Жахатели не просто так не любят использовать в помещениях. Грохот сильно бьет по ушам, да и неуправляемый поток разогнанного эйра трудно назвать точным оружием – сносит весь плохо закрепленный хлам на своем пути, включая людей. И чем меньше помещение, тем выше шанс для жахающего поймать лицом отраженный от стены удар или прилетевшую из ниоткуда кружку с пивом.

Кабина тарги была очень тесной, к тому же почти полностью герметичной. Вихревик, даже если он и был, смог бы рассеять выстрел снаружи, но в упор не сработал. Изнутри ударило голубым, по ушам врезал металлический грохот. Защитные пластины на окнах ощутимо выгнулись наружу.

Логи помотал головой, избавляясь от звона в ушах, и тяжело спрыгнул вниз. Рука, сжимающая Дум-Дум, дрожала – даже для него выстрел тяжелой банкой с одной руки не прошел даром.

Поднял Там-Там и с натугой обрушил тяжелый боек на все еще светивший фонарь, сминая поворотный механизм и массивный отражатель. С яркой предсмертной вспышкой рассыпался эйнос, выбросив в воздух ворох светящихся крупинок, тут же прибитых дождем к крыше.

Из наглухо запечатанной кабины не доносилось ни звука. Толстяк вернулся к капоту и со мстительной ухмылкой саданул по правому переднему колесу обратной стороной бойка. Сверкнувшая вспышка в клочья разворотила резину и снесла колесо с оси, косо заклинив его под просевшей на днище машиной.

Логи с удовлетворенной улыбкой подобрал с камней отлетевшую кувалду, показал перекошенной тарге метку сучьего Ярлана и побрел обратно к скиммеру.

– Оружие – это как любимая женщина, нельзя оставлять ее в одиночестве после завершения дела.

– Поехали уже, – в который раз пробормотал дрожащий от холода Брак. – Сейчас шторм ударит.

– А кто тебя просил мое место занимать? – невпопад ответил толстяк, задумчиво вертя в пальцах нож. – Сейчас поедем.

Логи процарапал на прикладе Дум-Дума три глубоких зарубки и теперь раздумывал, добавлять ли четвертую.

Возвращение лысого восприняли с облегченными выдохами, даже Левая слабо улыбнулась. События у тарги калека с девчонкой почти не разглядели, мешал дождь и бьющий по глазам свет, но заранее готовились к самому худшему. Брак нервно крутил рукоятку на руле, а когда жахнуло и фонарь внезапно погас – едва не рванул с места куда глаза глядят. Но удержался, то ли от страха, то ли в безумной надежде, что толстяк справится. И не прогадал.

Подошедший Логи согнал калеку с водительского места, буркнул, не вдаваясь в подробности, что Коты их больше не побеспокоят, после чего достал нож уткнулся в приклад. И уже минут пять занимался какой-то шарговой ерундой.

– А что я должен был делать? Думал, ты погиб. Попрощался со мной и хочешь выиграть нам время, чтобы сбежать.

– Ну так и сбежали бы, чего сидели как прибитые? – нож все-таки принялся выводить четвертую зарубку. – Я не с тобой прощался.

– Ты их убил? – подала голос Левая.

– Не думаю, разве что гразг им лица обглодает, – толстяк печально вздохнул. – Жалко Брака.

– Хватит его так называть!

– Надо вернуться и убить их, – со злостью сказала девчонка. – Или сжечь.

– До утра провозимся этот гроб вскрывать. Некогда, – Логи прочертил последнюю зарубку и спрятал нож под плащ. – Если Брак не справится, надеюсь шторм их доконает.

– Поехали уже! Времени совсем нет. – в очередной раз сказал калека посиневшими губами. Ему было очень холодно и плохо.

Логи с тоской посмотрел на раскрытый темный зев расселины, в который бурным потоком устремлялась вода. Неудивительно, что именно тут стояли на страже Коты. Ущелье называлось “Малая Глотка”, это одно из немногих мест, где на Плешь с трудом, но может подняться тарга. Но и воды через широкий проход уносит до шарговой матери, между отвесных стен течет настоящая река, таща к подножью камни и мелкий мусор.

