Каждый раз, проходя мимо, я жду, что они предложат познакомиться, но пока только внимательно смотрят на меня и о чем-то негромко переговариваются.

Ну и ладно, мне так лучше.

Хорошего коньяка осталась одна бутылка и я берегу ее для встречи с родителями, этот напиток раньше отец очень уважал, насколько я помню. Когда устроился в жигулевский сервис и стал часто приносить благодарность от клиентов. Тогда, вроде, и деньги в семье появились и через шесть лет, на излете социализма, мои родители вступили, по блату естественно, в жилищно-строительный кооператив, поменяв комнату в Коломне на двушку, рядом с Заневским проспектом.

Ну, как поменяв, отец с нами, обоими детьми, прописался в новой квартире, мать, путем хитрой комбинации, оставили прописанной в комнате и потом много лет сдавали друзьям-соседям по коммуналке, пока те сами не уехали в новое жилье. Комнату продали за какие-то копейки в конце девяностых годов, после первого дефолта и с этим явно поспешили, на сколько я помню.

Я сходил еще в салон красоты, где, по рассказам, обслуживаются лучшие люди города, самые настоящие валютные проститутки и крупные фарцовщики. Салон находится на Литейном, рядом с Невским и называется «Люкс», так что я побывал в настоящем элитном салоне, посмотрел на местных жриц любви с ярким макияжем и обзавелся крайне модной стрижкой, за какие-то пять рублей, трешку с лишним оставив на чай.

За неделю жизни в Ленинграде я хорошо напутешествовался, в основном, на прикормленном такси, проехался почти по всему городу, даже пару раз попил кофейку в Сайгоне, но не узнал никого из ярких личностей тех лет. Зато у меня пару раз хотели купить мой, невероятно модный рюкзак для этого времени и даже, кто-то предложил четвертной за моего постоянного спутника в путешествиях по мирам, подняв по итогу цену до пятидесяти рублей.

Сегодня я узнал точный адрес родителей в коммуналке, получил в Горсправке и номер телефона, стоящего в коммунальной квартире.

После чего позвонил из обычного автомата на улице и попросил позвать кого-то из Протасовых к телефону, дождался, когда мать, очень знакомым, но молодым голосом произнесет:

— Алле, я слушаю?

— Добрый день, я ваш дальний родственник, Виктор Степанович меня зовут. Хотел бы навестить вас сегодня вечером, после семи часов и пообщаться с полчаса. Дело достаточно важное и неотложное.

Видно, что мать очень удивилась и даже не знает, что и ответить, поэтому я добавил:

— Обязательно, что бы и ваш муж оказался дома, позвоните ему на работу и предупредите, чтобы не задерживался сегодня на своем сервисе.

— Хорошо, я позвоню, — ответила мать, хотела что-то спросить у меня, но я извинился и положил трубку, от того, что дыхание перехватило.

Серьезное испытание ждет меня сегодня, желательно сегодня, потому что, завтра я собираюсь уехать на Вуоксу.

Сейчас зайду в магазин на Думской, чтобы еще что-то из туристического купить в дорогу. Ассортимент советской торговли, конечно, умиляет после тридцати лет капитализма, но, при каждом посещении я покупаю какую-нибудь полезную вещь и меня уже начали узнавать продавщицы. Вот и в этот раз, купил кружку с двойными стенками и дном, из настоящего металла, достаточно тяжелую. Кажется, это новинка советской промышленности, массивная и красивая вещь, как похвасталась хорошенькая такая девчонка-продавщица, с большими серыми глазами, внимательно посматривая на меня.

Эх, погулять бы с такой девочкой по паркам и садам прекрасного, даже, в своей не ухоженности города, но — график, у меня есть график…

По моим прикидкам, мой багаж составит примерно сорок килограммов, самое тяжелое я понесу на спине и рассчитываю добраться до берега Вуоксы за час, примерно. Новая сила и выносливость, приобретенные в Черноземье и Сатуме, при возвращении на Землю меня не покинули и несут свою службу исправно.

