Через десять минут мы проезжаем мимо поста ГАИ, два инспектора активно работают в обе стороны. Нашей машине приветственно махают полосатым жезлом, водитель автоматически приветственно бибикает сигналом на руле и спохватившись, виновато смотрит на меня.

— Нормально. Веди себя как обычно. Сколько бензина в баке? — интересуюсь я.

— Литров пятнадцать осталось, до Кутаиси хватит. — отвечает младший сержант и прибавляет газу на прямой дороге, стараясь быстрее доехать до Кутаиси и избавиться от моего присутствия. Так просто, конечно, у него это сделать не получится, но пока, пусть крутит баранку.

Я в жестком цейтноте, на самом деле, приходится судорожно думать и прикидывать, что к чему.

Конечно, отпускать милиционеров я не собираюсь так сразу, чтобы через пять минут меня начали искать по всему городу. Они должны просидеть в козлике, как можно дольше.

И зачем мне весь этот геморрой?

Скрываться от милиции, будучи абсолютным новичком в городе. Имея только смутную надежду на помощь местного криминала в том, чтобы просто спрятаться от облавы.

Не проще ли сейчас развернуть машину и поехать обратно?

Пока еще есть реальные шансы вернуться к Храму, пусть и с погоней на плечах.

Сейчас я и мимо поста ГАИ проеду, без проблем, и бензина хватит добраться до Амбролаури. Правда, только туда и хватит. Там еще двадцать километров до Они, там десяток до дома Зураба и еще десяток до Храма.

Можно пересесть на копейку. Если ее еще не угнали, там бензина может хватить до Они или дальше, только куда девать милиционеров, бросить надолго машину на улицах Ткибули не получится. Парни или сами освободятся, или кто-то услышит их крики и удары изнутри. Не пройдет и получаса, как их доставят в отдел, после чего позвонят во все следующие городки и там меня так просто не пропустят. Не пропустят, значит, придется бросать машину и пробираться по горам, которые мне не знакомы совсем. Шанс уйти есть, но местность местные знают и могут меня окружить, после чего придется применять магию и потом еще долго бежать в горы.

Тоскливо это как-то выглядит, нервно и некрасиво.

Да и Зураб с друзьями будут очень рады меня встретить, если уже освободились от цепи и бегут к ближайшему городку.

Они для меня не проблема, конечно, но, могут увязаться следом.

Все это я продумываю, глядя, как мелькают виды по сторонам дороги. Быстро неуклюжий козлик, конечно, не разгоняется, только до пятидесяти километров, чтобы я не нервничал. Вокруг многочисленные деревни, видно, что на благодатной земле народ живет плотно и богато, дома очень хорошие и большие попадаются часто. Не все так живут, хватает и убогих домишек, но процент обеспеченного народа высокий.

Уже в наше время я читал, что при Союзе Грузия получала из бюджета в четыре раза больше, чем отдавала. Поэтому, это, одна из причин, что сохранение СССР меня не очень волнует, тащить и дальше такой хомут на шее бывшей РСФСР я не вижу смысла никакого. Даже, из самых лучших побуждений.

Тем более, что спасибо так никто и не скажет, так оккупантами и окажемся для местной истории и общества.

Ассортимент в магазинах вполне достаточный, я смог хорошо закупиться, положив червонец сверху, ну и за фирменный свитер еще десятку попросили. Вполне можно так жить, разжившись деньгами человека, вознамерившегося приговорить меня к участи раба, то есть, вполне справедливо разжившись.

По дороге я присматриваюсь к атласу, пока сержант меня не беспокоит, сидит и молчит, водитель, похоже, решил не сопротивляться и довезти меня до места, раз у меня в руках пистолет.

Сначала я хотел заехать в центр города, посмотреть, где там вокзал железнодорожный. Около него всегда трутся таксисты, у которых можно разжиться жилплощадью для проживания и всякими сведениями о местной жизни. Потом проехать мимо и бросить уазик с закованными в наручники парнями, чтобы они не видели, куда я уйду и самое главное, дали мне немного времени сбрить бороду и постричься, чтобы полностью поменять внешность.