– Не хочу я туда. Боюсь до усрачки, – толстяк тяжело вздохнул, убрал Дум-Дум и стянул с головы капюшон вместе с промокшей насквозь повязкой. – Шаргова плесень, какой же длинный день. Держитесь крепче, недоноски. Впереди самая глубокая жопа в ваших никчемных жизнях, не посрамите.

Брак и Левая вцепились во что попало окоченевшими пальцами, стиснули ногами пузатый корпус машины. Калека в очередной раз пожалел о том, что не успел свести рукоятки и мысленно пожелал болтливому толстяку всей той шальной удачи, которая издревле пособствует лишь самым тупым и бесстрашным. Хотел было обратиться за помощью к матери, но не успел – Логи вывернул руль, проорал что-то бессвязное и стремительно рванул тяжелую машину в ущелье, поднимая колесами фонтаны брызг.

За спинами беглецов сверкнуло, звуки на мгновение стихли – и на Стеклянную Плешь всей силой обрушился шторм, залив плато яростными потоками призрачного голубого света.

Спуск Брак почти не запомнил. Потоки воды швыряли машину как пушинку, Левая безостановочно визжала, прижавшись к спине толстяка. Эйносы в недрах корпуса надрывались от натуги, один из фонарей погас, раздробленный ударом косо нависшей стены. Логи орал, изо всех сил упираясь в ставший вдруг непослушным руль, из глубокого пореза на его голове хлестала кровь.

Браку едва не раздавило вторую ногу, когда вода швырнула скиммер об стену при резком повороте ущелья. Удержаться удалось лишь чудом, гуделка в недрах скиммера раскалилась и надсадно выла, но упорно продолжала сопротивляться попыткам машины опрокинуться. Лишь бы круглый корпус выдержал и внутрь не прорвалась вода… Но металл держался, спасибо Часовщику и его мастерству.

Чем глубже спускались, тем становилось хуже, бурлящая вода уже перехлестывала выше руля. Логи почти полностью усыпил гравку, и лишь вес груженного скиммера до сих пор не позволял потоку их подхватить. Сверху безостановочно обрушивались все новые водопады, пополняя и без того переполненное ущелье, мимо с грохотом проносились обломки камней размером с кулак.

В какой-то момент стало совсем плохо, ледяная вода поднялась выше головы. В недрах скиммера что-то сломалось и погас последний фонарь. Брак, едва успевший хлебнуть воздуха, закрыв глаза бормотал про себя слова прощения перед всеми, кого успел обидеть за свою недолгую жизнь. Намертво вцепившиеся руки немилосердно рвало с поклажи, по спине сильно прилетело чем-то твердым и тяжелым.

Казалось, что конца этому безумию нет. Им всем предстоит сгинуть здесь, в самой холодной и глубокой заднице мира, захлебнувшись или разбившись о скалы в кромешной темноте.

Закончилось все внезапно. Камень под ногами сменился густой мягкой грязью, с головы будто резко сорвали водяное покрывало. Скиммер со вцепившимися в него людьми вынесло на равнину из широкой треугольной щели у подножья плато. Тяжелую машину отбросило в сторону, колеса беспомощно проскользили по грязи и многострадальный скиммер облегченно завалился, пропахав бортом длинную глубокую борозду. Ее тут же принялась заполнять грязная вода.

Брак с закрытыми глазами лежал вниз лицом в ледяной грязи и мечтал умереть. С неба хлестали струи дождя, мимо с ревом проносился грязный поток воды. Закоченевшее тело отказывалось двигаться, даже боли почти не было. Все, на что хватало парня – изредка хватать ртом воздух и мысленно проклинать Котов, скиммер, толстяка, островитян, шаргову Плешь с ее шарговыми расщелинами. И себя. В первую очередь себя, за то что своими руками во все это ввязался. Сдох бы как остальные Гиены – быстро и безболезненно.

Сквозь шум воды смутно донеслись голоса, но отреагировать калека не мог – все силы уходили на то, чтобы просто дышать. Он закрыл глаза и просто лежал.

– Вон он!

Пинок под ребра Брак едва почувствовал, как и то, что его пытаются приподнять. В рот, грубо раздвигая губы, вонзилось горлышко железной фляги. Вонючая жидкость кипятком хлынула в горло, калека судорожно дернулся и закашлялся. Его рывком перевернули на живот, на землю хлынул настоящий водопад воды вперемешку с содержимым желудка.