Может, как-то потом родители и смогут дозвониться или списаться с троюродным братом и узнают, что никакого дяди по имени Виктор у него нет и никогда не было. А, может, и есть.

Только, это известие будет гораздо позже моего визита, мне важно только сейчас рассказать им, откуда я узнал об их существование и как нашел в огромном городе.

— Давайте все вместе расслабимся, я не принес в вашу семью никаких плохих новостей. Наоборот, только хорошие и очень хорошие, вы скоро про них все узнаете, — спокойно говорю я, понимая, что напряжение растет и пора вносить ясность, а, главное, завоевать доверие родителей.

Судя по взглядам матери, она не идентифицирует меня с малышом, мирно спящим за шкафом, который надежно закрывает кроватку от света лампы и наших разговоров. Оно и понятно, только, через много лет она сможет связать мои черты, манеру разговаривать и голос, со своим, пропавшим сыном, через примерно тридцать семь лет.

С другой стороны, я собираюсь вернуться в свое время и сделать так, что появлюсь на горизонте моей семьи именно тогда, когда мой, теперь оригинальный предшественник пропадет в капсуле на берегу. Придется вернуться на двадцать единиц времени, выставляемых на счетчике в капсуле, чтобы я смог спокойно подготовиться к этому моменту.

С моими умениями, силой и знаниями я не пропаду в любое время и, тут я задумался — в любом мире. Что случится с моим оригиналом, трудно предугадать, может, он сможет повторить мой путь, и мы когда-то встретимся, может — пойдет своим путем и навсегда останется в Черноземье.

Знал бы, что такое произойдет, оставил бы ему какую-то записку в Храме, быстро раскрывшую ему глаза на то, куда его занесло. Впрочем, есть вариант и еще проще, просто подложить ему в рюкзак или карман куртки такое же описание, ведь он, то есть, я, проведет тщательный осмотр всего добра, попавшего с ним в новый мир и найдет инструкцию.

Как раз в этот момент, я подумал, что мог тогда, когда встретился с Тонсом на стоянке, представиться жителем северного королевства Сатума, ведь никто не знает язык этой страны в Черноземье. Риска разоблачения нет никакого, странные вещи можно объяснить местной модой, впрочем, я тогда не имел никакого понятия о здешнем мироустройстве.

Да, есть, о чем подумать, причем, очень много времени.

— Я плохо помню своего троюродного брата Славу, — немного извиняющимся голосом произнес отец.

— Ничего страшного, он не имеет пока никакого значения для нашего разговора, — отвечаю я и продолжаю, — Наши пути связаны между собой, поэтому я и приехал к вам.

Недоумение на лицах родителей служит мне ответом.

— Давайте я сразу раскрою карты перед вами. Я — не обычный человек, мне очень много дано миром и природой, я могу видеть будущее и видеть, что будет дальше на вашем пути.

Теперь молчание встречает мои слова. Да, такие прорицатели вызывают большое недоверие со стороны нормальных людей, поэтому я не удивлен.

Я называю всех наших родственников, о которых могу вспомнить, кратко говорю о том, что знаю про них и понемногу родители расслабляются, понимая, что я не совсем чужой человек для семьи.

— Теперь о том, почему я пришел к вам. Это и просто, и сложно. Просто — это отдать вам то, что у меня есть, сложно объяснить свой поступок. Еще раз говорю вам, что мне много дано и сейчас покажу это на простом примере.

Я прошу руку матери, которую она немного испуганно, под напряженным взглядом отца, отдает мне и подержав ее в своей ладони с полминуты, отпускаю:

— У вас сильные головные боли, начались именно после родов, до этого такого не случалось.

Мать и отец потрясенно смотрят на мое серьезное лицо и потом, мама кивает в знак согласия с моими словами:

— Да. Все случилось именно так.

Потом прошу руку отца и через такое же время выпускаю и ее из своей:

— У вас травмировано колено, оно доставляет вам беспокойство и будет болеть всю жизнь, вылечить его получится только через тридцать пять лет, когда появятся современные медицинские технологии. Я вижу даже это.

На самом деле, я помню, что мать, после моих родов, всю жизнь страдала от головных болей и рождение сестры еще больше усилило проблему. Отец всю жизнь немного прихрамывал и только недавно, перед моим исчезновением, современная медицина смогла немного облегчить его страдания. Обычная травма для начинающего футболиста оборвала его карьеру и тогда только способности в освоении техники дали ему новый смысл в жизни.

— Откуда вы такое знаете? Ладно, про мое колено узнать нетрудно, но про головные боли, как вы узнали? — отец растерян, а, когда он растерян, он становится трудным собеседником, это я хорошо помню.

— Сейчас я вылечу вас, это мне тоже дано высшими силами и великой справедливостью мира, которому я служу, — торжественно заявляю я.

— Зачем вы это делаете? Какой в этом смысл для вас? — спрашивает мать.

— Вы выбраны мной, это мой долг, помочь двоим моим родственникам, — довольно смутно объясняя свои мотивы, говорю я и достаю артефакт из рюкзака, заодно вытащив и последнюю бутылку коньяка.

— Это очень качественный напиток, который я привез из Грузии, и он не продается в магазинах. Мы выпьем его, когда пройдет излечение.

— Вы собираетесь лечить нас, но мы еще не согласны на это, — теперь уже и отец подал голос.

— Хотите проходить с больной ногой всю сознательную жизнь? Я не буду делать ничего опасного, просто подержу руку с лечебным амулетом около вашего колена десять минут и все. Потом вы сами скажете, что чувствуете.

На такое лечение отец согласен, хотя, на коньяк косится опасливо, опасаясь, наверняка, отравления из корыстных целей незнакомцем. Все то, что происходит, очень похоже на приход опытного афериста, но в начале восьмидесятых обычные люди почти не знакомы с таким явлением.

Я прикладываю артефакт к колену отца, попросив вытянуть его ногу прямо и даю ману на больное место. На самом деле, мне хватает и пары минут, чтобы потратить пять процентов маны, все же у отца не смертельная болезнь и возраст молодого парня.

Я убираю руки и магический предмет в сторону и отец, сидевший с напряженным видом, подтягивает осторожно ногу, потом снова сгибает ее, со странным блеском в глазах и потом пытается осторожно, держась за край стола, присесть и это ему удается.

— И правда, я не чувствую боли. Колено, как новенькое.

Он садится и смотрит теперь на коньяк:

— Теперь бы я выпил, — потом он мрачнеет, понимая, что я сильно запоздал со своей помощью. Ведь он так мечтал о карьере футболиста, но, теперь после восьми лет перерыва, об этом можно не вспоминать.

— Не переживайте, у вас будет в жизни и без футбола все отлично. Устроитесь по специальности, на жигулевский сервис, и вспоминать забудете о той неудаче.

Отец опять ошарашен, он только начал пробовать подать документы, чтобы устроиться на такое место работы и не очень верит в свою удачу.

— Вы, что, это тоже видите?

— Да, вижу и знаю, что сумма в пятьсот рублей, подаренная заместителю начальника сервиса по производственной части, очень ускорит этот процесс, — так же поясняю я, — Без такого подгона, дело затянется на полтора года, поверьте мне.

Историю своего трудоустройства отец не раз рассказывал мне и, с сожалением вспоминал, что некому было ему подсказать, на что намекает тот самый заместитель, пока, ему не рассказали приятели, как устроились сами.

— Как же я ему передам деньги? — теперь этот вопрос волнует отца, в жизни не дававшего взяток.

— Просто. Когда придете на собеседование, в первый раз, оставите конверт на краю столе, там, где будут лежать ваши документы.

— А, понял, — кивает отец и говорит маме, — Придется копить на это теперь полгода. милая.

Она кивает согласно головой и готова поддержать мужа, но я снова улыбаюсь:

— Уже не придется, — негромко говорю я и встаю, иду к двери в коридор, распахиваю ее, смотрю, нет ли кого поблизости и плотно закрываю ее, щелкнув замком, потом задергиваю плотную штору, которую родители повесили, чтобы шум и разговоры в коммуналке меньше отвлекали годовалого сына от сна.