Я собрал рюкзак, пересчитал оставшиеся деньги и даже удивился, за пару недель такой размашистой жизни, постоянно оплачивая услуги такси, оставляя щедрый чай в кафе и гостиничных ресторанах, я потратил всего полторы тысячи рублей с небольшим, еще на туристическое оборудование около сотни и все.

Питаться в лесу я буду салом, дюжиной банок хорошей тушенки и крупами, мастеря себе тот самый кулеш, которым питался большую часть жизни в лесах и горах Черноземья. Взял себе и рыбных консервов с макаронами, это будет на первое рыбный суп, пару больших пачек настоящего индийского чая со слоном и несколько пачек сухих супов. Два котелка, один для каши и супа, второй только для чая, халва и варенье с медом тоже закуплены, все же, килограммов пятьдесят я набираю с собой.

Ничего, при такой жизни в лесу очень начинаешь ценить лишнюю ложку сахара или кусочек халвы, еще настоящей советской.

Расчет у меня на пару недель лесной жизни, потом придется добираться до ближайшего магазина и тариться снова.

Надеюсь, столько ждать не придется.

Я не стал вызывать такси в этот раз и добрался с площади Мира на громыхающем трамвае до нужной остановки, заплатив при этом штраф в три рубля внезапно появившемуся контролеру, за безбилетный проезд. Он вошел прямо рядом со мной, на площадку около задних сидений и я не успел накинуть на себя невидимость, умение, которым еще плохо владею.

Мне хотелось проехать тем маршрутом, которым ездит мой отец на работу каждый день, посмотреть на то, что он видит ежедневно, проезжая половину улицы Садовой до ближайшего метро, где пересаживается на подземную электричку и едет дальше, до своего сервиса.

Трамвай, пыльный и еще нагретый на солнце, постукивает колесами по неровным рельсам, проезжая Никольскую церковь, Семимостье, Лермонтовский проспект и объехав Покровский сквер, остановился на моей остановке.

Бывший дом крестьянской вдовы Наумовой — вот то самое место, где живут сейчас родители и маленький я сам. На меня напала оторопь, заставив забыть все выученные заранее фразы, ноги не шли вперед, и я долго простоял в арке дома, тупо смотря на грязные стены.

Потом все же взял себя в руки и прошел через двор-колодец, вошел в подъезд и поднялся на второй этаж по широкой лестнице. С замиранием сердца позвонил три раза, как было написано под одним из звонков — Протасовы и услышал, как открылась дверь в коридоре, звуки шагов и входная дверь, щелкнув замком, распахнулась.

На меня строго смотрит незнакомый мне молодым мой отец.

— Добрый день, я пришел, как и обещал, — улыбнувшись, произнес я и двинулся вперед. Отец отскочил в сторону, пробормотав:

— Проходите.

Видно, что он изрядно смущен, надеясь, что узнает меня по внешнему виду, что я за родственник, но, естественно, не узнал.

В большой комнате, на два окна, с высоким потолком, меня ждала и мать, немного напряженная, непонятным визитом неизвестной родни.

Все же, появление родственника, какого-то Виктора Степановича, обычно грозит непонятными делами. Я снял сандалии, которые ношу еще с Кутаиси, лучшая обувь в СССР для такой жаркой погоды и одел предложенные тапочки, прошел к столу и поздоровался с мамой, совсем молодой девчонкой.

Ей сейчас, на самом деле, двадцать два года, моложе некуда и она сидит со мной, ожидая времени, когда меня можно будет отправить в ясли и вернуться на работу в детский сад, где она работала до родов, находящийся от дома через канал Грибоедова. Матушка проработала всю жизнь в детских садах и, естественно, наработала большой опыт в общении с детьми, который, правда, не уберег ее дочь, мою младшую сестру, от того, чтобы уехать в Штаты и стать понемногу чужим человеком.

Мы присаживаемся за стол и приходит время мне представиться. Я давно уже продумал свою версию, кто я такой, поэтому уверенным тоном ссылаюсь на троюродного брата отца, проживающего где-то в глубинке Вологодской области, практически никому не знакомому из моих родителей и называюсь его дядей, про которого никто и не слышал никогда.