— Вы не поверите: я долго не мог заснуть и задремал пять минут назад. И был разбужен стуком в окошко.

Она оскорблено вздернула подбородок.

— Я, кажется, извинилась! Или вы не расслышали? Могу повторить: сорри. Я позволила себе прийти в столь поздний час, чтобы нам никто не помешал. Дело исключительно важное.

— Я весь внимание.

Прищурив косящие глаза-стрелки и стиснув на коленях худые руки, она быстро заговорила:

— Я пришла сделать вам одно предложение. Станьте моим партнером в экспериментах с направленной реинкарнацией. Нет-нет, не возражайте сразу! — Она вскинула ладонь, хоть я и не думал возражать, а лишь замер в бескрайнем удивлении. — Сначала выслушайте мои доводы. Конечно, намного приятней иметь дело с юной хорошенькой девочкой, куклой Барби двадцати с небольшим лет, с упругими молочными железами и парой извилин. Но кукол Барби на острове больше нет. Думаю, вы в курсе, что пациенты вывезены на лайнере в бессознательном состоянии и остались только исследователи и обслуга. Второе. Вас может смутить мой возраст. Но, уверяю вас, я еще вполне способна родить. Мне нет и пятидесяти, и климакс — а именно, прекращение менструаций, еще не наступил. Я могу выносить и родить здорового ребенка, и не одного, можете мне поверить. Почему я выбрала в качестве биологического отца именно вас, можете вы спросить? В силу целого ряда причин. Вы достаточно молоды, сильны, спортивны. Ваша внешность вызывает у меня приятные эмоции, а это немаловажно, учитывая необходимость физической близости. У вас развитый интеллект, хорошие моральные качества, то есть неплохой генетический фундамент будущего младенца. Наконец, третий фактор, но не последний по значимости: многие эксперименты на острове сворачиваются в силу материальных проблем. Майер вовсе не так баснословно богат, как принято считать. Даже, продав виллу на Сейшелах, где, кстати, живут его дети и невестки, он не сможет восстановить работу лаборатории в полном объеме. Соответственно, сокращается количество исследователей, наставников, лаборантов. Живыми с острова Гиперборея не уезжают — думаю, вам это известно. Лишние работники будут превращены в запчасти, и, увы, без их согласия, без подписания каких-либо бумажек. Все бумажки, кстати, здесь липовые.

Она помолчала, поглядывая на меня одним глазом (второй блуждал взглядом по стене) с опасливой надеждой. Я заметил, что она очень осунулась в последние дни. И прежде худая, теперь напоминала узницу Освенцима.

Я послушно ждал продолжения.

— Так вот. Исследования на младенцах будут продолжаться, это я знаю наверняка. Они не столь затратны, как другие опыты, но исключительно перспективны. Майер не станет жертвовать ими, тем более что трое женщин уже беременны, и одна из них на сносях и вот-вот родит. В силу перечисленных причин очень прошу вас принять мое предложение. Особенно акцентирую на последнем пункте: биологические отцы гарантированно не превратятся в запчасти. По крайней мере, пока Майер не наберет достаточно материала по данной теме и не потеряет к ней интерес.

Дина замолчала, выжидательно буравя меня острым зрачком и теребя край юбки.

— Можно, я закурю?

Она закивала.

— Конечно. Решение предстоит непростое, я понимаю.

Я закурил две сигареты сразу — не из пижонства, а для усиления эффекта. Порой я так делаю. Одну в левом, другую в правом углу рта.

— Скажите, зачем вы устроили этот спектакль сегодня? От скуки?

— Вы о чем? — Дина нахмурилась.

— Я о сеансе спиритизма. Так называемом. Никаким Ницем там и не пахло, вы все выдумали и устроили шоу. Вот я и спрашиваю: зачем? Чтобы продемонстрировать свою ценность для Гипербореи, подстраховаться на случай необходимости в новой партии запчастей?

Гостья оскорблено дернулась.

— Никакого шоу. Способности к медиумизму у меня развились еще в подростковом возрасте. Я просто рассказала об этом Роу, а он предложил поговорить с Ницем. Только что отлетевшая душа, как правило, пребывает недалеко от места, где она вылетела из тела. Особенно, если смерть была болезненной или насильственной.

