Александра Созонова

…Либо с мечтой о смерти

Глава 1 ОБЪЯВЛЕНИЕ

Мартовское утро с томительным, болезненно блестящим, назойливо сочащимся сквозь щели в жалюзи солнцем обещало день столь же бессмысленный и полый, что и все предыдущие.

Ничего обнадеживающего или хотя бы нового я не ждал, когда с привычным автоматизмом вытряхнул из почтового ящика дневной улов: пара рекламных проспектов, счета за газ и электричество, бесплатная еженедельная газета.

Писем не было. Дурная привычка, от которой не могу себя отучить: перебирать ежедневный почтовый мусор с тайным, запрятанным от самого себя нетерпением. А ну как выглянет белый или оливковый конверт, легкий, узкий, целомудренно-матовый на фоне кричащего глянца проспектов. Она ведь знает, что Интернет у меня отключен за неуплату. А к телефонам и мобильникам питает с детства иррациональную неприязнь.

Любое письмо, пусть в полстраницы. Содержимое его, маленькая душа, непрочно хранимая бумажными стенками, значения не имеет. Главное — зримый факт, осязаемое доказательство, что хоть в какой-то степени я ей еще нужен.

Писем не было, как и всегда.

Глянцевый мусор вместе со счетами улетел в бумажный ворох в углу, дожидающийся своей очереди стать каминной растопкой. Уже отходя, задел взглядом газетный лист, оказавшийся сверху. Одно из объявлений было помечено галочкой — ярко-синей, размашистой, какую мог оставить фломастер, либо дамсќкий карандаш для век. Недоумевая, кому понадобилось просматривать и помечать мою корреспонденцию, я наклонился и поднял газету.

Манящая галочка была напечатана типографской краской.

Рекламный прием всего лишь.

ЕСЛИ ВАМ ЧАСТЕНЬКО ПРИХОДИТ В ГОЛОВУ МЫСЛЬ О ТОМ, ЧТО ЖИЗНЬ — ВСЕГО ЛИШЬ БОРЬБА СО СМЕРТЬЮ, ЛИБО С МЕЧТОЙ О СМЕРТИ, ЕСЛИ МЕЧТА ЭТА СТАНОВИТСЯ ЧРЕЗМЕРНО НАВЯЗЧИВОЙ, ПРИОБРЕТАЕТ ПОСТОЯНСТВО ДЫХАНИЯ, МЫ — ИМЕННО ТЕ, КТО ВАМ НУЖЕН.

Лаконично-загадочный текст заставил перечесть себя трижды. Не только трюком с небесного цвета галочкой, но и содержанием он заметно выделялся на фоне однообразно-бодрых и убого-наглых призывов купить, обменять, отремонтировать, ублажить, исцелить и развлечь. Объявление звучало афористично. Его мог бы сочинить поэт, печальный и настоящий. Но главное, газетное послание обращалось непосредственно ко мне. Именно мне и именно частенько приходили в голову сходные мысли и мечты.

Приходили, периодически навещали лет с семнадцати. Приобрели «постоянство дыхания» три года назад.

(Тогда она исчезла в очередной раз, пропала — не то на пять дней, не то на неделю. Пора бы и привыкнуть к таким выходкам: уже полгода, с рокового рубежа полового созревания, она то и дело сбегала из дома. Но привыкнуть не получалось. И в тот день ритуал был обычный: обзвон приятелей и подружек (никто, как водится, ни слухом ни духом), ночные обходы любимых злачных местечек, растущая тяжелая ненависть к онемевшему телефону. Попалась в руки записная книжка, которую она обычно таскает с собой, но в тот раз забыла. Обрадовавшись массе новых возможностей, стал перелистывать и наткнулся на список на последней странице: «1. Влад (+++), 2. Сержи-мл (+-), 3. Джим (урод) (-), 4. Драго (+), 5. Джим (из леса) (++), 6. Лысый (-+), 7. Хуг (крыша) (- ++)…» Всего было девятнадцать пунктов. Что это означает, понял не сразу. Минуты через три.)

Я не тотчас бросился к телефону. Постарался настроить себя на то, что слова под синенькой галочкой не более чем уловка начинающего психоаналитика, либо свеженькой тоталитарной секты. Лишь после этого набрал указанный в газете номер.

— Частная клиника «Оттаявшая Гиперборея», — отозвался вежливо-безликий женский голос.

