— Да. Я видел и слышал многое, — наконец молвил мистер Форбиден, отвечая Бланш. — И выступление герра Ференца, должен признать, было одной из самых удивительных вещей среди всего этого.

Отец с улыбкой качнул головой:

— Так вы ещё и тонкий музыкальный ценитель, мистер Форбиден? Воистину многогранная личность.

— Вы льстите мне, мистер Лочестер. Ничего подобного.

— Полно. Вы пролили бальзам на душу старика. Я всегда любил игру Ребекки, но, когда твою дочь сравнивают с самим герром Листом, это чего-то да стоит. — Отец мягко махнул рукой в мою сторону. Кажется, он и правда был горд и растроган. — И всё-таки порадуй свою матушку, Ребекка. Исполни что-нибудь… подобрее.

Я не стала упрямиться, покладисто заиграв прелюдию Баха. Одну из тех, что попроще, романтичную, мелодичную и светлую. В конце концов, настроение у меня и правда изрядно улучшилось.

Какая же я глупая. Из одной улыбки, за одну-единственную песню успела придумать себе невесть что.

Это так… по-девичьи.

Я слышала, как гости возобновляют свои разговоры, и это окончательно меня успокоило. Куда проще играть, если знаешь, что тебя особо не слушают.

Впрочем, спустя некоторое время к роялю подступил чёрный силуэт, небрежно облокотившись на лакированную крышку.

— Должен сказать, злые пьесы у вас выходят лучше, — заметил мистер Форбиден. — Больше соответствуют вашей натуре.

— А, может, они просто больше вам по вкусу из-за вашей натуры? — не отрывая взгляда от клавиатуры, откликнулась я, продолжая играть.

— Даже не собираюсь отрицать, но вы не хуже меня знаете, что вы та ещё маленькая злюка. Потому-то мы с вами так и спелись, — в его голосе я услышала улыбку. — К слову, пока вы музицируете, ваши подруги бессовестно пользуются прекрасными творениями Баха в качестве прикрытия, обсуждая «Монаха» Льюиса.[24]

Это всё же заставило меня на миг поднять глаза, немедленно взяв неверную ноту, но зато получив возможность посмотреть на Бланш, Эмили и Лиззи. Те о чём-то оживлённо шушукались, сидя рядышком на софе и периодически воровато косясь на своих родительниц, затеявших новую партию в вист.

Да уж, если б матушка услышала, о чём они говорят…

— Не понимаю, как можно обсуждать подобную вульгарную, отвратительную и грязную вещь, — бросила я, вновь устремив взгляд на клавиши, старательно извлекая пальцами нежные мажорные переливы звуков, похожие на арфовые.

— Как? Вы называете таковой книгу, которая пришлась по вкусу самому маркизу де Саду?

— Это тоже многое говорит о предмете обсуждения.

— Бедняжка Ребекка. Боюсь, вы ничего не смыслите ни в литературе, ни в развлечениях. Пока вы тайком читали Шекспира, размышляя о хитросплетениях его интриг и коварстве его злодеев, они хранили под подушкой Льюиса, и разум их увлекали совсем иные мечтания. Пока вы проводите время в скучных беседах со мной, они обсуждают подоплёку любовных похождений сладострастного священника, включающих в себя изнасилование, сатанизм, инцест, убийства и разлагающиеся тела новорождённых детей, что куда увлекательнее.

— Благодарю, но я всё же предпочту поскучать.

— Однако вам ведь нравятся романы о призраках и прочей нечисти. И, готов поспорить, вы не раз мечтали стать героиней одного из них. Мрачные тайны, зловещие замки, кровавые убийства… всё лучше серых обыденных будней среди вашего скучного семейства, которые так вам опостылели. Скажете, нет?

Он снова смеялся надо мной. Впрочем, смех его не оскорблял меня. То ли потому, что его насмешки надо мной носили оттенок ласкового подтрунивания, но не обычного цинизма по отношению ко всему и вся. То ли потому, что я прекрасно осознавала его правоту.

Ведь я понимала, что именно сходство со страшной сказкой, окрашивавшее нашу с ним игру, делало её такой привлекательной для меня.

