И раздался взрыв!

Кажется, даже воздух задрожал на нашей немалой высоте, когда вздыбились земля и снег на месте склада. Из первых ворот вылетел многометровый огненный язык, сметя машины и человеческие фигурки. Со стороны других картина была такая же. Досталось даже двум замаскированным блиндажам в трёхстах метрах от въездов в подземное сооружение. Кажется, там не осталось никого живого под прилетевшими бетонными обломками и снарядами, взорвавшимися после падения. А те посты, что находились ближе, гарантированно погибли.

За первым взрывом минуту спустя прозвучал ещё один, очень мощный, снёсший часть склада со стороны развалин посёлка. В том месте на короткий миг образовался натуральный кратер вулкана, извергающий огонь, дым и вулканические бомбы, роль которых в нашем случае играли самые настоящие. В темноте эта картина была особенно яркая и на вид прекрасная. Будь я художником, то по возвращению домой обязательно написал бы батальное полотно. Ведь всё это сделал я при помощи двух маленьких амулетов. Мне даже уже их не жаль. Скорее гордость и удовольствие берёт за то, как при малых затратах я сумел получить столь грандиозный результат.

«„Всё, со складом точно покончено“, — удовлетворённо подумал я, наблюдая пришествие армии драконов под собой. Сотни, если не тысячи тонн боеприпасов больше не попадут на фронт. Как и сотни немецких солдат с десятками грузовиков. — Нужно будет однажды попробовать соорудить мифриловый амулет побольше эдак раз в десять. Или сделать десять амулетов из мифрила с огненными чарами и активировать их в одном месте, чтобы посмотреть на результат. А если дополнить природными кристаллами? А если использовать адамантий?!».

В груди даже тесно стало от таких идей под впечатлением от взрывов под нами. Жар от горевшего склада дотягивался и до нас, создавая неровные и быстрые потоки воздуха, отчего приходилось прикладывать значительные усилия, чтобы держаться на нужной высоте и выдерживать направление полёта.

Мы со Струковым не могли налюбоваться на дело рук своих до самого рассвета. Не чувствовали ни усталости, ни голода, ни жажды. Не обращали внимания на густой дым, который вскоре затянул бывший склад под нами, на то и дело вылетающие снаряды и мины из него, некоторые из которых взлетали очень высоко и часто взрывались на этой высоте. Лишь когда солнце поднялось, мы с Пашей полетели в сторону фронта.

Истомин был нами без жалости разбужен, так как в этот час крепко спал в землянке.

— Что? Вы к… а, это вы, — вскинулся он спросонья, не сразу узнав нашу парочку. — Как успехи? Нашли что-нибудь?

— Даже больше сделали, чем хотели. Для начала вот тебе подарок, — я положил на стол портфель оберштабсинтенданта. — Надеюсь, здесь ты сумеешь найти кучу всего интересного для себя.

— Подарок? — комбат осоловелым после сна взглядом посмотрел на портфель. Явно не до конца поняв, о чём я ему толкую. — А со складом что? Нашли?

— Нашли, — кивнул я, — только в другом месте. Где твоя карта?

Мужчина разложил на столе карту, по которой ночью нам делал инструктаж.

— Вот в этом квадрате, находится ложный склад, а не настоящий, как ты думал. Тот был здесь, — я пальцем ткнул в нужную точку.

— Был? — мигом ухватился за слово.

— Да, больше его нет. Передай авиаразведке, чтобы они пустили туда своих с фотоаппаратами и зафиксировали уничтожение. Только пусть учитывают, что фашисты в том районе сейчас похожи на разворошённый осиный улей после уничтожения своего склада.

— Разберусь, — отмахнулся он от моего совета. — Что-то ещё?

— Да. В этом квадрате находится склад ГСМ, — я указал новое место на карте и короткими фразами сообщил собеседнику. — Размером и охраной он не уступает взорванному мной. Может, и больше, я там не был, оценить не мог. Информацию получил от пленного, портфель его.

Истомин, наконец-то окончательно проснулся и уже совсем другим взглядом посмотрел на портфель.

— Есть что-то ещё? — опять спросил он.

— Всё.

Подмосковье.