— Привет! Мне попалось на глаза ваше объявление в газете. Хотелось бы узнать, что за услуги оказывает ваша фирма, — я старался говорить как можно беспечней.

— К сожалению, подобной информации по телефону мы не даем.

— Ну, я не настолько тяжел на подъем, что не смог бы подъехать…

— В этом нет необходимости. Сообщите номер вашего факса, и вам тут же будет выслана тест-анкета. На основании ее результатов будет сделан вывод, являетесь ли вы потенциальным клиентом нашего учреждения.

— Но позвольте… — Я даже растерялся. — Прежде чем отвечать на ваши анкеты и тесты, должен же я узнать, чем вы занимаетесь, черт побери! Я слишком дорожу своим временем, чтобы тратить его неизвестно на что. Быть может, специфика вашей Гипербореи не имеет ничего общего с моими нуждами и интересами.

(Насчет времени, положим, беззастенчивое вранье: мне девать его некуда. Я давлюсь им, тону в нем, словно в каше из детской сказки, перехлестнувшей через край волшебного горшочка. Но нагловатой фирме с претенциозным названием знать об этом необязательно.)

— К сожалению, только ознакомившись с результатами тестирования, мы сможем решить, являетесь ли вы нашим клиентом, — голос заученно-вежлив и отполирован, словно у автоответчика: ни единой живой ноты, придыхания или смешка. — Если вас не устраивают наши условия, нет смысла продолжать разговор. Тем более, — голос усмехнулся едва уловимо, — что отсутствие свободного времени является косвенным признаком того, что вы набрали телефонный номер из праздного любопытства.

Зубы у вежливой стервы наверняка безукоризненно белые, дежурная улыбка благоухает «диролом». Помада? Темно-бордовая, с оттенком свернувшейся крови, а лак на ногтях — пронзительно-алый. Или черный.

Сплюнув в сердцах, назвал требуемое. Гиперборейская секретарша бесила, но и вызывала едкое восхищение: изумительный симбиоз казенной вежливости и природного хамства.

Не прошло и получаса, как из щели факса выползло нечто длинное и испещренное. Увидев количество вопросов, на которые предстояло ответить, дрогнул: что-то около 666-ти.

Будь я нормальным человеком, мало-мальски закованным в броню здравого смысла, непроглядный ворох пополнил бы каминную растопку. Но я не таков, отсюда и все проблемы. К тому же обилие тянучего, обволакивающего времени заставляло приветствовать любую возможность хоть как-то его избыть.

Львиная доля из 666-ти сильно смахивала на типичные опросники для душевнобольных. (Доводилось пару раз заполнять подобные, пока не выветрились надежды на могучую силу психиатрии.)

«Часто ли вам приходит в голову мысль, что бытие, в сущности, совсем не стоит усилий, затрачиваемых на его поддержание?» Еще бы! Правильнее будет сказать, что эта мысль не просто приходит, но поселилась в моей голове, свив себе уютное гнездышко под теменной костью.

«Если вы можете отождествить себя с каким-либо кулинарным блюдом, то с каким именно?» Несъедобным, это точно. Что-то вроде манной каши, обильно приправленной жгучим красным перцем.

«Наиболее часто одолевающие вас эмоции (нужное подчеркнуть): тоска, безотчетная тревога, паника, воодушевление, беспричинная радость, апатия, озабоченность, тяга ко сну?» Подчеркнем-ка мы первое, четвертое и восьмое — пусть покрутятся, интерпретируя.

«Боитесь ли вы лечебных пиявок?» «Снятся ли вам сны, в которых вы выступаете в роли убийцы, насильника или кровосмесителя?» «Сколько раз в день вы причесываетесь?» «Думаете ли вы о вероятности третьей мировой войны с облегчением?»

Нет. Нет. Один. Конечно. Только больше надежд внушают повальные эпидемии типа СПИДа или атипичной пневмонии, либо глобальная экологическая катастрофа. Про экологическую катастрофу, впрочем, имелся отдельный вопрос.

Когда-то меня зацепила фраза в одной книжке — за точность не ручаюсь, но смысл такой: еще можно понять, отчего в сотворенном Всевышним мире есть зло, боль, ненависть. Но почему в нем существует дерьмо?

(Я еще могу дышать, видеть, жить в мире, где она периодически убегает из дома, без звонка, без записки, напрочь забыв обо мне. Это тяжко, но выносимо. Но в мире, где существует «список»?..)