— Романы романам рознь. И, может, однажды мне ещё доведётся побыть героиней подобной истории, — заметила я невзначай. — Реальная жизнь порой оказывается куда удивительнее романов… и страшнее.

Мистер Форбиден усмехнулся, слушая, как истаивают последние ноты прелюдии.

— Поверьте, мисс Лочестер, в действительности оказаться в центре подобных событий несладко. — Он подал мне руку, приглашая подняться из-за инструмента. — И в настоящем страхе нет ничего романтичного.

Я охотно позволила проводить себя до ближайшего кресла. Прищур Элизабет, внимательно следившей за нами, заставил меня ощутить капельку некоего злорадного удовлетворения и куда больше досады на себя за подобное чувство.

Потом мы ещё какое-то время слушали ангельский голосок Бланш, распевающей милые романсы о любви. Вскоре, однако, вечер подошёл к концу. Кто-то собрался уезжать, кто-то — идти в предназначенные им на ночь комнаты, однако прежде мистер Форбиден неожиданно пригласил всех присутствующих завтра же встретиться снова, но в Хепберн-парке.

— Эту старую развалину так давно не оглашали отзвуки бесед благородных джентльменов и голосов прелестных леди. — На этих словах «корсар» чарующе улыбнулся матушке, и та невольно зарделась, поправляя причёску. — Буду счастлив отужинать в вашей компании. И, конечно, ночь вы тоже проведёте там. Должны же вы получить возможность проверить, действительно ли в Хепберн-парке водятся привидения, а эти негодники, как известно, проявляют себя исключительно в мрачные полуночные часы.

Это вызвало взбудораженные перешептывания у девушек и заинтригованные — у женщин, а также благосклонные кивки мужчин, не замедливших ответить согласием. Как я поняла, после стрельбы по тузам почти все они прониклись к мистеру Форбидену глубоким уважением; а кто не проникся, тот просто был не прочь погостить в шикарном поместье и полюбопытствовать, как же там обустроился новый сосед.

— Прекрасно. — Мистер Форбиден перевёл взгляд на меня. — Тогда увидимся завтра в моей скромной обители.

Только я могла прочесть в этой фразе не просто обыденные слова, брошенные в качестве прощания, а подразумевавшееся под ними «встречи на перекрёстке не будет».

Что ж, печально. Впрочем, не так, как если бы завтра наша встреча вовсе не состоялась. К тому же теперь я получу возможность относительно вольготно осмотреться в Хепберн-парке, чего мне давно хотелось.

Когда мистер Форбиден благополучно отбыл, я вдруг поняла, что до приезда Рэйчел осталось совсем немного времени, и с её появлением мне уже не удастся выехать на прогулку одной. Забавно… ещё две недели назад мысль о её приезде вызывала у меня радость, а теперь — досаду. Ещё две недели назад я воспринимала её визит как нечто приятное, а теперь — как помеху.

А там и Том вернётся, заставив готовиться к свадьбе и вновь думать о решении, которое я должна принять…

Впрочем, текущее положение вещей всё равно не могло длиться вечно. Рано или поздно что-то должно было положить нашим встречам конец, и это правильно. Но до всего этого у меня ещё было время; время, дарившее мне свободу, время, которое я могла посвящать влекущей тайне мистера Форбидена.

И, лёжа тем вечером в постели, готовясь заснуть, я с предвкушением думала, сколько же скелетов отыщется в пыльных шкафах Хепберн-парка.

На следующий день, сидя в экипаже и глядя на приближающийся Хепберн-парк, я слушала восторженное щебетание Бланш, которая гадала, встретим ли мы ночью привидение покойного лорда Хепберна и его предков.

Хепберн-парк строили всего в два этажа, однако над его зубчатой крышей тут и там возвышались готические башенки. Кроме того, правое крыло особняка вершила уже полноценная высокая башня, увенчанная смотровой площадкой. Там-то радушный хозяин и выделил гостям комнаты, в которых им предстояло скоротать грядущую ночь. Приехали все, кроме мистера Хэтчера: тот ещё вчера сказал, что прибудет, лишь если ему позволит работа, так что никто не удивился. Я немного опасалась, как посторонние воспримут Лорда, однако волка нигде не было видно. Наверное, снова ушёл в лес охотиться.