Лили и Сильвию на дороге встретила женщина.

— Сильви, Сильви, — причитала та, — мой мальчик не вернулся! Их отправили в наступление на восток, они вот-вот должны прийти! Я все глаза проглядела.

— Это Паулина, — шепнула Таттенбах. — Ее сын пропал без вести, бедняжка каждый день выходит на дорогу.

Скромный дом, где жила Таттенбах вместе со своими подопечными, показался Лили обветшалым, но уютным. Она познакомилась с Моникой, красавицей, неправильно воспользовавшейся своими природными данными, хмурой Брунгильдой, работавшей в ателье. Сейчас, когда с фронта поступил заказ на форму, женщина буквально дневала на работе.

Цецилия работала на автомобильной фабрике, у Лили сжалось сердце, глядя на строгую женщину, от которой пахло машинным маслом и железками. И наконец, малышка Одетта, худенькая, большеглазая, почти прозрачная.

Именно ей Сильвия и взяла капли датского короля. Девчушка глухо кашляла вот уже несколько недель.

— У войны женское лицо, Лили, — грустно пробормотала Сильвия. — И неизвестно, что страшнее, поле битвы или тыл.

Лили отвели тюфяк на чердаке. Сильвия поделилась потрёпанным пледом, ласково погладила Лили по голове.

Девушка встала ни свет ни заря. На столе ее ждал завтрак — разбавленный цикорий с молоком и сухой хлебец. И Сильвия, которая плакала.

На вопрос Лили, что случилось, женщина протянула ей письмо.

"Дражайшая моя Брунгильда,

Я отправляю тебе серебряные медали, полученные за кампанию в жарких странах. Нижайше прошу тебя передать медали и свести знакомство с маменькой, ибо она не выдержит горя, которое тяжким грузом падёт на ее плечи.

Если наш король сбежал, побоявшись врага и разоренной страны, я остаюсь на своем месте, и буду сражаться за честь своей разоренной и поруганной страны.

Я отказался отправлять своих сограждан в закрытые города, где их ждала участь хуже ада, я отказался бить и мучить тех, кто выступает против режима кенига. Завтра утром меня сожгут.

Прошу тебя, милая дева, заказывай в мою честь две мессы, 4 ноября и 9 декабря, чтобы почтить память о славных победах.

Единственное, о чем я сожалею — о том, что мы так и не смогли встретиться. Я буду беречь тебя с небес.

Искренне твой,

Франко".

Лили плакала вместе с Сильвией. Сильвия взяла на себя роль "военной крестной" — женщины, пишущей письма незнакомым солдатам. Таттенбах вела переписку от имени Моники, Цецилии и Брунгильды, надеясь, что ее подопечные выйдут замуж.

Сильвия попросила Лили заказать заупокойную мессу в память о солдате. Лили решила заодно прикупить и липы, всю ночь за стеной глухо кашляла малышка Одетта.

Моника продолжала болеть. Лили отпаивала женщину отваром из череды, шалфея, корня девясила и коры дуба. Малышке Одетте досталась липовая настойка с медом. Паулина, познакомившись с Лили, забросила кухню. Сильвия совсем не умела готовить. И поэтому Лили встала к плите, ещё в закрытом городе девушка научилась варить супы и похлёбки из трав — иван-чая, спорыша, тысячелистника, горчанки, зеленушки. А если повезёт добавить немного круп или овощей, то получалось вообще объедение.

Частенько Лили отправляла малышку Одетту составить компанию Паулине. Девушка смастерила для малышки смешных животных из тряпочек, купила для Одетты на черном рынке бумагу и цветные карандаши. Девочка пристраивалась вместе с Паулиной "ждать сына", проводила время на свежем воздухе, а Лили наблюдала за ними из окна, и пыталась готовить из скудных продуктов.

Девушка часто слушала радио. Вот и сегодня трансляция вещала о казни мятежного генерала. Ведущий передавал слова самого кенига, желавшего застрелить мятежников. А кениг же повелел созвать население города на всеобщий суд.

