Гай на несколько минут задумался.

— А рабы сгодятся? Этих проще всего найти и притащить сюда.

— Пусть будут рабы, — кивнул я, — но обязательно сообщи им о том, что их ждёт служба мне и перерождение в полуэльфов. Мало ли какие у них взгляды на такое и нормы вероисповедания. Только рассказывай так, чтобы это не стало известием для всех встречных-поперечных.

— Угу, я понял.

— Возьмёшься? — повторил я свой вопрос.

— Да. Точнее, попробую, — поправился он. — Мало ли, что да как всё вывернется. Я послезавтра сделаю попытку, годится?

— Да.

Чуть менее чем через двое суток гном вышел из Трактира через главный вход. Пётр Ильич подтвердил, что бородатый низкорослый иномирянин покинул наш лагерь и, скорее всего, Землю. Перед уходом я не только обеспечил Гая валютой его мира, но и взял магическую клятву, что не позднее, чем через две недели он вернётся с отчётом, даже если никакого результата не будет. К этой подстраховке он отнёсся с пониманием и без какой-либо обиды.

Ещё я наведался в магическую лавку и купил — недешёвое удовольствие, к слову сказать — кристалл с запечатанным в нём астральным духом, способным воздействовать на ментальном уровне. Ничего серьёзного существо сделать не могло, навредить тем более. Зато в его силах было улучшить настроение любого разумного или успокоить опасное агрессивное неразумное существо. Фактически — это была обычная игрушка, возможность избавиться надолго от хандры самым простым способом. В лавке ещё был кристалл с духом, который делал всё с точностью наоборот, то есть вгонял в эту самую хандру. Идеальное средство для наведения почти безвредной порчи на того, кто не имеет защитных амулетов от астральных паразитов. Но пока он меня не интересовал.

«Веселящий» кристалл я вручил одному из соколов. Дополнительно передал ему кучу амулетов на все случаи жизни, полный вещмешок — без преувеличения — советских банкнот, старых монет и непритязательных женских украшений. Со всем этим я отправил его в Москву. Главная его задача была — активировать астрального духа на Сталине, когда в его присутствии будет поднята тема про меня. Человек в хорошем настроении всегда принимает достаточно хорошие решения даже в адрес того, кто ему безразличен или к нему приходится относиться с осторожностью. Это происходит инстинктивно, и бороться с этим практически невозможно. Засыпая вечером со злостью и твёрдым решением как можно жёстче поступить с кем-то, уже утром на волне эйфории своё вечернее решение человек обязательно пересмотрит. Это касается всех — слабовольных личностей и разумных со стальной волей. А мне того и надо. Ведь даже крошечная доля благожелательности местного правителя сыграет огромную роль в моей судьбе.

К сожалению, более сильных ментальных способов как-то воздействовать на людей у меня нет и в лавке ничего не купить на текущем развитии Очага. А грубые попытки вмешательства легко заметит окружение «пациента», после чего отреагирует… как-то, да отреагирует и вряд ли это пойдёт мне на пользу. Вторая неприятность заключалась в немалой цене кристаллов с духами. Часто пользоваться ими не смогу, так как один такой камешек стоит, как несколько хороших амулетов, в которых я испытываю вечную жёсткую нехватку.

Но улучшение настроения Сталина не было основной задачей оборотня. Для него главное — это узнать, что про меня думают в Кремле и какие планы лелеют в мой адрес. Плюс, он должен был оценить общую атмосферу, присмотреться к окружению, походить по столице и выделить ряд личностей, которые подходят под вербовку.

— Товарищ Сталин!

— Присаживайся, Лаврентий, — хозяин кабинета кивнул в ответ на приветствие наркома, при этом с интересом глядя на раздутый кожаный портфель в его руках. Кроме толстых ремней с массивными пряжками-застёжками, снабжёнными крошечными внутренними замками. Дополнительно содержимое защищали несколько шнурков с сургучными печатями. И эта защита во многих случаях была куда как надёжнее застёжек с замками. Впрочем, самым надёжным было бы спрятать содержимое не под толстую кожу, которую можно разрезать, а в сейф из бронестали. Вот только таскать такой по этажам практически невозможно.

