Мы поцеловались.

– Это так демократично, – вздохнула она.

– Я просто следую клятве препода.

И вкус блеска для губ перенес меня на годы назад, в последний класс школы, к девочкам, с которыми я встречался, когда ароматизированный блеск для губ пользовался бешеной популярностью, и я валялся в шезлонге возле бассейна с черным дном, и на шее у меня было ожерелье из ракушек, «Форинер» пели «Как в первый раз»,[27] ее звали Блэр, и восхитительный, с фруктовыми нотками, аромат баблгама заполнил кабинет, и я совсем забылся, пока не понял, что Эйми уже отстранилась и смотрит на меня в упор. Рука моя осталась в ложбинке ее шеи, чуть ниже затылка.

– Я только что видела Элвина, – сказала она.

Я вздохнул. Элвин Мендольсон был ее научным руководителем. Я был с ним незнаком.

– И что сказал Элвин?

Она тоже вздохнула.

– Он сказал: «Зачем ты тратишь на это свое время?»

– Почему твой научный руководитель так меня ненавидит?

– У меня на этот счет свои соображения.

– Не потрудилась бы ты поделиться ими со мной?

Я нежно перебирал пальцами по ее предплечью. Я легонько ущипнул ее запястье.

– Он считает тебя причиной своих проблем.

– Боже, какая тварь.

Я снова поцеловал ее, и природная ориентация направила мои руки по направлению к ее груди. Она защитилась локтями.

– Как ваш дом – надеюсь, не слишком пострадал? – спросила она, когда я прижал свой эрегированный к ее бедру, отчего она напряглась. Я становился все более настойчив и готов уже был скинуть ноутбук и разложить ее прямо на столе, когда она спросила: – А Джейн о нас знает?

Я слегка отстранился, но она ухмыльнулась и движением ног вернула меня на место.

– Почему ты спрашиваешь? Почему сейчас?

– Вчера она как-то странно на меня смотрела.

Я снова приблизился и поцеловал ее шею, а потом предплечье – она вся покрылась гусиной кожей.

– Такое было освещение. Не бери в голову.

Эйми снова немного отстранилась.

– У меня осталось четкое впечатление, что она меня изучала.

Я вздохнул и выпрямился.

– Мы когда-нибудь это сделаем, или что?

– О боже…

– Потому что я, например, уже не слишком молод.

Она громко рассмеялась, закинув голову.

– При чем тут это.

– А ты очень скоро приобретешь титул самой злостной недавалки в моей жизни, и это уже не смешно, Эйми. – Я схватил ее за руку и притянул к своей ширинке. – Хочешь узнать, насколько это не смешно?

– Мне не стоило связываться с тобой по целому ряду причин, – сказала она и выпрямилась.

Я, однако, остался в прежней позиции. Она все вздыхала.

– Хотя бы потому, что ты женат…

– Так всего ж три месяца! – возопил я.

– Брет…

Я снова приблизился и уткнулся лицом ей в шею.

– Женатые дольше живут.

– Никто еще не доказал экспериментально, что быть женатым – это круто само по себе.

Я стал опускаться на колени, пока мои глаза не оказались на уровне ее раздвинутых бедер. Я засунул руку под платье, почувствовав пирсинг посредине ее мягкого загорелого животика. Рука скользнула по низу живота и – к тазу. В основании позвоночника, прямо над задницей – небольшой уклон, я нежно потрепал это углубление, мягко помассировал его круговыми движениями, после чего руки двинулись к тому месту, где ее булочки смыкались с бедрами, к трусикам и заповедной территории под ними. Она попыталась сдвинуть бедра, но я крепко держал их, не давая закрыться. Я напрягся и выдавил:

– Я тут читал статью в одном журнале. – Она сдвинула еще сильнее. Я стиснул зубы. – Ученые выявили зависимость между длительностью жизни и частотой совокуплений. – И тут, тяжело дыша, я отпустил ее.

– Бред сивой кобылы, – засмеялась она.

– Послушай, я пытаюсь вызвать в тебе ответное чувство, почему же ты еще не бьешься в конвульсиях блаженства?

Она расслабилась, я поднялся, и мы снова поцеловались. Я снова ушел в нее с головой.

– Боже, что за запах? – пробормотал я. – Он возвращает меня туда.

– Куда?

Я облизывал ее губы.

– Да так – туда. В прошлое. Я снова чувствую себя как подросток.

– От блеска для губ?

– Да, – вздохнул я. – Как мандаринчики у Пруста.

– То бишь кексики.

– Да, как те мандаринчики.

– Почему… тебя взяли преподавать?

– У меня красивые ноги.

Я снова гладил ее по животу, слегка оттягивая колечко возле пупка.

