Пациент сам одевается и уходит, весело размахивая руками, в сопровождении племянника, сразу видно, что с новым ощущением здоровья он абсолютно счастлив.

Я пока сажусь на банную скамейку и делаю вид, что устал неимоверно. Понимаю, что показывать, как мне легко оказалось вылечить такой запущенный случай, не стоит. Маны потратил не так и мало, где-то одну пятую от своего резервуара, это солидное количество для любого мага, живущего в Черноземье. И просто невероятное количество для родной Земли.

Конечно, и случай оказался сильно запущенный, на другие уйдет маны поменьше, наверно. Узнать такие тонкости я могу только опытным путем, проведя пару десятков сеансов.

Получается, что за десять минут сплошной работы с артефактом — я полностью выложусь, то есть, я могу вылечить пять-шесть человек в день. Если брать по сотне, для примера, конечно, потому что — здоровье бесценно, то около пятиста рублей выходит, шикарные деньги по меркам позднего СССР. Только полностью заполнить резервуар я не смогу, для этого потребуется сидеть в бане целый день, что невозможно. Источника хватит, чтобы восполнить мою ману раз двадцать, по моим прикидкам, но где его потом заряжать?

Не нанимать же машину до дома Зураба, чтобы носить палантиры на зарядку в Храм? Это слишком палевно и опасно для меня.

Нет, мне необходимо определиться с маной, которую я могу восполнять самостоятельно в парилке, только тогда лучше устроиться банщиком в саму баню, хоть подозрения своим постоянным сидением в пару не буду вызывать у заинтересованного народа.

Теоретически, конечно, полностью зарядится можно в бане, без особых проблем, тепловую энергию перевести в магическую я могу, только, для этого придется провести около печи пару дней, с моим сильно возросшим потенциалом. Да и светить такой артефакт, как палантир, перед посторонними я не собираюсь, мне бы сохранить знание о нем в тайне полной и абсолютной. Тем более, я сейчас на чужой территории и скоро разговор с Алексом и его старшими расставит точки.

Получается, мне надо ограничиться парой приемов в день, утром, потом восстановление маны через баню и отдых, потом еще можно и вечером кому-то помочь, хотя, не совсем вечером, чтобы успеть зарядиться на утренний прием.

Столько сидеть в парилке?

Я, конечно, человек привычный к этому, но, лучше без таких крайностей. Хватит и одного приема в день, тем более, деньги, при гарантированном излечении от недуга можно просить любые, от ста рублей до бесконечности.

Да, так будет вернее, один прием в день и иногда, когда кому-то срочно необходима помощь, можно и еще разок потратиться.

Только так, такое милосердие по особым случаям и когда это реально необходимо.

Возвращается Саша и долго благодарит меня за спасение дядиной спины и поясницы, обещает кучу всяких благ от того лично.

— Ты же не знаешь, кем работает дядя Тенгиз? — доходит до него, по моей спокойной реакции на его слова.

— Не знаю, Саша. Важный человек в городе? — спрашиваю из вежливости приятеля.

— Не то слово! Начальник ОРС всего города! — возбужденно кричит мужчина.

ОРС — слово мне не знакомое, как расшифровать я тоже не подозреваю, о чем и переспрашиваю Сашу.:

— Что это такое?

— ОРС — отдел рабочего снабжения, — такой расклад я получаю от приятеля, — Всего снабжения в Кутаиси! — он с очень значительным видом поднимает вверх палец.

— Это отдел, который снабжает рабочих на заводах? Привозит продукты в заводские столовые? — ничего не скажешь, дядя Тенгиз — крутой мужчина, директор немалого такого отдела, понимаю я.

— Да ты что? Совсем из деревни сюда приехал? — Саша начинает ржать надо мной, откровенно не сдерживаясь от переполняющих его эмоций.

Я пожимаю плечами, не собираясь обижаться на своего нового приятеля. Столовые — это тоже круто, сколько продуктов через них проходит, не такой я уж и бестолковый деревенский парень, о чем и сообщаю ржущему приятелю.

Только это не помогает, от хохота Сашка валится мимо скамьи и уже лежа, начинает дрыгать ногами. На такое веселье снова сбегается вся баня и все смеются, глядя на безудержное веселье Саши, такое заразительное, что и я постепенно начинаю посмеиваюсь про себя.