— Новая информация по «Великому моголу», Иосиф Виссарионович. Мои люди получили первые серьёзные результаты.

— Капитан Лопатин, или память подводит старика? — чуть усмехнулся в усы Сталин. Сегодня глава крупнейшего на планете государства испытывал душевный подъём и непонятное чувство, что всё будет хорошо. Словно кто-то сидел на правом плече и шептал, что крупные неприятности ещё будут, а вот катастроф — нет, да и с неприятностями страна обязательно справится, минимизировав их последствия.

— К сожалению, мой порученец погиб вскоре после высадки. Тот район немцы слишком плотно насытили патрулями и постами. Даже с подарками Киррлиса группе не удалось пройти незамеченной. Данные же мне доставил его заместитель лейтенант Шелехов. Его раненого вытащили партизаны Киррлиса, когда его самого и последнего бойца из группы Лопатина зажали немцы, — рассказывая, Берия освобождал портфель от печатей и открывал замки на застёжках. — Вот первые фотографии объекта. К сожалению, чёткостью они особой не обладают, так как лейтенант работал в полевых условиях, сильно торопился и с трофейными материалами, — нарком передал Сталину толстый бумажный пакет, защищённому несколькими обычными печатями, поставленными в разных местах. Раскрыть пакет и не надорвать бумагу, где синеет одна них, невозможно. — Есть заключение специалистов о национальных чертах по этим фотокарточкам. Но экспертиза крайне поверхностная, сообщает, что с вероятностью около семидесяти процентов Киррлис в самом деле является монголом.

— Однако… впэчатляет, — не сдержал удивления Сталин, когда увидел изображение азиата богатырского телосложения, рядом с которым застыли в воздухе крошечные человекоподобные фигурки. Более чёткими получились те, что стояли на плечах азиата.

— Шелехов привёз только плёнки. Фотокарточки оставил Киррлису и его людям, и остальным. С его слов никто не заподозрил, что он собирал информацию. Максимум подумали, что он таким образом втирается в доверие, — Берия достал из портфеля ещё один опечатанный пакет, на этот раз заметно тоньше предыдущего. — Здесь его рапорта с подробным описанием всего происходящего с момента, как он с группой десантировался за линией фронта. Записи с описанием каждого подчинённого Киррлиса, их характеры и отношение к окружающим. С пометками к номерам фотографий.

— Хорошую работу проделал товарищ Шелехов. Мы считаем, что он достоин награды.

— Уже, товарищ Сталин. С сегодняшнего дня Шелехов капитан. Также мной подано ходатайство на награждение его орденом Красной Звезды.

— Полагаэшь, что он достоин такой высокой награды?

— Да, товарищ Сталин. Информации, которую доставил Шелехов, столько, что специалисты загружены ею сверх головы.

— Хорошо, — после секундной задумчивости, глава СССР кивнул, принимая решение собеседника.

— А это письмо Киррлиса лично правительству СССР. Часть его содержимого он на словах передал Шелехову, — очередной пакет с множеством печатей был извлечён из портфеля и оказался на столе перед Сталиным.

— Интэрэсно, что он нам пишэт, — пробормотал он, откладывая в сторону фотографии и взяв письмо в руки. Внутри пакета оказался обычный конверт, склеенный из большого листа толстой упаковочной бумаги.

— Нэ вскрывали?

— Нет, товарищ Сталин.

— Когда прилэтэл товарищ Шэлэхов?

— Три дня назад.

— Письмо мог бы, и сразу передать, — недовольно покачал головой хозяин кабинета.

— Проверяли на опасность, — Берия даже не вздрогнул на показательное недовольство собеседника. За годы совместной работы с соратником он научился различать моменты, когда раздражение того переходило на окружающих. Сейчас случай был из другого ряда, и можно было не бояться за излишнее своеволие.

— Проверили?

— Да.

— И на опасную магию? — хитро прищурился Иосиф Виссарионович. Хорошее настроение не смог испортить даже тот факт, что сверхважную информацию ему передали с задержкой.