– А мне так можно? Пусть у нас будет одинаковый пирсинг. Вот будет здорово, правда?

– Ага, он будет замечательно оттенять твое брюшко.

– Ты хотела сказать, мой выдающийся пенис?

– Я имела в виду твое, хм, пузо.

– Ты очень сексуальна, детка, но я не менее привлекательный.

И тут, как обычно, все прекратилось. На этот раз взаимно. У нее были дела, я должен был распечатать свой сон и бежать к доктору Ким.

Когда мы уже оправлялись перед выходом, Эйми сказала:

– Этот парень, что был здесь до меня…

– Ну, ты его знаешь?

Она помолчала.

– Нет, но лицо у него знакомое.

– Да, мне тоже показалось. Ты видела его вчера на вечеринке? – спросил я под звук запускающегося принтера.

– Не уверена, но он мне кого-то напоминает.

– Он нарядился Патриком Бэйтменом. Пришел в костюме «Армани». Жуть как неприятно.

– Хм, Брет, знаешь, ты так обдолбался, что в самый разгар вечеринки едва ли был способен кого-либо узнать.

Я пожал плечами, свернул сон и сунул его в карман, а заодно прихватил несколько рассказов, которые студенты оставляли в ящике возле двери.

Было тихо. Эйми задумалась о чем-то своем и зажгла сигарету.

– Так, ну и что? – спросил я. – Я уже опаздываю.

– Странно, что именно Патрик Бэйтмен.

– Почему?

– Потому что я подумала, он похож на Кристиана Бейла.

В комнате надолго повисла тишина, потому что Кристиан Бейл сыграл Патрика Бэйтмена в экранизации «Американского психопата».

– Но еще больше он похож на тебя, – сказала Эйми. – Если скинуть лет двадцать.

Меня опять передернуло.

Кремовый «Мерседес-450SL» уже уехал с парковки.

Это я заметил.

Я уже опаздывал, и расстояние до здания, где располагались офисы доктора Ким и нашего семейного консультанта доктора Фахейда, решил преодолеть не пешком, а на машине. На бегу разворачивая свой сон, я влетел в холл, где наткнулся на выходящую из лифта даму. Я уставился в свой сон, как школьник перед экзаменом, но дама сделала шаг в сторону и сказала:

«Здравствуй, Брет». Я поднял глаза и уставился в продолговатое сорокалетнее лицо с расплывчатым отпечатком иберийского происхождения, на ее редкие темные волосы и кривую улыбочку. С целой стопкой книжек и разных папок в руках она терпеливо дожидалась, пока я закончу щуриться, прикидывая, кто ж она такая.

На это потребовалась минутка.

– А, доктор Фахита, здравствуйте, – с облегчением сказал я.

Она отозвалась не сразу.

– Доктор Фа-хей-да.

– Доктор Фа-хей-да, – собезьянничал я, – конечно. Как дела?

– Все в порядке. Могу ли я надеяться, что увижу вас и вашу жену на следующей неделе?

– Да, и на этот раз мы придем вместе, – пообещал я.

– Отлично. Тогда до встречи. – И она медленно отчалила, а я запрыгнул в лифт.

Семейный консультант появился, когда сексуальные отношения в нашем браке достигли критически низкого уровня. Я признавал за собой ответственность за такое положение, и чувство вины привело меня вслед за Джейн к доктору Фахейда. Еще в июле, когда я только переехал, сексом мы занимались лишь раз в неделю, и, хотя Джейн старалась склонить меня к более частым отношениям, в большинстве случаев она обжигалась и скоро оставила все попытки. А я не мог выяснить причину снижения интереса с моей стороны.

Джейн, когда-то привлекавшая меня настолько, что даже сетовала на обилие секса, теперь вызывала совсем другие ассоциации, далекие от образа сексапильной подружки. Теперь она была жена, мать, моя спасительница. Но где же тут повод для прогрессирующего целибата? («Вот уж действительно – пойди-отыщи», – часто нашептывал темный голосок из глубины сознания.) Лежа на громадной кровати посреди темной спальни, за запертой дверью и задернутыми шторами, с обмякшим членом, недвижно пристроившимся на бедре, я просто выдумывал сколько-нибудь подходящий повод: усталость, стресс, книга, естественный прилив-отлив желания, антидепрессанты; я даже намекал на сексуальные травмы детства. Она с трудом сдерживала обиду. Я старался скрыть свой стыд, но мое смущение спровоцировало в ней огромное чувство вины – как же, она сомневалась в моих мужских достоинствах, – и она уж сама была не рада, что стала продавливать эту тему. Она все время спрашивала, нахожу ли я ее привлекательной, и я так же регулярно уверял ее, что да. Я гордился, что Джейн Деннис – моя жена.