Только узники смогут быстро получить помощь, если начнут кричать и биться ладонями или головами о кузов машины. То есть, смогут привлечь внимание к себе и сразу вызовут на помощь к ним другие экипажи, которые так же получат мои приметы и станет совсем опасно для меня ходить по улицам города. Придется, наверно, нанять отдельную машину, чтобы не светиться пешком.

Но, сейчас, я заметил на карте города, к которому мы приближаемся, белую нитку дороги, уходящей в сторону от основной трассы и приближающейся к городу слева. Пройдя довольно далеко вдоль города и железнодорожного пути, она поворачивает к городу и заканчивается, немного не доходя до него.

Это идея, я смогу дойти пешком, через железнодорожную насыпь до жилых районов и оставить на проселочной дороге машину с узниками, которым можно будет приоткрыть даже окна, чтобы не задохнулись, все равно ночью, на дорожке в лесу, их смогут найти только чудом, маньяки или утренние грибники.

Зато у меня появится приличная фора по времени, чтобы обзавестись жильем, сменить внешность и одежду, сходить в баню и выйти на местных авторитетов, которые могут мне помочь с паспортом.

Я, все же решил пока остаться в этом времени, раз уж не стоит очень часто злоупотреблять Храмом. Мне, с моими знаниями и способностями, в принципе, все равно, где жить. Почему бы не попробовать на какое-то время стать гражданином СССР, попробовать на вкус то время, о котором так любят вспоминать мои родители.

Принять вызов судьбы и выйти с честью из сложной ситуации, когда все против меня.

Уже год, в этом времени, как я родился и очень хочется посмотреть, есть ли мой предшественник здесь и посмотреть на молодых родителей и на социалистический Ленинград.

С таким-то счастьем и на свободе!

Только, придется постараться с легализацией, прожить несколько месяцев в шумном южном городе.

— Сворачивай, налево, — я снова подпихнул водителя пистолетом в бок. Вроде эта дорожка, сразу после моста через Риони, и я ее не собираюсь пропустить.

На такое требование водитель отозвался с явной неохотой, явно боится, что я тут их всех оставлю помирать, как свидетелей.

— Арчил, куда ты поехал? — заволновался и сержант, понявший, по разговору и ухабами на дорожке, что мы едем куда-то не туда.

— Бесик, он требует ехать вдоль города, — отозвался водитель и добавил, — У него мой пистолет. И твой тоже.

— Да, у меня ваши пистолеты. Поэтому сидите спокойно и останетесь живы.

Но сержант не собирался сдаваться просто так и стал биться в наручниках и ремне на ногах, как пойманная птица, пытаясь вытащить ноги и начать пинать меня. У него это почти получилось, когда я, не убирая ствол от бока водителя, легко махнул рукой и многострадальная голова сержанта снова глухо ударилась о железную дверцу и повисла на груди, сержант обмяк.

— Как можно бить человека в наручниках, — возмутился водитель, на секунду оторвавшись от руления между ямами и колеей.

— Еще как можно, ведь очень удобно. Не только же родной милиции всех лупить, — усмехнулся я, — А можно каждому, у кого есть пистолет, запомни, сынок.

Парню трудно представить, чтобы пистолеты были у многих, ничего, пройдет какой-то десяток лет и автоматом здесь, в этих местах, никого не удивишь, когда уйдет Советская власть. Как только уйдет.

Мы пробирались по какой-то технической дороге полчаса, за окнами становилось все темнее, приближалась ночь. Вскоре машина уперлась в высокий бугор, дорога кончилась, и мы остановились посреди леса. Но, до полной темноты оставалось еще с час времени, и я не стал терять его зазря. Сначала расстегнул наручники оглушенному, которому они уже впились реально в кисти и подсунув рукава служебной голубой рубашки вниз, надел снова, уже не так жестко, как тот сам затянул себе, пытаясь освободиться от браслетов. Протер платком с одеколоном и скобу и наручники, потом обратился к водителю: