Мы вновь дружно чокнулись и выпили.

— Не называйте меня, пожалуйста, Леди. После сегодняшней перепалки с леди Лекоей, у меня с этим выражением неприятные ассоциации.

— Хорошо, не буду. А на Лекою не обращай внимания, на эту уже немолодую, избалованную, завистливую, обделенную магией стерву, — закидывая в род вареную картофелину, утешал меня новый друг.

— Да, я и не обращаю, — легкомысленно махнула я рукой. — А почему Вы, господин Фукус, перестали общаться с жителями этого замка и как давно?

— Давно, — вздохнул хранитель, — уже лет тридцать или около того. В славном роду Позеванто всегда были лекари, и всегда это были женщины, а мужчины являлись славными воинами, стяжавшими на службе родине славу и богатство. Я один такой необычный уродился мужчина-лекарь, но и уважение ко мне было самое высокое. Потому, видимо, и выпала мне честь быть хранителем этого знатного и влиятельного во всей Туринии рода.

Я слушала старика, не перебивая, боясь спугнуть рассказчика.

— А если лекарки не рождались, то их обычно брали в жены, и не потому, что нужда в этом была, а по большой и чистой любви. И берегли их, как самую большую драгоценность. Матерью Контера была славная лекарка, да она родами умерла, вот и взял себе в жены старый господин Позеванто через пять лет другую. Старый господин сильно горевал по своей любимой жене, но маленькому Контеру была нужна женская любовь и ласка, поэтому он и женился на матери Лекои. Правда, заботы и любви Контер от нее так и не дождался.

Так мой генерал и вредная тетка — родные только по отцу! Тогда это объясняет такую разницу в характерах.

— Новая жена была из бедного рода и до свадьбы тщательно скрывала свою истинную натуру: злую, жадную, завистливую и ревнивую. Хранители являются членами рода, можно сказать родственниками, а эта приживалка пыталась свести меня в ранг слуги. Старый господин Позеванто, полностью отошедший от дел в замке и, вообще, в роду, после смерти своей первой любимой жены никак этому не противодействовал. Поэтому я принял решение удалиться.

Готова поспорить еще на одну бутылку двадцатилетнего коньяка, это решение хранителю далось ой как непросто!

— Вторая жена через год родила господину дочь. Девочка пошла вся в мать: капризная, властная и бездарная. И так как старый господин не вмешивался в дела замка, то управление полностью взяла на себя его вторая жена, а потом и ее дочь. Его сын, генерал Контер придерживался тактики своего отца, полностью отдаваясь военной карьере. Когда он женился на матери Явуза, старый господин и его вторая жена к тому времени уже умерли, а Лекоя, привыкшая быть единственной хозяйкой в замке, не желала делиться властью, поэтому с первых дней грызла жену генерала по любому поводу. Эти вечные споры очень раздражали господина Контера, возможно, они были одной из причин, почему он развелся с матерью своего первенца. Я тоже не мог спокойно смотреть на творившиеся в замке скандалы и принял решение не показываться, хотя, нужно сказать, что и Лекоя, и мама Явуза пытались меня вызвать, как по-отдельности, так и вместе. Они даже ради этого заключили временное перемирие, что стоило им немалых усилий.

— А почему Вы им не показались? — не выдержала я и вставила вопрос в повествование хранителя.

— Ровно по той же причине, что и в первый час не являлся тебе, — фыркнул господин Фукус. — Молока не пью, меда не ем.

Я не выдержала и рассмеялась:

— Да, это многое объясняет!

— Кстати, ты, малая, можешь называть меня на «ты» и просто Фукус, — подняв вверх кружку, торжественно проговорил мой новый друг.

— Договорились, — чокнувшись с полупрозрачным лекарем, обрадовалась я, понимая, что меня в данный момент признали за свою подопечную.

Так мы и просидели до самого утра, болтая о моих новых родственниках и травя смешные лекарские байки, опустошая мои запасы алкоголя.

