— А с этой женщиной можно поговорить?

— Стойте здесь. Она к вам спустится, — пообещала брюнетка и удалилась.

Приблизительно через пятнадцать минут к нам вышла худенькая женщина средних лет. Никого больше не увидев в холле, она направилась к нам.

— Это о вас говорила Соледад?

— А вы та русская, которая переводила вопросы полицейского? — в свою очередь спросила Алина.

— Да, меня зовут Еленой. Я в больнице всего несколько месяцев работаю — повезло. До этого оливки, клубнику собирала — трудно. Приехала на полгода, но задержалась. Пятый год здесь. Язык выучила. Нравится, — отрывисто отвечала она.

— Рады за вас. Елена, мы разыскиваем Антона Литовченко. Это он был доставлен в ваше отделение.

— Да, парень действительно так себя называл. И паспорт на это имя был при нем. Он поступил к нам на прошлой неделе, три дня в коме пролежал.

— Серьезная у него травма?

— Серьезная, если так долго в себя не приходил. Когда пришел в сознание, никак не мог сообразить, что с ним стало.

— Но он все-таки что-то вспомнил?

— Да как сказать, — пожала плечами Елена. — Кое-что вспомнил. Вроде бы он по туристической путевке в Испанию приехал. Фирма, в которой он работает, выезд коллективный организовала. Экскурсия в Гранаду запланирована не была, он на свои деньги приехал посмотреть дворец.

— Один приехал? Или с ним кто-то еще был?

— Не говорил. Хотел в тот же день вернуться в Севилью, но с ним случилось несчастье: кто-то ударил его по голове. Кто ударил, и как все произошло — он не помнит.

— А в каком месте его нашли?

— Ой, да его случайно нашли за городом. Водитель перед въездом остановился, чтобы по маленькой нужде в кустики сбегать. Там и нашел вашего красавца. Видит — живой. С трудом его в машину заволок. Привез в первый попавшийся на пути полицейский участок, а уж те нам доставили.

— Елена, а кто-то им интересовался?

— Только полицейские, да вот вы.

— А девушка здесь случайно не появлялась? — на всякий случай спросила я. — Такая хорошенькая, блондинка со складной фигурой.

— Русская?

— Русская.

— Нет, не видела, — не задумываясь, ответила Лена. — Испанцы шастают целый день, полов после них не намоешься, а русских не было.

— Еще один вопрос. Вы работаете в отделении…

— Да, полы мою, — в который раз повторила она.

— Значит, и палате, в которой лежал Литовченко, тоже мыли?

— Да. Как же без меня?

— Он с вами разговаривал? Все-таки соотечественники. Может, просил кому-то сообщить, что он здесь?

— А когда ему просить было? Сначала в коме лежал, а после разговора с полицейскими деру дал.

— В больничной одежде?

— Почему в больничной? Его одежда в шкафчике висела. Ее отстирали от крови, погладили.

— Но бинты на голове были?

— Да. И швы ему не снимали. Вечером перевязку сделали, а ночью он убег.

— И куда он мог убежать в таком состоянии? — задумалась я.

— А не знаете, у него мобильный телефон был? — сообразила спросить Алина.

— Вроде бы не было при нем телефона, — пожала плечами лена и добавила: — Не видела я у него в руках мобильника. И на тумбочке, когда я пыль вытирала, тоже пусто было.

— А когда он сбежал, то ничего не забывал?

— Вроде ничего. Оделся в свое. Пижаму оставил на кровати — и поминай, как звали.

Из больницы мы вышли разочарованные не передать словами. Литовченко сбежал. Как? Зачем? Настолько хорошо себя чувствовал? Вряд ли. Боялся, что придется платить? Но для решения подобных вопросов и существует посольство, призванное защищать интересы наших соотечественников за рубежом.

— Не расстраивайтесь, — сказал Альберто, глядя на наши удрученные лица. — В таком состоянии он далеко не уйдет. Где-то объявится.

— Труп его объявится, — ляпнула Алина. — С такими травмами надо лежать и лежать. Взрослый человек, мог бы и понимать. Вот где теперь его искать? Деньги у него были?

