Все, что ей нужно, – один день. Один взятый взаймы, украденный день.

Корри плотнее закуталась в плащ, прислушиваясь к мерному перестуку колес. Напротив нее на узкой вагонной полке мирно спал Гай. Ночник бросал на его лицо синеватые блики. Корри охватила буйная, неукротимая радость. В бескрайней снежной пустыне это единственное место, где никто их не найдет. Где они могут побыть наедине. Доктор Юбермейер напрасно пытался переубедить Корри. Как невеста Гая и к тому же кузина и, следовательно, ближайшая родственница, девушка имела на него все права. Она, даже не задумываясь, поставила под заявлением о выписке имя Бланш де Шардонне и потребовала, чтобы машина «скорой помощи» отвезла их на станцию. В кого она превратилась! Лгунья, самозванка, а теперь еще и похитительница. Но ей все равно. Она любит Гая.

Этот день принадлежит только ей, и с каждым перестуком колес прошлое отступает все дальше.

Корри сунула руку в карман плаща и извлекла оттуда тщательно надписанный конверт, стоивший ей нескольких мгновений невыразимого страха. Она была уже у двери, наблюдая, как санитары везут Гая к машине, когда за спиной раздался крик:

– Мадемуазель де Шардонне! Подождите!

Душа Корри ушла в пятки. Неужели Бланш снова позвонила? Или сейчас потребуют показать документы?

Девушке пришлось призвать на помощь все самообладание, чтобы спокойно повернуться и с высокомерным удивлением взглянуть на регистратора, который сунул ей в руку конверт:

– Здесь вещи месье де Шардонне, мадемуазель. Все, что мы нашли в его карманах.

Корри снова расписалась в какой-то бумаге дрожащей от облегчения рукой, и минуту спустя они уже были на пути в Лугано. Теперь, немного придя в себя, она осторожно высыпала содержимое конверта на ладонь, чувствуя себя кем-то вроде археолога-первооткрывателя. Какой он на самом деле, Гай де Шардонне?

Внутри почти ничего не было: часы, мирно тикавшие в ожидании пробуждения хозяина, паспорт, бумажник и ключи. Корри нежно погладила обложку паспорта. Странички были покрыты штампами виз. Европа, Ближний Восток, Южная Америка… целый мир, знакомый ему и неведомый Корри. Но ничего. Когда-нибудь они объездят весь свет. Когда-нибудь.

На фотографии Гай был строгим, неулыбчивым, как полагается на официальных снимках. Он ужасно фотогеничен!

Бумажник Корри не открыла, зато с наслаждением взвесила на руке каждый ключ. Часть его жизни, все двери, которые он открывает. Этот – от дома в Париже, этот от «порше», а этот, старомодный и истертый, – от комнаты в башне.

– Как вы смеете?!

Сильные пальцы сомкнулись на ее плече. Корри так перепугалась, что все уронила.

– Это мое. Немедленно отдайте.

Гай! Лицо искажено гневом, глаза горят яростным огнем.

Корри поспешно нашарила в полумраке вещи. Ее трясло от нервного возбуждения. Ну почему она вечно предстает перед ним в самом невыгодном свете?

Она молча протянула ему все, что удалось собрать. Очевидно, он еще не пришел в себя окончательно и поэтому узнал Корри только сейчас. Узнал и потрясенно отшатнулся:

– Ты?!

Несколько бесконечных мгновений они смотрели друг на друга. Во взгляде Гая мелькнули сомнение, гнев и, наконец, ранившее больше всего презрение.

– Ну разумеется! Как же я сразу не догадался, – пренебрежительно бросил он и быстро, но тщательно проверил, все ли на месте в бумажнике.

Сердце сжалось от боли. Уж лучше бы он ее ударил! Корри неожиданно вспомнила их первую встречу. Уже тогда Гай показался ей самым безжалостным, самым жестоким и равнодушным человеком в мире. И теперь… ясно, что ничто не изменилось. Несмотря на все, что было между ними, он по-прежнему не доверял и не доверяет ей.

Внезапно пережитое, невероятная усталость и напряжение последних дней навалились на нее. Такого приема Корри не ожидала. Все было хуже, гораздо хуже, чем она себе представляла. Как быть? Что сказать? Она рискнула всем, чтобы спасти его, но теперь поняла, что он вовсе не желал никакого спасения.

Несколько минут назад, перебирая ключи, Корри гадала, как признаться Гаю в своей любви. Теперь, с глазами полными слез, вне себя от горечи и разочарования, девушка выпалила:

– Гай де Шардонне, я тебя ненавижу!

– Это твое личное дело, – спокойно ответил он, не поднимая головы. Кажется, Корри вообще для него не существовала. Он снова перебирал содержимое бумажника, будто потерял что-то очень важное.

– Ты не это ищешь?

Корри подняла с пола клочок бумаги и, несмотря на полумрак, успела заметить несколько цифр, что-то вроде шифра: 31. 20.30.А7. Она не поняла, что это, да и не важно. Теперь ничто не имеет смысла.

Корри вежливо, как незнакомому попутчику, вручила ему записку. Их пальцы даже не соприкоснулись.

– Спасибо.

Гай взял бумажку бережно, словно это было любовное послание, а не строчка из ничего не значащих чисел, и спрятал в бумажник. Потом взглянул на часы и тихо, бешено выругался:

– Где моя одежда?

Корри молча показала на вешалку. Гай, мгновенно позабыв о ней, отвернулся и начал одеваться.

– Что ты делаешь?

Девушка с тревогой заметила, что он слегка покачнулся. Да Гай просто не понимает, где находится!

– А как по-твоему? Ухожу, конечно, – решительно бросил Гай. Он не желает и минуты находиться в ее обществе!

Сердце Корри упало. Что она натворила?

В ушах снова зазвучали слова доктора Юбермейера. Какое неотложное дело могло погнать мужчину сквозь снег и метель? Только…

– Боюсь, ты не сможешь выйти отсюда раньше, чем через пять часов.

Гай зловеще прищурился:

– Почему?

– Потому что ты в поезде. Это экспресс. Следующая остановка через пять часов.

– Что?!

Гай схватился за верхнюю полку, чтобы не упасть. Очевидно, в нем боролись гнев, смущение и неверие. Он огляделся и, кажется, впервые понял, где оказался. Почти рухнув на нижнюю полку, он сжал руками виски.

– Прости, – выдавила Корри, чувствуя себя последней идиоткой. Гай не ответил. В купе воцарилась мертвая тишина. Наконец отчаявшаяся девушка не выдержала: – Она очень красива?

Гай поднял голову. Бледное как мел лицо. В устремленных на Корри глазах какая-то странная тоска.