Лицо мрачное, как штормовое море, губы сжаты… Пальцы впились в запястье Корри.

– Я хочу вас.

Девушка затрепетала, не вполне соображая, о чем он говорит.

– И не притворяйтесь удивленной. Со мной нет нужды разыгрывать невинность. Чего вы ожидали? В конце концов, я мужчина, а вы старались как могли при каждом удобном случае дразнить и провоцировать меня. – Он чуть скривил губы, словно ненавидя себя за вынужденное признание. – Радуйтесь, мисс Модена. Вы победили. Я хочу вас. Так хочу, что готов пожертвовать своим будущим ради обладания вами.

– Снова просите меня быть вашей любовницей? – вызывающе осведомилась девушка, готовая ответить отказом, но он опередил ее:

– Стоит ли? Больше никаких экивоков, любезностей, просьб и уговоров! В любом случае вы абсолютно не годитесь на столь почетную роль: полное отсутствие такта, ни малейшей выдержки, совершенная невоспитанность… Ни за что! Я просто сказал, что возьму вас, только и всего!

– Только и всего? – упавшим голосом повторила девушка, ощущая, как трясутся поджилки.

– Да, – неумолимо подтвердил Гай. – Время настало.

Он прав. Именно в ожидании этого момента Корри строила планы, хитрила, изворачивалась, и интриговала. Но где же торжество, восторг, упоение победой? Отчего душа опустошена? Отчего так грустно, точно нечто бесценное потеряно навеки?

– Подождите!

Девушка старалась перевести дыхание, но Гай безжалостно тащил ее по лестнице. Она неловко ежилась под испытующими испуганными взглядами прохожих, но его, казалось, ничто не трогало.

– Контракт… как насчет контракта? Вы согласились…

– Контракт? Я соблюдал все условия. Вы первая их нарушили. Пункт первый, помните? Никаких приставаний.

Он вел ее все дальше и дальше в лабиринт улочек. Теперь она узнавала знакомые места, но с ужасом понимала, что время идет, а в голове ни единой мысли. Волшебный полумрак, в котором все происходившее казалось сценой из спектакля, рассеялся, вытесненный дневным светом, неприятно ярким, слишком откровенно освещавшим реальный мир. Девушка лихорадочно пыталась придумать что-то. Должен же быть какой-то выход, хотя бы крошечная щелочка, сквозь которую удастся проскользнуть…

– Но вы не любите меня!

Темное лицо на миг осветила сухая усмешка, но железная хватка не ослабла.

– Не находите это выяснение отношений немного неуместным, мисс Модена? Что общего имеет с нами любовь? Как вы весьма точно изволили заметить, я не способен на столь высокие чувства.

Дверь открылась, и на пороге возникла Туанетт в белоснежном накрахмаленном переднике. Корри невольно сжалась, представив, на что сейчас похожа, – красная, запыхавшаяся, растрепанная, с грязными босыми ногами. Но Гай, не обращая внимания на горничную, поволок девушку по ступенькам. Куда девалась прежняя издевательская вежливость? Партия окончена.

– Месье Гай, – нерешительно пробормотала горничная, – звонила ваша кузина…

– Понимаю, – перебил Гай, не испытав ни малейшей неловкости и совершенно позабыв в эту секунду о Корри. – Прошу вас позвонить ей и передать, что я задержусь. – И, поглядев в глаза Корри, спокойно добавил: – Неотложные дела.

Он повел безвольную, обмякшую, как тряпичная кукла, девушку наверх. Они остановились перед ее комнатой. Он втолкнул ее внутрь и захлопнул дверь. Первые лучи солнца разлились по широкой белой постели, гладкой, как страницы еще не прочитанной книги. Гай отпустил ее, и Корри с облегчением решила, что он передумал. Но он с молниеносной быстротой повернул ключ в скважине.

– Ну, мисс Модена, – вкрадчиво начал Гай.

Корри пронизала неудержимая дрожь. Голова шла кругом. И снова это непрошеное воспоминание – тепло его губ на ее губах. Предательская слабость охватила девушку.

Его рука неспешно, по-хозяйски погладила ее щеку, зарылась в тяжелой черной копне волос. Потом он стиснул ее ладони и прижал их к своей груди. Кожа даже сквозь тонкий шелк сорочки пылала огнем, сердце бешено колотилось. Никогда еще в жизни она не совершала столь смелого, вызывающего поступка, никогда не дарила ласк интимнее!

Корри затрепетала, будто пойманная птичка. Гай тяжело дышал, она же, казалось, никак не могла перевести дыхание.

– Гай…

Корри еще надеялась убедить его, но, взглянув на мрачное лицо, поняла – это бесполезно.

– Не надо слов, – тихо сказал он. – Все решено.

Гай стиснул талию девушки, неумолимо повлек ее к кровати и, не отрывая взгляда от смятенного лица, завел руки ей за спину и рывком разорвал застежки. Платье, шурша, сползло к ее ногам.

– Да, я так и думал.

Он осторожно, одним пальцем провел по ее спине. Глаза Корри наполнились слезами. Никто и никогда не касался ее раньше, и теперь она словно избавлялась от старой кожи, чтобы предстать в новой, розовой и нежной, как у младенца.

– Ты прекрасна.

Корри молча наблюдала, как Гай сбрасывает смокинг и сорочку. В утреннем свете его грудь и плечи отливали шелком. Корри испытывала неодолимое страстное желание дотронуться до Гая, но он был так далеко, так недосягаем, будто во сне. Она закрыла глаза, почувствовав прохладу льняной простыни, и чуть слышно вздохнула. Матрац просел под тяжестью тела Гая. Он растянулся рядом; горячая сильная рука погладила ее, замерла на бедре. От него исходил сжигавший ее жар.

– Корри, – новым, незнакомым голосом прошептал он, и девушка расцвела, распустилась, как бутон, – наверное, неведомая фея взмахнула волшебной палочкой. Корри только сейчас поняла, что до этого момента не жила, а лишь существовала. Робко потянувшись к нему, она дотронулась до его плеча. Ее уносило, качало на волнах морское течение, старый добрый Гольфстрим.

Их тела соприкоснулись, и Корри задрожала. Крохотные воздушные пузырьки шампанского, именуемого радостью жизни, поднимались от кончиков пальцев на ногах до самой макушки. Бурлили и лопались. Как чудесно пахнет его кожа: свежеиспеченным хлебом, нагретым солнцем песком…

Корри тихо, гортанно замурлыкала и откуда-то издалека услышала ответный смешок Гая. Волосы на его груди щекотали нос Корри. Неужели она считала его холодным и нелюдимым? Он такой горячий и так близко, что, кажется, стал частью ее самой.