Ну, как на счету, все они лежат в тумбочке около кровати, сегодня я пересчитывал все деньги и, пока, не успел спрятать.

Завтра отдам Саше еще четыре тысячи, на то, чтобы в паспортном столе все прошло без сучка и задоринки. Хотя, паспорт — абсолютно безупречен, до моей фотографии и штампа о выписке товарища Посмыгаева из города Брянска не докопаться.

Мафия и сама долго прикидывала и считала, но, решили товарищи, в связи с таким денежным ураганом — денег не жалеть и смазать всех, кого надо, в паспортном столе.

Мы входим в дом, меня, причем, довольно сильно держат за руку, не отпуская ни на секунду, как будто боясь, что я растворюсь в сумерках. Пока мы располагаемся на кухне, как в первом подходящем помещении для непростого разговора. На самом деле, мы с Сашей очень довольны, внутри себя, что это одинокая красивая женщина, а не группа захвата.

Приятель придирчиво проверяет все замки на закрытой калитке в воротах, сами ворота и потом еще дверь в дом, включает режим телохранителя для вип-персоны, то есть, для меня.

Саша остается стоять в дверях, прислонившись к откосу и сложив руки на груди, с крайне суровым видом, мы же присаживаемся на стулья. Понятно, переживает за мою целостность и сохранность, как бы меня не похитила какая-нибудь противоборствующая группировка. Вот и женщину подослали, такую, что не откажешь.

В, общем то, да, не откажешь, в сочувствии и ласке, настолько хороша.

Что-то на спецагента она немного похожа, водит машину хорошо, тормозит на довольно неуклюжем агрегате, таком, как ГАЗ-24, в пяти сантиметрах от нашей машины, быстро передвигается, контролирует пространство. И такая вся фугуристая и красивая, в модных джинсах, на ногах невысокие босоножки, видно, что фирменные.

Ладно, это скорее желание добиться своего любой ценой. Тем более, речь пойдет о жизни сына, с таким не до шуток. Тут никого не пожалеют и танком переедут, чтобы получить требуемое.

— Говорите, что случилось, что вам надо и как вы нашли нас?

— Мой сын лежит в больнице, в Тбилиси. У него порок сердца и врачи разводят руками, говорят, что случай тяжелый. Он может умереть!

Женщина зарыдала и долго не могла успокоиться, женские слезы должны ей помочь, она в этом уверена. Да, сердце — не камень, кровь — не вода.

Так, в Тбилиси я точно не поеду, еще и там светить свои возможности мне противопоказано абсолютно точно. Меня в Кутаиси все устраивает, под крылом местных торговых авторитетов. Теперь пора узнать, как она вышла на нас, с нашей отличной маскировкой.

Закономерность или случайность?

— Милая наша гостья, успокойтесь, пожалуйста. Я посмотрю вашего сына, если его привезут в Кутаиси, и вы скажете, как узнали обо мне.

В глазах женщины появляется надежда, но говорить о своем источнике информации она не хочет категорически:

— Я поклялась своим сыном, самой страшной клятвой, что не расскажу никому.

— Что не расскажете?

— Ничего не расскажу! — и женщина закрывает рот.

— Ладно, милая женщина, как вас зовут и как зовут вашего сына?

— Я, и правда, Тамара, сына зовут Давид.

— Это здорово, мое имя — Виктор, — называюсь я своим новым именем, — Это мой друг Александр.

Мрачный Саша кивает головой, в знак приветствия, но женщина не смотрит никуда, кроме, как на вашего покорного слугу.

— И, все же, я настаиваю, как вы узнали про наш дом? И почему тут подстерегали, да еще одна?

Говорить женщина отказывается наотрез, атмосфера быстро накаляется. Саша уже не может сдержаться и кричит на нее по-грузински, она, наконец-то, поворачивается к нему и отвечает так же и начинается настоящий цирк, ругаются на своем родном языке, прямо, как жулики в «Брильянтовой руке».

Ладно, не хочет сама говорить, я, ведь, могу и так это узнать.

— Тамара, ответьте на вопрос, — обращаю я ее внимание на себя.

Женщина отрывается от спора на грани крика с Сашей и смотрит на меня.

— Вам рассказал врач из сердечно-сосудистого отделения в больнице Кутаиси.

— Нет, — коротко бросает женщина и сигнал звучит в моей голове.