Лили договорилась с Сильвией, что та, вместе с малышкой Одеттой останется дома — присматривать за Моникой.

Лили, Брунгильда, Цецилия и Паулина отправились на справедливый суд.

Население города окружило помост, на котором собирались пристрелить мятежников. Лили видела, как однополчане генерала, один за одним, выкрикивали просьбу помиловать генерала, отца троих детей, взамен на их жизни.

— Вас всех расстреляют, — отрезал глава расстрельной бригады. — Те, кто идёт против кенига, не достойны топтать эту землю. Скажите спасибо, что вас не напоили кипящей касторкой.

Генерал попросил написать письмо жене. После расстрела последние слова мятежника читала вслух вся площадь. Сердце Лили снова сжималось от горечи и беспомощности.

"Сердце мое, половина души моей,

Я не скажу тебе великих слов, не нужно. Совсем скоро моя душа соединится с твоей, и я буду говорить с твоим сердцем.

Не оплакивай мою кончину, не сожалей, радуйся ей. Знай, что за свое отечество я счастливо сложил голову, вы с детьми простите меня.

Любите меня, мне это будет нужно. Учи детей быть сильными, стойкими и верными отечеству"

Вместе с вдовой, читая последние строки убитого, плакала вся площадь.

— По домам, — заорала гвардия в черных рубашках, — или может, кто-то захотел составить компанию мятежникам?

Когда женщины вернулись домой, их встречала улыбающася малышка Одетта. Лили нашла в себе силы улыбнуться девочке.

Лили продолжала улыбаться и следующие дни. Ее мир сузился до этих женщин. Моника, которая снова взялась за свое, ее выбор на сей раз пал на союзников. Цецилия и Брунгильда, возвращающиеся домой поздно, под вечер, всегда вымотанные и молчаливые.

Паулина, что каждый день ждала сына, который так и никогда не вернётся. Сильвия, в чем-то практичная, а в чем-то доверчивая и неприспособленная.

И малышка Одетта, похожая на ангела. Лили начала учить девочку, но не тем патриотическим догмам, которые вбивала в нее Эрнеста.

Лили и Сильвия отправлялись на рынок и покупали продукты. Иногда удавалось разжиться мясом или курицей, фасолью в консервах.

Лили с Сильвией учили малышку, где, как и у кого покупать свежие продукты. Сильвия показывала Одетте, как штопать одежду. Как, например, пущенная по подолу лента скрасит обтрепанность юбки, а самодельные кружевные воротнички скроют ветхость платья. Лили показывала Сильвии и Одетте, как варить "суп из топора" — из каких "подножных" трав получатся похлёбки и супы, а какие травы можно пустить на противопростудные сборы.

Так Лили и жила, вместе с обитательницами дома Таттенбах. Девушка слышала о партизанах, о том, как кого-то лечили на сеновале, о том, как местный пастор отказался служить мессу и встал впереди мятежников, ведя их к Господу.

Лили занимала домашняя рутина, трудное существование, она не унывала, всегда встречала своих соседок ласковой улыбкой, а малышке Одетте Лили старалась дарить все нерастраченное тепло.

В ночь, когда Лили исполнилось 17, девушка увидела во сне бабушку.

— Лили, радость моя, — бабушка обнимала Лили во сне, а девушке хотелось верить, что все эти объятия — наяву. — Мне нужно сказать тебе о столь многом. Ты — ведьма, и тебе нужно получить силу. Но сделать это будет непросто.

— Каждая женщина нашей семьи должна родить дочь. В ночь зачатия все твои способности раскроются, ты получишь силу, присущую только тебе. Ведьма должна выбрать мужчину, который сможет подарить ей ребенка. И… — бабушка помолчала, — я знаю, что тебе пришлось пережить. Поверь мне, Лили, то, что происходит между мужчиной и женщиной — это драгоценный дар.

— А мама? — задала мучивший ее вопрос девушка. — Почему она… тебе не поверила? Почему она стала такой?

— Фредерика…эта упрямица пошла в своего дедушку.

Лили помнила, что дедушка был моряком и погиб в шторм.