Следующие несколько часов слились для калеки в один бесконечный утомительный забег, или, вернее, заполз по тоннелям. Двигатели, баки, вентиляция, бесчисленные узкие лазы, забитые паутиной и гразгами. От вони сгорающих слизняков слезились глаза, локти и колени саднило, а глаза болели в мерцающем свете паршиво настроенного фонаря.

Гразги – мерзкие твари. Никто толком не знает, откуда они взялись, но раньше их точно не было. Очень сильно раньше. Среди ныне живущих навряд ли найдутся те, кто застал время без шарговых пожирателей. Нашествие гразгов – нередкое событие в степи, с которым все давно умеют бороться. Но менее опасным оно от этого быть не перестает.

Взрослый гразг напоминает зеленоватого полупрозрачного слизня длиной с предплечье. Ползает медленно и бесцельно, оставляя за собой легко различимый след из блестящей слизи. При этом гразг жрет. Жрет все, по чему проползает, великодушно делая исключение для голого камня и стекла. Внутренности гразга содержат в себе невероятно едкую жидкость, которая неторопливо, но уверенно разъедает вообще все.

Металл, древесина, резина, ткани и мясо, даже другие гразги – слизняку плевать. Никто не знает куда именно деваются ставшие его жертвами вещества и предметы, так как жрать ему просто нечем. Возможно – поглощает сквозь кожу, но почему тогда не меняется размер? Гразги почти не растут после того, как набрали вес. Просто ползают и жрут.

Это не было бы так опасно, если бы не несколько очень неприятных особенностей.

Во-первых, гразги страшно ядовиты. Раздави такого, и хлынувшая из внутренностей жижа примется разъедать все вокруг. Даже просто прикоснуться голой рукой опасно, можно остаться без кожи на пальцах.

Во-вторых, появление. Никто не ожидает шарговых гразгов. Их главное оружие – внезапность. Внезапность, быстрота и безжалостная эффективность. Буквально за одну ночь любая стоянка может оказаться загажена слизняками. Если хоть немного зазеваться – можно запросто лишиться машин. Откуда они берутся – загадка. Среди кочевников ходят самые разные версии, начиная от ветра, разносящего крохотных слизняков по окрестностям и заканчивая карой свыше за какие-то проступки. Только в одном сходятся все и всегда: пропустил хоть одного гразга – будь готов к их повторному нашествию.

И в-третьих, слизняков почти невозможно убить. Их можно давить, резать, топить, измельчать – все будет бесполезно. Гразг, на которого наступили ногой, становится только злее. Расплющенная плоть бодро стекается обратно, а слизняк становится намного шустрее и активнее жрет все вокруг. Разруби на два куска – получишь двух маленьких и очень злых гразгов. Единственное, чего они действительно боятся – огонь, и то подойдет не всякий. Сжигать слизняка на обычном костре можно несколько часов кряду, будет лишь шипеть и исходить вонючим паром. Раскаленное железо в руках сильного садма работает гораздо эффективнее.

Еще ходили упорные слухи, что гразгов привлекает металл и эйр, но прямых доказательств не было. Некоторые всерьез верили, что гразги могут народиться даже внутри спящего человека. Способ борьбы с нашествием слизняков все равно оставался один – выжигать всех до единого, обшаривая даже самые укромные места.

Вот и приходилось Браку ползать по темным, холодным с ночи тоннелям, выискивая следы тварей. С десяток гразгов пали жертвой давилки, но заканчиваться они и не думали. Несколько раз он натыкался на таких же бедолаг из экипажа гигатрака, ползущих навстречу. В этом случае приходилось с трудом разворачиваться или пятиться задницей до очередного отнорка. Страдать приходится всем, будь ты хоть трижды старший. Даже Кронг, скорее всего, сейчас обшаривает внутренности кабины “Мамаши” с железкой в руке.

Хотя Логи может и отмазался, с него станется. Разогреть железо до нужной температуры он все равно не может.

Гразги закончились, когда день уже перевалил за середину. Покинув внутренности гигатрака, Брак долго отогревался за столом в мастерской, старательно выкашливая набившуюся в легкие пыль. Рядом мрачно сопел вымотанный до предела Рист, едва не надорвавшийся в трюме. Подошедший мокрый Ухол, напротив, был отвратительно жизнерадостен, как и положено человеку, первым занявшему помывочную после целого дня совместного вычищения выгребных ям.

– Ну что, сосунки, ушатали вас гразги? Колитесь, у кого сколько.

– Отстань, Ухол. И без тебя тошно, – сын Часовщика устало потер длинный нос. – Штук тридцать, не считал.

– У меня двадцать три, – Брак попытался вытряхнуть паутину из волос, но быстро оставил это занятие. – И еще восемь у трака.

– А у меня шестьдесят один! Или около того, – Ухол радостно осклабился. – Я же говорю – сосунки.

– Это потому, что ты всю третью палубу разом выжег, – подошедший Аздан плюхнул на стол захрустевший сверток. – Откуда только дурь берется, сводить ведь ни шарга не умеешь.

– Глядя на довольную Отбивку, я задаюсь примерно тем же вопросом, – Ухол вытащил из свертка горсть медузок и скривился. – Опять сухомятка.

– Мыться пойду, – убедившись, что никто не против, Брак с трудом поднялся.

– Воды захвати, – протянул ему ведро Аздан, после чего повернулся к довольно лыбящемуся пузану. – Причем здесь Отбивка?

Пока калека мылся и менял выстиранную одежду, к сидящим за столом успел присоединиться уставший Часовщик. Выглядел старик осунувшимся, левое предплечье замотано бинтами. Бухнувшего на стол ведро кипятка Брака он поприветствовал кивком головы, не прекращая говорить:

– ...троих. Еще один настолько пьян был, что так и не проснулся.

– Обглодали? – Аздан бухнул в ведро целую горсть кубиков вурша и принялся мешать.

– Там четыре или пять гразгов было, без шансов, – покачал головой Часовщик. – Сколько не твердим, чтобы не спали в одиночку…

– Причем здесь в одиночку? Сам сказал, что он мертвецки пьян был. Волноломы же. Останься хоть чуточка ума – проснулся бы. Крепкому сну не очень способствует, когда тебя заживо жрут, – Ухол зачерпнул вурша кружкой и с наслаждением вдохнул пар. – У нас без потерь?

– У Длинного рабыне руку раздробило, гразг опору скиммера сгрыз. А так – без потерь, только железо. С движками у многих проблемы, не просыпаются. Скорее всего – погрызли, мелочевки много народилось, – Часовщик скривился. – Очухаются, конечно, подкормим. Рист, не спи, иди мыться.

– Слизняков наловили? – Вопрос прозвучал приглушенно, Аздан перемалывал медузок целыми горстями.

– Три штуки. Вялые уже, значит почти всех перебили. Жаль, что четвертый бак разбили.

– Я не виноват, – Ухол поднял руки в притворном испуге. – Он сам упал.

Неудачную шутку не поддержали. Все присутствующие прекрасно знали, кто именно и как грохнул герметичную стеклянную емкость, но говорить об этом было противно.

Брак участия в беседе почти не принимал, старательно набивая желудок и заправляясь вуршем. Ползание по тоннелям его основательно вымотало, но скиммер сам себя не доделает.

Дождавшись, пока остальные механики разбредутся по своим делам, парень отволок мешок с колесом в свой закуток, где принялся изучать содержимое.

Колесо было почти идеально. Явно снятое с тяжелого скиммера, литое и почти неизношенное. Даже подгонять особо не придется, разве что вилку расширить и свести ось нужного размера. Стоит отдать толстяку должное, в добыче отличных вещей ему не было равных.

А вот пара светильников же сразу вызвали вопросы. Нет, эйносы отличные, явно с каких то морских тварей. Сведены в аккуратные коробки с застекленными отверстиями, полусферические отражатели отполированы на совесть. Но вот застрявший в одном из отражателей рваный кусок металла, живо напомнивший о легком скраппере, а так же вырванные с мясом крепления… Наверное, лучше воздержаться от лишних вопросов.

Это же Вольные Земли, тут всякое случается.

Брак настолько увлекся работой, предчувствуя скорое окончание основательно надоевшей работы над скиммером, что раздавшийся за спиной голос Часовщика едва не заставил его сердце выпрыгнуть из груди.