— Нехорошо обманывать доктора, — замечаю я и продолжаю:

— Хорошо, вы заплатили за это знание или нет?

— Нет, хотя я была готова озолотить его, — снова отвечает она, вытирая глаза платком, который достала из кармана фирменных джинсов и только теперь понимает, что проговорилась.

Мы с Сашей довольно улыбаемся, да и сигнал о сказанной неправде не раздается у меня в голове. Значит, просто пожалел красивую и безутешную мать ребенка и дал наводку на Сашу, после чего, как-то узнали или отследили, где мы живем.

Мы выходим в комнату и обсуждаем с Сашей, что Банщик не мог рассказать про нас, без нашего оповещения, мы бы точно узнали о таком варианте и здесь явно тревожный случай, когда информация вышла дальше положенного. Надо поговорить с врачом, чтобы больше не трепался о таких необычных вещах, которые видел и увидит еще, когда привезут ребенка. Теперь придется в его смену подгадывать, множить число осведомленных свидетелей чудесных исцелений совсем не в наших интересах.

Если ребенка привезут еще, тоже вопрос непростой.

— Ты знаешь ее? — я киваю головой в сторону кухни.

— Точно не уверен, кажется, она жена кого-то из очень серьезных шишек, судя по машине и номерам на ней, по ее поведению, в общем — нам лучше не разочаровать ее, чтобы она не подняла шум. Ты же видишь — она может, — Саша подтверждает мои мысли.

— Да, такая пойдет на все, — задумываюсь я на секунду.

— Твои старшие должны поговорить с ней, им виднее, как провернуть такое дело и что с этого получить. Думаю, дядя сможет обратить излечение ее сына в серьезные дивиденды и повышение своего влияния, — размышляю вслух я, потом добавляю:

— Я деньги брать за ребенка не буду, но, и в Тбилиси не поеду.

Возвращаемся и по лицу женщины видно, что она не отстанет от нас и не уйдет, как ее не гони. Просто умрет на этом месте и все.

— Почему вы уверены в том, что я смогу вам помочь?

— Мне больше не к кому обратиться, на вас последняя надежда, — глаза женщины снова наполняются слезами и большие капли падают на пол кухни.

Что ты будешь делать, как у нее получается так быстро проливать такие огромные слезинки?

— Вы сможете доставить сына в здешнюю больницу, чтобы ваш доктор обеспечил мой проход в отделение?

— Думаю, смогу, — она быстро кивает головой.

— Здесь есть телефон? — теперь Тамара вертит головой.

— Есть. Хотите позвонить?

— Да, если можно, — хорошо, что возвращается хоть какое-то уважение к чужому дому и его жителям.

— Подождите, завтра у меня с Сашей неотложное дело с утра. Мы уедем в десять часов и вернемся в два, поэтому договаривайтесь со скорой и врачом на день, который мы вам скажем. Мне хватит получаса, но ребенок должен лежать, подключенный к аппаратам жизнеобеспечения. Вы меня внимательно слушаете? — говорю я женщине, замечая, что она внимательнейшим образом смотрит мне в глаза.

— Вы, и правда, уверены в том, что вылечите моего сына! Я чувствую твою уверенность! — переходит на «ты» Тамара.

— Да, я сделаю все, что смогу.

— Господи, неужели он сможет жить! Мой сын!

— Конечно, еще и в футбол поиграет. В тбилисском «Динамо», — добавляю я и попадаю в точку.

Лицо Тамары вспыхивает надеждой, и я почти тону в ее ожидаемом счастье.

Очень яркая и харизматичная женщина, не стоит и надеяться не дать ей желаемое, то есть мою помощь. Спетлять не удастся, иначе нам не жить в этом доме и надо только пока подумать, как обставить лечение и на какой день его назначить, чтобы риск оказался минимальным.

На самом деле, для меня темное дело, что такое порок сердца и смогу ли я его вылечить, не случится ли смерть в палате во время моего священнодействия и удастся ли откачать ребенка. Что тогда делать — лучше о таком варианте подумать заранее, честно говоря. Потому, что дальше спокойно жить в доме моих покровителей, мне, скорее всего, не удастся. Как и перемещаться по городу, если она супруга важного чиновника из столицы, то, на розыск лично меня и Саши поднимутся немалые силы. Ничего криминального я не делаю, просто произвожу пассы руками около ребенка и будь у меня настоящий паспорт, проблем бы не было. А так, есть и большие.