Франц вспомнил о собаке.

— Фидо…пёс…

Усталое хмурое лицо учителя озарила улыбка.

— Кажется, твоя собака нашла нового хозяина. И они тебя ждут. Мальчика зовут Карло, он сын фермера. Его мать, бабушка и сестры погибли при бомбежке. Карло долго не разговаривал.

— Пусть зайдут. А потом тебя осмотрит сестра Катарина.

В комнату, где лежал Франц, заглянул худенький мальчик. Ребенок обнимал пса, а Фидо в ответ облизывал изможденнок личико.

— Как его зовут?

— Фидо. Вижу, ты помыл собаку.

— Да, а ещё он поел. У нас сегодня фасоль и картошка. И опять бомбили, знаешь, когда воют сирены, я всегда прячусь под кроватью. Фидо спрятался со мной, и мне было совсем не страшно.

Франц принял решение.

— Хочешь оставить пса себе? Я должен буду уехать, и боюсь, Фидо не перенесет путешествие.

— Правда?

Мальчишка запрыгал от радости, и Фидо тоже бодро гавкнул. А Франц подумал, что Карло будет гораздо лучшим хозяином, чем он. И что предыдущему хозяину, Карло Сориани, наверняка бы понравилось то, что хозяином пса станет ещё один Карло. Франц устало прикрыл глаза.

Сестра Катарина оказалась милой толстушкой, она горестно всплеснула руками — Францу задело висок обломком парковой статуи, которую разрушила бомба Энцо.

— И все же ты отвлек этого ирода, — причитала монахиня. — Эк как тебя задело то! Ничего ничего, сейчас дам чудодейственной настоечки, которую нам оставила знатная лекарка.

Франц почувствовал, что возможно, напал на нужный ему след.

— Как ее звали?

— Лили.

— Скажите, — от волнения Франц схватил монахиню за руку, — у нее рыжие волосы и зелёные глаза? А ребенок с ней был?

— Да да, это именно она, а руки у нее золотые. И малышка чудная, такая смышлёная!

Францу захотелось петь от радости. У него есть дочка! Девочка! Его продолжение, его плоть и кровь.

— Сестра Катарина, а куда они поехали? Прошу, скажите! Лили Грюневальд, моя жена. В моей походной сумке ее дневник. Мы … мы разминулись!

— Война разъединила много семей, — сочувственно покивала сестра Катарина, — фрау Лили собиралась обосноваться в портовом городе. Только как ты выберешься отсюда, ты же не хочешь попасть в полк или в трудовые лагеря алеманнов. Поговаривают, одной трудовой повинностью у них не ограничивается.

Сестра Катарина налила Францу сонной настойки.

— Сейчас тебе нужно набраться сил, а мы что-нибудь придумаем.

Хоть сердце и подсказывало Францу, что Лили — это именно та, кого он ищет, сестра Катарина проявила бдительность. Сунула Бернстофу под нос дагерротип, где на него смотрела любимая женщина и маленькая дочка, похожая на Лили, и чем-то неуловимо похожая на него самого. Монахиня не поленилась заглянуть в дневник Лили, не стала читать, но сличила почерк и сообщила взволнованному Францу название города, где собиралась обосноваться его любимая.

А потом, помявшись, сообщила, что человеку, который сможет вывезти Франца из города, надо будет заплатить.

— Так это не составит никаких сложностей, — обрадовался Бернстоф, — нужно просто добраться до банка. В национальном банке у меня именной счёт, есть золотые слитки, сниму сколько нужно, и все!

Сестра Катарина грустно посмотрела на мужчину.

— Ты знаешь, что фельдмаршал алеманнов приказал реквизировать все золото нац. банка? Ты нищий! И боюсь, ты не сможешь выбраться из города.

Франц решил, что все равно сбежит. Ему главное добраться до порта, там наверняка есть швейцарские банки, ему достаточно воспользоваться номерным анонимным счётом. Если и эти банки реквизировали, то Франц отправится хоть в грузчики на черном рынке. Главное — выбраться.

Бернстоф забылся беспокойным сном. Ему снилась ворона, снился генерал, до которого дошли слухи не только о муках жертв на вилле Висбеков, но и о зачистках, в которых участвовала Фредерика. Францу снился фронт, враги, внезапно ставшие союзниками, и союзники, оказавшиеся врагами. Бернстоф увидел во сне очередную бомбёжку, и проснулся от того, что его кто-то растолкал.