Явуз

Утро началось непримечательно. За завтраком меня встретили все, кроме девчонки, отец и Данейра тепло поприветствовали, а вот тетка Лекоя была непривычно тиха, теперь она была похожа на своего неприметного мужа, вечно стремившегося слиться с мебелью. Под конец завтрака появилась и малолетка. Она, вымученно приветливо со всеми поздоровалась и плюхнулась на свой стул. Син напоминала взъерошенного воробья после посещения водных процедур в придорожной луже. Ее волосы были слегка влажными, пуговицы на белой форменной рубашке кое-где не застегнуты, на бледном лице под глазами виднелись синеватые тени, свидетельствовавшие о бессонной ночи, глаза казались мутными. Усевшись на стул, Син уставилась себе в тарелку.

— Ребенок, ты что-нибудь покушаешь? — удивлённо приподняв одну бровь, спросила госпожа Данейра.

— Нет уж, спасибо, — шумно сглотнув и слегка позеленев, ответила блондинка. — Мне бы кофе.

Перед ней на столе тут же появилась маленькая чашечка, полная ароматного, только что сваренного кофе на изящном блюдце. Мелкая, явно с трудом, сфокусировала взгляд на чашечке:

— Горячий, черный, сладкий кофе в большой кружке, — четко проговорила в пространство блондинка.

Мы все недоуменно переглянулись, не понимая, что в данный момент происходит. И каково же было наше удивление, когда исчезла маленькая чашечка дымящегося кофе, и тут же перед Син появилось заказанное.

— Большое человеческое спасибо, — блаженно вдыхая бодрящий аромат напитка, поблагодарила кого-то малолетка.

— Ребенок, ты ничего не хочешь мне рассказать? — смеясь, спросила лекарка.

— Обязательно, только давай вечером, — наслаждаясь своим завтраком, ответила блондинка. — Я буду поздно.

— Я тоже, — откровенно смеялась над своим взъерошенным чадом моя новая родственница. — В госпитале много работы.

И только сейчас Син оторвалась от кружки с кофе, которую держала двумя руками, как будто греясь и беспрестанно вздыхая аромат бодрости:

— Помощь нужна?

— Нет, сами справимся, а ты спокойно учись, — ответила госпожа Данейра.

На что Син лишь приподняла левую бровь на своем бледном лице.

— Но если нам понадобится помощь, мы знаем к кому обратиться, — с нежностью глядя на дочь, проговорила лекарка.

На что Син лишь молча кивнула с несвойственным ей серьезным видом. Весь этот диалог показался мне очень странным, как будто у него был второй неизвестный мне пока смысл. И это сильно возбудило мое, доселе дремавшее любопытство. Что скрывают от нас эти женщины? Хотя, если судить по спокойствию отца, он как раз полностью в курсе происходившего.

— Я тоже хочу чашечку ароматного кофе, — подала капризный голос тетка Лекоя.

Ответом ей была тишина. На столе перед теткой так ничего и не появилось. Она возмущенно обвела всех взглядом и требовательно зашипела:

— Как это понимать?

— Это можно понимать так: ты совершенно не способна наколдовать себе чашку кофе, — предупреждающе строго ответил отец Лекое и, повернувшись к Син, заговорщически ей подмигнул, на что та прыснула в кружку. Тетка лишь зло запыхтела, больше не рискуя подать голос.

— Ты закончила завтракать? — спросил я у малышки.

— Да, ты совершенно прав, нам пора, — сонно улыбнулась блондинка. — Всем хорошего дня!

Син поднялась из-за стола, повесив на плечо рюкзак, направилась к выходу, по дороге поцеловав в щеки своих маму и генерала. Выйдя во двор, оказавшись в эпицентре солнечного света, она зажмурилась и мучительно негромко застонала. Потом наощупь открыла боковой карман рюкзака и, вытащив из него солнечные очки, тут же надела их себе на нос:

— Так гораздо лучше.

— Чем ты ночью занималась, что тебя так штормит? — не выдержал такого вызывающего поведения и съязвил я.

— Ты сейчас очень похож на свою грымзу-тетку, тебе не идет, — мастерски отбрила меня малолетка и, забравшись на заднее сидение моего кабриолета, свернулась калачиком, обняв свой школьный рюкзак.

Какое-то время я еще рассматривал девчонку, но для меня стало полной неожиданностью понимание того, что она спит. Мне ничего не оставалось делать, как сесть на место водителя и везти «спящую красавицу» в школу.