роуз?

Она скривила пухлые губки.

— Трахаются.

— Ладно, — протянул я. — Пойду в свою комнату.

— Она уже не твоя, — ответила она, не поднимая взгляда от книги.

Я обратил внимание, что книга перевернута вверх ногами, и это меня позабавило. Она определенно злилась на меня. Но стадию ненависти, похоже, уже прошла. Теперь она пытается меня игнорировать, но ей это плохо дается.

— В каком смысле — не моя?

— Теперь в ней живу я.

— Почему?

— Потому что в ней кровать больше.

— Логично, что мне нужно больше места для сна, Грейнджер, — рыкнул я, разозлившись. — Ты видела кровать во второй спальне? Она крохотная.

— Ага. Видела. Я поспала на ней первую ночь и мне там не понравилось.

— А как ты предлагаешь спать на ней мне?

— Сидя, Стайлз. Спи сидя, — невозмутимо ответила девушка.

У меня в голове крутилось еще очень много слов, но я решил, что овчинка выделки не стоит. Мы все равно не придем к соглашению.

— Да пошло все, — пробурчал я. В два шага преодолев расстояние между нами, я выдернул книгу из рук девушки и, резко ее перевернув, вернул на место. Она даже возмутиться не успела, как я влетел в дом.

Хлопнув дверью во вторую гостевую комнату, я бросил сумку на пол и посмотрел на кровать. Для такой крошки, как Роуз или Моника, кровать, возможно, была бы нормальной. Но я лежал на ней и знаю, что у меня даже стопы не помещаются. Если лечь в позу эмбриона, свисают колени. В общем, не лежбище, а сплошное наказание.

— Блять! — выдохнул я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Подойдя к окну, я опустил взгляд на внутренний двор. Там в бассейн заходила чертовски упрямая, обиженная мной женщина, которая точно не станет меняться комнатами. Или делить со мной постель, если уж на то пошло. Покупать и дарить Муну новую кровать я не собирался. Что ж, мне оставалось только одно — спать на полу. Ну, Грейнджер, я найду способ поблагодарить тебя за оказанную любезность.

Наблюдая за тем, как Моника встала с шезлонга и начала спускаться в голубую воду бассейна, я едва услышал как в дверь постучали, и повернулся. Она слегка приоткрылась, и оттуда послышался голос Роуз:

— Морган? Ты одет?

— Да, малявка. Заходи.

— Сам ты малявка! — гневно провозгласила Роуз, войдя в комнату. — Как добрался?

— Спокойно, — ответил я и бросил быстрый взгляд в окно. Моника как раз выходила из бассейна. Мокрая. Сексуальная. Горячая как ад. Я сжал челюсти, чтобы не зарычать.

— О, я вижу, вы уже встретились с Мо… — спокойно произнесла девушка и прошла к кушетке, стоящей у дальней стены. Присев, Роуз показала на место рядом с ней. — Морган, присядь. Хочу поговорить с тобой.