На Франца смотрел плотный мужчина с обветренным лицом и мозолистыми руками, одетый в какие-то лохмотья.

— Слышь, малый, это ты моему мальцу пса подарил?

— Ну, я.

— Сестра сказала, тебя вывезти надобно. Ты мне сына вернул, понимаешь? Пацан хоть улыбаться стал, есть, с тех пор как его мамки не стало. Только слушайся меня, не самовольничай. Скажу плясать голым, будешь голяком отплясывать, а то нас с тобой алеманны быстро на штыки нанижут.

Франц устало кивнул и подумал, что ему надо будет поблагодарить сестру Катарину.

Франц обнял на прощание учителя, тепло попрощался с сестрой Катариной, взлохматил виски Карло и пошел за его отцом.

Франц думал, что фермер предложит ему переждать ночь в подвале, в погребе, в убежище, но тот оказался хитрее. Привел Бернстофа в винный погреб, мрачно обозрел бочки с вином, что-то буркнул себе под нос, и велел:

— Полезай.

— Бочки пустые?

— Нет.

— А как…

— Да не боись ты, лезь. Помнишь, что я тебе велел?

Франц, не говоря ни слова, полез в бочку, ударило кисло-сладким винным духом. Он с трудом дышал, и надеялся, что отец Карло его не уморит таким вот образом.

Франц чувствовал, что его куда-то погрузили, слышал, как мужчина чертыхается. Слышал, как телега остановилась. Его бултыхало в вине, и Бернстоф пообещал себе, что если ему удастся выбраться из этой передряги, то пить вино точно бросит.

Телега остановилась. Раздалась лающая речь, и Франц понял — все. Алеманны. Фермер что-то отвечал, но его собеседники, судя по раздраженному тону, ответами не удовлетворились.

Франц услышал, как соседние бочки протыкали штыками, услышал горестные вопли фермера. Штык добрался и до бочки с вином, где находился Франц. Мужчина сжался, ожидая, что его проткнут.

Снова полилось вино, алеманны ушли. Франц чувствовал, как ехала телега. Наконец повозка остановилась, и мрачный фермер спросил:

— Ты там как, живой ещё?

— Да живой, живой, — пробормотал Франц.

— Вот ироды, — бурчал его спаситель, — такую партию вина загубили! На тебе одежу, — во Франца полетели тряпки, — смени, а вон ветошью вытрись.

Франц, морщась, переоделся. От него за версту несло винным духом.

— А таперича, — махнул рукой отец Карло, — тебе на лайнер надобно. Попросись вон, к капитану али как он там зовётся, истопником. Приедешь прямиком в портовый город. Да и деньгу какую тебе заплатят.

Франц поблагодарил фермера и отправился снова пытать судьбу. Как ни странно, то, что от Франца несло винным духом, и оказалось ему на пользу. Помощник капитана счёл Бернстофа обычным работягой и отправил его к котлу. Теперь Франц должен был следить за состоянием агрегата, постоянно подсыпать угля. Бернстоф чувствовал, что устал, его выматывала тяжёлая физическая работа и он боялся не найти Лили.

— Мамочка, мы пойдем сегодня гулять? Мне надо показать тебе что-то очень очень важное, — малышка Маргарита иногда удивляла Лили внезапными озарениями.

Вот и сегодня, девчушка, зная, что у Лили выходной, надела лучшее платье, позволила заплести себе косы, и потащила маму на трамвай. У малышки Марго появилась забавная привычка: она вызывала трамваи, Лили привыкла к тому, что ей не приходится ждать средство общественного транспорта, которое подъезжало вне расписания просто потому, что так хотела Марго.

Дочка попросила Лили поехать в парк с утками. В аккуратно подстриженном, на английский манер парке, чинно прогуливались парочки, держась за руку, бонны покрикивали на расшалившихся детей, важные господа дымили сигарами.

Мальчишки-разносчики газет торопливо съедали свой нехитрый обед или завтрак.

А дочка неслась напрямую к уткам, и всегда скармливала пернатым большой багет. Сегодня Марго вела Лили по запутанным дорожкам, женщина поняла, что не поспевает за ней, и привела Лили прямо к мужчине….который и подарил ей дочь. Теплые янтарные глаза удивлённо и радостно озарились при виде Лили, а маленькая бестия налетела на незнакомца, обняла его и закричала: