Сейчас парочка вольготно расположилась на крыше тарги, не обращая внимания на начавший накрапывать мелкий дождик. Лорн крутил в руках какую-то коробку с торчащими из нее трубками, а Курильщица курила, вполглаза приглядывая за товаром и лениво отвечая на вопросы хриплым низким голосом.

И вот у раскрытого кузова “Капитана” Брак застрял уже всерьез. Большую часть товара наверняка уже раскупили, парочка никогда не разменивалась на дешевки и неизменно вызывали ажиотаж своим появлением, но даже жалкие остатки привлекли нешуточное внимание калеки.

Появления толстяка Брак сперва не заметил, занятый изучением искусно сведенного кургузого жахателя из зеленоватого металла. Жахатель привлек его внимание аж четырьмя стволами, сведенными в один массивный цилиндр, и полным отсутствием приклада. Как из такого жахать он не представлял, хотя толстяк может и удержал бы. Лет через пять.

– Думаешь, как его удержать? – насмешливый хриплый голос вырвал калеку из раздумий. – Зря сомневаешься, даже ты сможешь. Эта малышка жахает четыре раза и напичкана таким количеством эйносов, что можно одной рукой держать.

– Фальдийский сплав, четыре гравика, банки можно докрасна греть. Вон там между стволами отверстие, эйр заливать. Может опрокинуть скиммер с двадцати шагов, – Логи с придыханьем прошептал все это на ухо калеке, обдав легким ароматом испражнений. – Я как увидел, влюбился.

– Привет, толстый. Опять на “Гидру” нацелился? Никак, достал уже четыре фиолки? – С любопытством спросила Аршала, принюхиваясь.

– Мужчине не обязательно овладеть оружием или женщиной, чтобы убедиться в том, что это идеал. – наставительно поднял палец лысый.

– Для тебя, судя по всему, недостижимый. И не многовато в твоем идеале дырок? – убедившись, что запах исходит именно от толстяка, женщина нахмурилась и добавила: – Свали от “Капитана”, провоняешь тут все.

Толстяк с тяжелым вздохом отошел, потащив за собой разочарованного Брака. Тот как раз нацелился на странную штуковину, напоминающую глухой шлем, к которому зачем-то приделали рога.

– Ну? – спросил Логи напарника, когда они отошли от легендарной тарги.

– Что ну?

– Ну как тебе “Капитан”? А Гидра? Я тоже так хочу.

– Интересно. Жаль что в первый день не зашел. И если бы кое-кто не вонял как задница Джуса, я бы еще там постоял.

Толстяк легкомысленно махнул канистрой:

– Успеешь еще. Ты в первые дни к ним даже не подошел бы, тут такая толпа была. А ты зачем нюхал задницу Джуса? Интересные у вас там семейные обычаи.

Брак поморщился. Обмениваться тупыми колкостями не хотелось, опять накатили мысли. Он выразительно помахал перед носом ладонью:

– Иди помойся, что ли. Да и вообще, я спать хочу. Скоро стемнеет уже, а завтра опять весь день на ногах. Близнецов еще искать…

– Может, ну их? – толстяк потер ладонью лысину, понюхал руку и скривился. – Шаргова плесень, теперь я точно уверен, что ты прав. Ублюдки слишком наглые. Этот болтливый даже задницу свою не удосужился поднять.

Брак покачал головой.

– Никогда не ссорься с близнецами, Логи. И никогда не кидай близнецов. А ты в своей простоте предлагаешь нарушить оба правила разом. Встречаемся завтра на рассвете у трака Часа. Попробую пораньше свалить, чтобы с Джусом не пересекаться. Прихвати припасов на день.

Толстяк согласно кивнул, после чего хлопнул напарника по плечу.

– Долго не гуляй, по темным местам не ходи, баб чужих не лапай, а то папа наругает. – Логи хохотнул над немудреной шуткой и зашагал к стоянке.

Глядя вслед тяжело топающему напарнику, который, расталкивая встречных, гигатраком пер к стоянке Котобоев, Брак напряженно размышлял. Нога болит, куртка промокла и почти не греет, но идти домой не хотелось. До темноты почти час, а у него впервые за весь Сход нет неотложных дел. Вполне можно побродить по торгу, к тому же зрелище легендарного “Капитана” пробудило в нем любопытство. Кто знает, какие еще диковины удастся найти?

О своем решении Брак пожалел. Не сразу, конечно. Сперва он долго бродил среди чужих машин, купив себе кусок пирога с тунцом и заполнив флягу горячим вуршем.

Посмотреть было на что. У торговцев эйносами можно было приобрести почти все, от простых обогревателей до золотых ракушек. Такую Брак видел впервые, с любопытством уставившись на покрытую пятнами золота костяную раковину, напоминающую панцирь улитки. Охраняли ее два угрюмых амбала с топорами, недобро косясь на любопытствующих. Золотые ракушки стоили целую гору кри, нашедший такую запросто мог разбогатеть в одно мгновение, но встречались они исключительно редко. Наткнувшись на колонию, охотники могли истребить за день несколько тысяч улиток, так и не найдя драгоценного эйноса. Хотя и ракушек попроще хватит простым охотникам за глаза. Главное – найти колонию.

Побродил по лавкам с одеждой и безделушками. Кузов одного из траков был полностью увешан разнобразными амулетами, любых форм и изготовленных из чего угодно, от камня до редкой островной глазури. Кочевники народ суеверный, чем успешно пользуются разнообразные шарлатаны, тоннами привозя на торг всевозможный мелкий хлам. Несмотря на отсутствие единой религии в Вольных Землях и насмешки над бесплодными попытками республиканских проповедников, за свои приметы кочевники цеплялись упорно, наделяя сверхъестественными свойствами что угодно.

Зачастую это сложно заметить, но у любого выросшего в клане есть в голове целый ворох своих маленьких заморочек. Туговатый Логи носится со своим глазом, Часовщик клепает точные копии техники, Кронг, по слухам, собирает на мостике “Мамаши” огромную мозаику из осколков брони поверженных гигатраком врагов. Про Гарпунщика и говорить нечего, увешан как елка звенящими оберегами.

Даже Брак, хотя и относил себя в этом вопросе к скептикам, таскал в кармашках куртки несколько приглянувшихся мелочей. Раньше еще был крохотный медный кружок карманного зеркальца на цепочке, доставшийся от настоящей матери, но парень его по глупости потерял, забыв на стоянке. А через две недели после этого погибла Сима…

Поэтому калека внимательно изучал бесчисленные безделушки на прилавках. Вдруг какая сверкнет вспышкой в дальнем углу разума, подмигнет с прилавка, прошепчет едва слышно на ухо: “Меня, возьми меня! Я помогу”.

Увы, в этот раз ничего не попалось. Разве что один тонкий браслет из трех искусно переплетенных между собой полосок разных металлов, серебра, латуни и черной бронзы. Брак с сомнением смотрел на браслет, не понимая, чем он его зацепил. Выглядело украшение откровенно женским и смотрелось на тонком запястье парня нелепо. Окончательно вопрос с покупкой решила торговка, заломившая цену в четыре полных зеленухи, которых у калеки все равно не было.

Стремительно темнело, без Логи на торге становилось откровенно неуютно. Брак все чаще ловил на себе презрительные взгляды, несколько раз его явно нарочно толкали, сопровождая это грубой бранью в сторону неловкого хромца, который как нарочно лезет под ноги. Не уважает, значит. После того, как чья-то ловкая подсечка заставила рухнуть на землю, а некий сердобольный паренек с готовностью помог подняться, попутно избавив карманы от последней зеленухи, парень плюнул на все и похромал в сторону дома.

Дождь прекратился, зато со стороны океана задул промозглый ветер, выстужая из тела остатки тепла. Брак кое-как грел руки об раскаленную флягу, из которой испарялись капли недопитого вурша. Вечная проблема садмов, либо ты рискуешь обжечься, либо почти не ощущаешь тепла от металла. Приходится калить едва ли не докрасна, а толку никакого.

До стоянки оставалось всего ничего, из сумерек уже выплывала нависающая над торгом громада “Мамаши”, когда сзади раздался оклик и тяжелые шаги. Брака грубо схватила за плечо чья-то сильная рука, сопровождая это возгласом на незнакомом гортанном языке.

Калека обреченно застыл. По законам жанра, в такой вечер герой просто обязан вляпаться в неприятности.

Можно, конечно, резким движением крутануться на месте, сбросив с плеча чужую хватку и швырнув в лицо неизвестному противнику флягу, а потом дать деру, ловко петляя и перепрыгивая через машины, пока не покажется спасительная площадка у костра, где ждут верные соратники. Еще можно на ходу схватить с прилавка пару заправленных жахателей, или метнуть за спину вон тот торчащий из рыбины тесак…