Они молча отправились в путь. Корри мелко семенила, в напрасной надежде выиграть время и все обдумать. За несколько шагов до двери она остановилась.

– Прошу прощения.

Девушка прислонилась к стене и сунула ноги в босоножки. Ступни совсем онемели, так что теперь каждый шаг не будет отдаваться болью.

– Не откажитесь объяснить… поверьте, мной движет праздное любопытство… почему вы ходите по улицам босая?

– Потому что туфли жмут!

Кажется, ее и без того вот-вот разоблачат, так что еще одно признание ничему не повредит. К удивлению Корри, собеседник весело хмыкнул.

– Над чем это вы смеетесь? – с подозрением осведомилась она.

– Не знаю, – изумленно протянул он. – Наверное, над тем, что ни одной из моих знакомых женщин не придет в голову снять на улице тесные туфли.

– Значит, все ваши знакомые ужасно глупы, – ехидно заметила девушка. Но Гай как ни в чем не бывало лишь улыбнулся, лениво разглядывая ее грязные посиневшие ноги.

– Глупость – не такой уж непростительный недостаток в женщине.

Корри от возмущения прикусила язык, но, прежде чем сумела подыскать достойный ответ, он неожиданно спросил:

– Вы голодны?

Такой простой вопрос… Вряд ли Гаю придет в голову, каковы могут быть последствия.

– Приглашаете меня пойти куда-нибудь поужинать?

– Не совсем. Все приличные рестораны уже закрылись. Нет, я надеялся, что мы поужинаем у меня в номере.

– В вашем номере?

Губы Корри тронула улыбка. Гай де Шар донне всмотрелся в лицо девушки. Что-то здесь неладно. Какой-то нюанс все время от него ускользает. Он был заинтригован и считал себя обязанным поднять брошенную перчатку. Гай мнил себя знатоком женщин, но Корри поражала его странным сочетанием зрелости и невинности, чисто кошачьей грации, хитрости и детского озорства. Она менялась постоянно, поминутно, быстрая, неуловимая, как ртуть. Неужели все это притворство? Трудно сказать. Увидев ее в опере, такую изящную, в дорогом платье, несомненно созданном гением Баленсьяги, очарованный прирожденной элегантностью, с которой она носила его, Гай был уверен, что столкнулся с одной из представительниц древнейшей профессии. Но теперь, когда она стояла перед ним босая, с покрытыми снегом волосами, он усомнился в собственных суждениях. Какая странная комбинация практичности и самозабвенной бесшабашности! Он почти надеялся, что она примет его предложение. Девчонка совсем не в его вкусе, слишком неопытна и дика, но что-то подогревало его интерес и стремление побольше о ней узнать… Этот немодный узел волос на затылке, капризно изогнутые губы, раскосые глаза с тяжелыми веками.

– Пытаетесь закадрить меня? – задорно бросила девушка.

Гай нахмурился. Возможно, он все-таки поторопился, пригласив ее. Такое вульгарное остроумие, такое детское тщеславие! Взрослые мужчины не «кадрят» молоденьких девушек!

– Ошибаетесь. На рассвете я вылетаю в Париж. И, признаться, предпочитаю блондинок.

Она невозмутимо пожала плечами:

– Прекрасно. А я – джентльменов.

– Неужели?

Глаза Гая раскрылись чуть шире и мгновенно сощурились. Да, в такой откровенности, безусловно, есть своя привлекательность. Так или иначе, ему предстоит убить несколько часов перед полетом. Она вполне может его развлечь.

– Прошу.

Он предложил ей руку. Корри на секунду заколебалась. Идея поужинать в номере, из которого ее с позором выкинули этим утром, была очень заманчива. И надо признать, она действительно голодна, поскольку пропустила обед и ужин, а музыка всегда вызывала у нее зверский аппетит. Но даже голод отступил перед ослепительной, самим небом посланной возможностью, которая ей представилась. Корри моментально все рассчитала. У него не было времени пожаловаться старшей перед поездкой в оперу, поскольку та никогда не возвращалась раньше восьми вечера. Значит, придется пустить в ход все уловки и хитрости, из кожи вон лезть, чтобы он не вспомнил об утреннем происшествии.

Корри смерила взглядом спутника. Мужчины, подобные Гаю де Шардонне, привыкли получать все что захотят. Он избалован, высокомерен, чванлив и слишком уверен в собственной неотразимости. Но она с ним справится. Вооруженная неприязнью, предупрежденная сегодняшней сценой… чего ей бояться?

Она взяла его под руку. Вместе они прошли в широко распахнутые двери красного дерева, над которыми отливало зеленью название отеля. Корри старалась не обращать внимания на бешеный стук сердца, надеясь, что горящие щеки немного остынут. В любой момент кто-то из слуг мог ее узнать, но придется рискнуть.

Холл выглядел иначе, чем днем, – тихий, тускло освещенный, точно сказочная пещера. Корри приняла вид скучающего безразличия и старалась ни с кем не встречаться глазами. Прошла целая вечность, прежде чем Гай забрал ключ у портье, и тут девушка внезапно осознала, что по какому-то странному стечению обстоятельств его присутствие делало ее невидимой. Совсем как в оперном театре. Возможно, потому, что она была его спутницей… его принадлежностью. Людей так ослепляли деньги, что они не обращали внимания ни на что другое.

Гай вернулся и повел ее к лифту. Корри задыхалась от непонятного волнения, будто он уносил ее в иной мир.

Через несколько минут они остановились у двери его номера. Шторы были спущены, в камине серого мрамора горел огонь. Корри инстинктивно подвинулась поближе к теплу. Она хотела почувствовать, что жива, что не превратилась в призрак. Отблески пламени скользили по ее плечам и рукам, влажным от снега.

– Вы никогда не носите пальто? – поинтересовался Гай.

– У меня его нет. Ненавижу пальто.

Под его насмешливым взглядом девушка равнодушно пожала плечами. Как он поклоняется условностям. Можно подумать, это единственный способ существования! Но она и Арлекин совсем другие! Если наберешься мужества никогда не носить пальто, весь мир открыт для тебя. Каждый знает, что незваные гости на вечеринке веселятся куда больше, чем приглашенные.

– Что вы за странная девушка.

Наконец-то выражение его глаз изменилось. Сейчас он казался охотником, хладнокровно прикидывающим, как лучше подобраться к добыче. Но девушка отказывалась поддаваться панике. Она подошла к окну, чувствуя, как липнет к ногам влажная ткань, как скользят ступни в открытых туфлях.