Нет, нельзя выпускать наружу своих внутренних демонов, однажды они окрепнут и сожрут тебя. А я теперь хочу жить. Впервые за много лет у меня появилось желание жить… Но просто так злодея я не могу отпустить. Я оторвал кинжал от его горла и провел лезвием ему по щеке. Парень мычал, но боялся шевельнуться. Узкий линейный разрез украсил морду насильника.
— Это тебе будет напоминанием на всю жизнь о сегодняшнем вечере, — проговорил я, вытирая клинок о его рубаху. — А сейчас иди домой и никогда больше так не делай, в следующий раз порез будет гораздо глубже и пройдет по твоему горлу. Ты меня понял?
— Да, господин, — всхлипывал хорек. — Только прошу. Не убивайте…
— П-шел отсюда! — я встал и поддал для ускорения преступнику пинок. — Повезло тебе… Добрый я сегодня…
Несостоявшийся насильник прижимая ладонь к щеке, рванул из переулка. Один ботинок слетел с его ноги, но он даже не обернулся, а поспешил раствориться в темноте. Оттуда вскоре донесся его вопль:
— Мы еще встретимся чужеземец! Ты заплатишь за это!
Вот мразь… Может зря я его отпустил? Мелькнула в голове гаденькая мысль… Сегодняшний вечер его ни чему не научил. Люди не меняются, надо было сделать “чирк”, да и душа моя истосковалась по крови…
Ну, теперь поздно об этом рассуждать. Я вложил кинжал в ножны и побрел назад к дому рябого. Крестьянин уже смылся, а угли в глиняной чаше догорали. Из распахнутого окна слышались пьяные выкрики Каллина и Тиона. Они оживленно о чем-то спорили, будто старые друзья. Вот что делает алкоголь. Он не снимает проблемы, а позволяет взглянуть на мир по новому. Если враг собутыльник, то получается на время пьянки он уже друг?
— Где тебя носило? — захмелевший Тион встретил меня радостным возгласом. — Садись мяса поешь! Да спать ложиться надо. Завтра в путь…
***
Я проснулся и открыл глаза от того, что мне в горло уперлось что-то острое. Поборов желание резко вскочить, я схватился руками за острый предмет. Вспыхнули факелы и осветили дом.— Тише, господин! — в мое горло рябой упер вилы. — Не дергайтесь!Я скосил глаза и огляделся. Куча крестьян, вооруженных вилами и серпами, заполонила комнату. Полупьяные Каллин и Тион были тоже прижаты к лежанкам зубьями вил.— Какого дьявола вам надо! — прохрипел кузнец.— Какие вы неблагодарные господа, — пропел рябой. — Я вас приютил, накормил, а вы сынишку моего изувечили!— Что ты несешь, смерд?! — рявкнул Тион.— Иди сюда сынок, — крестьянин кивнул в темный угол, оттуда вышел парень в одном ботинке и с замотанной щекой.Повязка еще кровоточила свежими потеками. Он хлопал на меня злобными хорьими глазками, выставив вперед ржавый нож.— Это он, отец! — загнусавил горе-насильник.— За что же ты господин, так с моим сыном?— А он тебе не рассказывал? — пробормотал я, стараясь не двигать кадыком (вилы впились настолько сильно, что казалось, кожа вот-вот лопнет). — Он деваху в подворотне чуть придушил и…— Ой! — оборвал меня рябой. — Деваху хотел снасильничать! То же мне событие! Сколько блудниц по ночам шастает, дело молодое, а ты моему сыночку, господин, отметину, как рабу на всю жизнь оставил! Не хорошо…— Ну так вызови королевских стражников, я отвечу перед судом, если виноват, а если нет, то сынок твой в кандалах гнить будет! — проскрежетал я.— А зачем мне стражники, неужели мы своей деревне сами суд не повершим? Королю Дионису до нас никакого дела нет. Поселение наше на отшибе, до столицы далеко, мы сами себе закон и суд.— Чего ты хочешь?— Все ваши деньги! — оскалился рябой.— Может у нас нет денег?— Может и нет, но мы проверим… Обыщите их дорожные мешки! — крикнул сподручным рябой.— Не похож ты на крестьянина, — задумчиво пробормотал я. — Будто всю жизнь людей грабил…— Ну что ты, господин? Кто тебе сказал, что я крестьянин? Я староста этой забытой богами деревни. А одёжа у меня, как у смерда, так сукно нынче дорогое, да и перед кем мне красоваться. Одна у меня радость… Сынок подрос, правда балбес, не в отца пошел, но трогать его никому не дозволено, только я ему могу подзатыльников навесить…— Есть! — крикнул один из напавших. — Нашел!К нам приблизился смерд с бородой почище чем у Каллина и, довольно оскалившись протянул старосте звенящий мешочек. Рябой убрал одну руку с вил и взял мешочек с развязанной горловиной. В его хитрых глазах блеснули огоньки алчности.— Ну вот, —повернул он ко мне свою улыбающуюся морду, — а говоришь денег. Сколько здесь?.. О боги! Да тут!…Староста задохнулся от восторга и облизнул пересохшие губы. Ну не обессудь, господин, если мы возьмем причитающуюся добычу себе, вы же от нас тогда не отстанете. Такие деньги так просто не оставляют…— Что ты хочешь сказать, сученышь?! — Я чувствовал ка кровь приливает к голове. Не люблю ощущать себя жертвой, беспомощной и пугливой жертвой…— Все ты понял… Теперь нам придется вас отправить на небеса, — пробормотал довольный староста, — уеду я наконец отсюда с сыном, — добавил он мечтательно закатив глаза.Бум! Воспользовавшись тем, что рябой ослабил нажим на вилы, я резким движением откинул зубья в сторону. Староста не удержался и завалился на пол. Я выхватил из-под подушки кинжал и метнул его в ближайшего смерда, пытающегося пропороть меня вилами. Целился я в сердце но впопыхах попал в солнечное сплетение. Нападавший завыл и скрючился. Остальные тут же бросились на меня. Я схватил лавку и швырнул им навстречу. Это позволило выиграть секунду. Бородачи замешкались и потеряли бдительность. Тион с Кузнецом сумели высвободится и подхватить лежащее рядом оружие (деревенщины не позаботились убрать молот и меч подальше от пленников).Несколько умелых ударов молота и меча быстро разоружили деревенскую шайку-лейку. Живых пленных осталось шесть человек. Один погиб с моим кинжалом в животе, второго разрубил Тион, третьему снес бошку кувалдой Каллин. Ассасин связал пленников их же собственными поясами, умело стянув за спинами руки и примотав их согнутым в коленях ногам. Пленники лежали на животах в позе ласточки, боясь пошевелиться.Только рябой подвывал:— Простите, господа путники, бес попутал, это все сын мой непутевый виноват! Сбил отца с толку, наговорил про кровожадного чужеземца! Отпустите нас люди добрые!Мы отошли в сторону. Тион озабоченно поскреб лысеющую макушку:— Что будем делать?— А что делать? — пожал плечами я. — Отпустим их с богом, не убивать же всех…Улыбнувшись добавил:— Кровью все перепачкаем, опять же крику будет столько, что пол деревни сбежится…Тион стоял мрачнее тучи. Улыбка сползла с моего лица, мою шутку никто не оценил…— Ты это сделаешь? — спросил ассасин Каллина.Тот, потупив глаза, промолчал.— Вы что? — я вытаращил глаза. — Убить всех собираетесь?— Сам подумай, Ловчий, — спокойно проговорил Тион. — Если отпустим, слух про нас пойдет, а это может помешать заданию. Мы не должны выделяться и привлекать раньше времени внимание короля. Кроме этих, никто нас здесь не видел, если все умрут, сможем спокойно дальше делать свое дело, если выживут — неизвестно как все дальше обернется… Думаешь мне хочется их кончать?..— Но староста говорил же, — не унимался я. — Деревня глухая, Дионису нет дела до ее жителей.— Дионису не до них, но жители сами могут посетить Кронус и растрезвонить странную историю о мирных путниках, которые втроем, одолели десяток сельчан, а троих из них убили. Нас будут искать, убийство смерда тоже преступление… У нас нет выбора, Ловчий. Выйди на улицу, я все сделаю сам… Только помоги кляпы им вставить, чтобы не шумели, когда отправляться к богам будут.Кузнец, не дожидаясь окончания нашего спора, закинул за спину дорожный мешок, водрузил на плечо молот и шагнул к распахнутой двери.Я помог Тиону завязать рты пленникам. Чуя близкую смерть, они пытались что-то сказать, но вместо этого раздавалось глухое мычание.Один из них смог выдавить языком кляп и забормотал:— Прошу, не убивайте! У меня дети! Прошу…— Пора, — сказал Тион, положив мне на плечо руку. — Иди во двор, не смотри…— Давай я…— Что?! — брови ассасина встали домиком, а лицо вытянулось.— Моя душа просит крови, — спокойно проговорил я. — Я все сделаю, мне не впервой…— Ну как знаешь, — Тион попытался скрыть вздох облегчения и шагнул к двери. — Сделай все быстро и по тихому, ждем тебя снаружи…***