— О деньгах мы как-то забыли спросить, но, наверное, были, если он осмелился покинуть больницу. Если только Настя его не забрала. Уборщица мобильного телефона в руках Литовченко не видела, но аппарат мог лежать в тумбочке или под одеялом. Антон пришел в себя и позвонил Насте. Она же его и забрала.

— Ох, не знаю, — вздохнула я. — Альберто, поехали в Альгамбру. Поспрашиваем, не появлялась ли там наша парочка.

Наш гид с удивлением посмотрел на меня:

— У кого вы собираетесь спрашивать? Альгамбра — архитектурный комплекс, и довольно большой. Каждый день его посещают сотни туристов, — начал он.

— Расскажешь по дороге, — оборвала я его.

Мы сели в машину и поехали. Вене решили перезвонить, когда будем на месте.

— Так вот, — продолжил Альберто, — Альгамбра была построена во времена правления династии Насридов. Дворец строили из дерева, керамической плитки и штукатурки. Каждый правитель вносил какие-то изменения в этот комплекс из дворцов и двориков. После Реконкисты Карл пятый приказал разрушить часть дворца и выстроить на его месте другой дворец и церковь.

— Весь дворец разрушили? — испугано переспросила Алина, толкнув меня в бок. — А говорили, что этот комплекс стоит со времен господства арабов.

— Стоит, — успокоил нас Альберто. — Карл только часть дворца разрушил. Мавританская культура в Альгамбре представлена очень хорошо. Правда, от самого старого здания, Папасьо-дель-Парталь остался только портик с арками и башней, но Львиный дворик, Миртовый дворик и зал «Абенсерхав» сохранились практически в первозданной красе.

— Да? А в каком зале или дворе много колонн? Я видела фотографии. Настолько изящно смотрится помещение, стены которого обрамлены аркадой колонн!

— Колонны там везде, это любимый элемент мавританской архитектуры, впрочем, не только мавританской.

— Понятно, значит, копать надо везде, — прошелестела губами Алина.

— Что вы сказали? — не расслышал Альберто.

— Она хотела еще спросить, много ли в дворцовом комплексе фонтанов?

— Достаточно. В Львином дворике — фонтан, а в Миртовом — искусственный водоем…

— Задача усложняется, не факт, что сокровища в Львином дворике, есть и другие фонтаны.

— Да что вы там бормочите? Подъезжаем. Смотрите, какая красота.

И правда, Альгамбра впечатляла. Мне пришла в голову мысль, что если мы попадем за крепостную стену, то потеряем связь со своей эпохой, минуем пять веков и окажемся во времени последнего мавританского правителя. В моей душе смешивались два чувства: страха и восторга от предстоящих приключений.

Альберто оставил машину на стоянке, и мы, волнуясь, направились к главным воротам Альгамбры. Интересно, найдем ли мы ориентиры, где спрятаны сокровища. Двор с фонтаном, колонна, сориентированная на восток, каменная плита…

— Да тут все выложено плитами и везде колонны, — как будто читая мои мысли, сказала Алина. — Надо Вене позвонить. Он уже два часа здесь бродит.

Я достала телефон и стала набирать Куропаткина.

— Алё, — тихо ответил Веня.

— Ты где? Мы уже в Альгамбре.

— Я в «Зале Абенсерхав».

— Он в «Зале Абенсерхав», — я с трудом повторила название специально для Алины.

— Спроси: там колоны и фонтан есть?

— Веня, колонны и фонтан в этом зале имеются? Если нет… Впрочем стой, где стоишь, мы идем к тебе.

Альберто, который очень хорошо здесь ориентировался — наверное, не единожды привозил сюда туристов, — повел нас к Вене короткой дорогой.

Как оказалось, нашему Куропаткину крупно повезло, он примкнул к группе с русскоговорящим гидом и теперь знал о Альгамбре все или почти все.

— Знаете, почему зал Абенсерхав так называется?

— Откуда, Веня? — подыграла я Куропаткину, чтобы дать ему возможность поделиться приобретенной информацией.

— Представитель этой фамилии имел неосторожность влюбиться в наложницу эмира. Тот, чтобы другим было не повадно, в наказание казнил сто членов этой семьи. Такова легенда, но думаю, все так и было на самом деле. Жестокие нравы в ту пору царили в Испании. А вы как считаете, Альберто?