— Лаврентий, что такого срочного у тебя случилось? Ради чего ты поднял меня? — Сталин без недовольства, но строго посмотрел на своего наркома и ближайшего помощника, который приехал к нему на дачу, где он работал всю последнюю неделю по двадцать часов в сутки. Сегодня Сталин лишь час назад лёг отдохнуть, а тут такой визитёр.

— Иосиф Виссарионович, с нами связался Киррлис, — доложил ему гость.

— Операция «Великий Могол»? — мигом сориентировался Вождь народов.

— Да, она.

— Он связался сам или его нашли твои люди, Лаврентий?

— Сам. Причём — как связался! Он вышел на командование пятьдесят четвёртой армии на Ленинградском фронте. Передал два мешка с секретной немецкой документацией, причём среди тех документов были и наши секреты, попавшие в руки немцев от предателей. Теперь выясняем, кто это мог быть. Полагаю, в скором времени мы найдём вражеского агента, так как список допущенных к тем документам, что утекли в руки немцев, невелик.

— Это можэт быть нэмэцкой провокациэй? — как всегда во время волнения у Сталина прорезался резкий акцент.

— Возможно. Пока работа в этом направлении лишь начата, никаких ясностей нет. Но если нас втягивают в какую-то игру, то она невероятно грандиозна. Уже само понимание, что мы и немцы в неё играем, даёт нам возможность раскрыть её и выиграть.

— Откуда у Киррлиса эти документы?

— Сказал, что взял из немецкого штаба.

— Вот так просто взял?

— Да, — кивнул Берия. — По крайней мере, именно так передали те командиры, с кем он общался.

— Они не удивились его появлению и подарку?

— Эм-м, я полагаю, что Киррлис обошёлся с ними так же, как некогда с Желтиковым.

— То есть, загипнотизировал, чтобы не задавали лишних вопросов?

— Да.

— Не очень хорошо. Так он может одурачить кого угодно и получить желаемое. Те же документы с картами, провести диверсию, — недовольно покачал головой Сталин, потом спросил. — Где он сейчас?

— Ушёл назад на свою базу.

— Погоди, — хозяин дачи нахмурился. — В прошлый раз ты докладывал, что он прячется гдэ-то в Бэларуссии? И вдруг — Ленинград? Меня интэресует, как он это сделал, как добрался.

— Мы не знаем. И никто не знает, — у Берии в груди появилось неприятное сосущее чувство скорых неприятностей и большого нагоняя от собеседника. — Но работаем в этом направлении. Я приказал искать следы посадки самолёта, свидетелей, которые могли его видеть. Любой другой способ не позволяет так оперативно действовать.

— Ищите. И хорошо, если это будет самолёт. А то с этого шамана станется превратиться в птицу, — пробормотал Сталин.

— В птицу? — переспросил нарком, несколько раз моргнул, взгляд его стал отстранённым, и он повторил. — В птицу… многое проясняет, если это так.

— Лаврэнтий! Хватит сказок. Говори по существу, — от резкой фразы собеседника Берия заметно вздрогнул.

— Прошу прощения. Дело в том, что Киррлис передал вместе с документами посылку лично от себя. Сказал, чтобы его вскрыл только тот, кто имеет самую высокую власть в стране.

— Я?

— По его словам, это необязательно. Достаточно наркома или высшего военачальника. Когда до командующего Ленинградским фронтом дошла эта новость, он принял решение вскрыть пакет. Там он нашёл записку, поясняющую его содержимое, а также несколько колец и нательных ладанок.

— Михаил Семёнович? — уточнил Сталин, казалось бы, очевидное. Он сам назначал нового командующего Ленинградским фронтом после Жукова.

— Он самый. Так как он ничего не знал про операцию «Великий Могол», то чуть не выбросил посылку со всем содержимым. К счастью, сумел найти в себе силы успокоиться и вспомнил о результатах Киррлиса, предшествующих появлению у него пакета с кольцами и ладанками…

— О результатах потом. Кольца с теми же функциями, про которые ты мне рассказал ранее? Работают или опять скажешь, что есть только рассказы очевидцев?

— Работают. Одно кольцо даже ещё не активировано. Прочие предметы только по разу или два проверили, чтобы сберечь заряд. Одно из колец активировал Хозин для проверки, после чего связался со мной.