— Я в курсе. Но могу дать руку на отсечение: Ниц не прилетел на ваш трубный зов. Знаете, почему я в этом уверен? За все время потусторонней беседы не прозвучало ни единой цитаты из Ницше.

Дина порозовела. Пальцы сильнее затеребили ткань строгой юбки.

— Что за нелепый довод? Ниц, очутившись в тонком мире, осознал, что он вовсе не являлся реинкарнацией великого философа, устыдился этого и, соответственно, перестал цитировать. Это естественно. И наоборот, примись его дух цитировать, как при жизни, это было бы признаком явной и грубой фальсификации, фальшивки.

— Отчего же он велел тогда называть себя Фридрихом?

В глазах у Дины запульсировал ужас. Мне стало жаль завравшуюся спиритку.

— Ладно, замнем. Вам хотелось повысить свою ценность в глазах Майера, дабы не быть отправленной на запчасти, и вы ее повысили. И обморок сыграли убедительно. Не занимались самодеятельностью в колледже?

— Я вам повторяю…

— Ладно-ладно. Не буду больше на эту тему. Тем более что вы добрая: отправили беднягу Ница в приятное и прохладное местечко, отлично зная, что безмерно обрадовали бы Майера намеком на чистилище или ад.

— Я устала с вами спорить…

— Не будем спорить. Перейдем непосредственно к вашему предложению. Мой ответ: нет.

Лицо ее исказилось разочарованием. Но Дина быстро взяла себя в руки и спросила вполне бесстрастно:

— Но почему? Объясните.

— По целому ряду причин. Во-первых, я могу вступать в интимную связь с женщиной только в состоянии любви или влюбленности. Знаю, что для мужчин это не типично, что я белая ворона и прочее, но это так.

— О, если только это! — Дина нервно рассмеялась. — Возможно оплодотворение без физической близости. С помощью шприца и пробирки. Правда, зачатие при этом наступает не с первой и не со второй попытки, но рано или поздно успех обеспечен. Вы тонко намекнули мне, что я мало похожа на женщину вашей мечты, но я не в обиде. Я не кукла Барби, не самка, но исследователь. На Гиперборее не принято оплодотворять из шприца, но, думаю, я сумею уговорить Майера, объяснив ему всю целесообразность появления ребенка с набором наших с вами генов.

— Есть и другие причины. И главная из них: мне это неинтересно.

— Как?! Не интересен столь захватывающий эксперимент? Столь эксклюзивные, из ряда вон, опыты?

— Ни в малейшей степени.

— И даже… даже если бы подобное предложение сделала не я, а та смазливая девица — Юдит, кажется? Не удивляйтесь: я наблюдательна, вижу, как вы на нее смотрите.

— Тем более. Слава богу, подобное этой девушке и в голову не придет.

— Напрасно вы так безапелляционно судите о чужих головах! Но послушайте, Норди, вы или невнимательны, или у вас напрочь вылетел из сознания мой главный аргумент: число исследователей сокращают, переводя их в ранг «запчастей». Вы и оглянуться не успеете, как окажетесь в замороженном и расфасованном состоянии в трюме лайнера, мчащегося на большую землю.

— Что ж, ничего не имею против. Именно за этим я и подался два месяца назад на остров Гиперборею, соблазнившись объявлением в рекламной газете.

Дина покусывала губы, подыскивая новые аргументы. Ей очень не хотелось уходить, это было заметно. Но вот почему? Неужели на острове мало мужчин, кроме меня? Отчего бы ей не обратиться с этим к Джекобу, к кому-либо из обслуги или охраны? Русский умник всеяден. Согласится даже без шприца. И гены ничуть не хуже моих, а в плане телесного развития даже покрепче. Не влюбилась ли в меня эта сушеная каракатица? Если так, забавно и грустно.

— Хорошо, — Дина выдохнула, на что-то решившись. — Приведу вам последний и самый весомый аргумент. Только обещайте мне прежде, что мои слова не выйдут за пределы этого домика. Майер разрежет меня на мелкие кусочки, если узнает или заподозрит, что я проболталась.

— Обещаю.

Мне стало интересно, что еще выдумает эта особа, одновременно крайне занудливая и столь же непредсказуемая. Неужели я не знаю чего-то существенного, что творится за кулисами островной жизни? Да нет, скорее просто блеф. Блефовать тут в моде.