Наконец Саша отсмеялся и встает, показывая всем собравшимся, что спектакль окончен и продолжения не будет. Потом хлопает меня по плечу с немалой силой и говорит:

— Собирайся, поедем в его лучшую столовую, поужинаем. Ну ты и юморист, Хазанов, прямо.

Потом начинает вертеться перед зеркалом, пытаясь понять, не перемазался ли он, пока лежал на полу, не испачкал ли щегольские джинсы и белую рубашку в мыльной воде.

— Стой, дай пыль соберу, — торможу я его и отряхиваю спину парню.

Одеваюсь и мы спускаемся вниз, где я собираюсь вызвать моего водителя, как обычно:

— Дядя Жора, позвоню, — и я поднимаю трубку телефона в кондейке кассира, чтобы набрать номер водителя.

— Кончай! — тормозит меня приятель и добавляет, — Дядя свою машину выделил, поедем, как парни, — и ведет меня на выход, где нас ждет белая волга, чисто намытая и ухоженная.

В ней даже сидения натуральной кожей обтянуты, — с удивлением понимаю я, усаживаясь на заднее сидение, когда приятель лезет вперед и еще замечаю, что, водитель выбрасывает окурок в окно и не крутит весло для подъема стекла, а закрывает его нажатием на кнопку на двери.

Я здороваюсь с водителем и спрашиваю, зачем он закрывает окно, ведь жарко же на улице. Тот переглядывается с Сашей и теперь они оба ржут, заводилой выступает, конечно, мой дружок, но и водитель не отстает.

— Ты это, кончай юморить! Я не могу больше ржать, — со слезами на глазах просит Сашка, размазывая их по лицу и просит платок у водителя.

— Да в чем дело? — начинаю злиться я.

— Кандиционэр! — поднимает палец теперь уже водитель, с важным видом, но я не могу удержаться теперь сам и спрашивают с глупым видом:

— А, кандиционэр. А шо это такое?

Опять хохот и водитель умудряется, сотрясаемый судорогами от смеха, завести машину и начать выруливать от бани. Сначала мне страшно смотреть, как он практически лежит на руле от смеха, но это не мешает ему рулить совсем. Машина разгоняется, не как двадцать четвертая Волга, а как хороший Мерседес и я догадываюсь, что и движок здесь не рядовой. Спрашиваю водителя, какой движок стоит под капотом, и он снова поднимает палец вверх:

— Пежо, дизель.

Ладно, хоть сейчас никто надо мной не смеется.

Холодный воздух начинает поступать на заднее сидение, и я понимаю, что слова про кондиционер — это не шутка, как ни странно.

Судя по машине дядя Тенгиз — очень серьезный человек, да и машина похожа на реэспортный вариант, с дизелем, кондеем и автоматическими стеклоподъемниками и кожаным салоном. Ладно, я еду сзади и смотрю, как мой приятель постоянно опускает-поднимает стекло со своей стороны и заигрывает с проходящими мимо симпатичными девушками и женщинами, каждый раз используя незаурядно разнообразные способы пикапа, то есть знакомства, в этой временной парадигме.

С таким приятелем без девчонок не останешься, понимаю я и вскоре мы заезжаем в самый центр, где машина тормозит около солидного ресторана, похожего на летний дворец императора.

— Благодарю, — говорю я водителю и вылезаю из машины. Тот кричит напоследок, что готов возить таких веселых парней каждый день и отъезжает.

Мы подходим к ресторану и солидный, здоровенный щвейцар, сначала долго приглядывается к нам, потом узнает Сашу и открывает дверь.

— Давид, здорово, — хлопает по ладони его приятель и говорит:

— Дядя сегодня свой столик для меня оставил, с другом.

— Проходите, — говорит натуральный богатырь и протягивает мне руку:

— Давид.

— Олег, — говорю я и пожимаю руку парню, вскоре понимая, что моя ладонь попала в капкан и пытаюсь ее выдернуть, но, куда там. /Без маны у меня нет шансов против этого медведя.

— Давид, не калечь парня, у него руки золотые, — успевает предупредить смотрящий за этой сценой приятель и меня отпускают без повреждений.