Туи посадили задолго до его рождения, они разрослись и создали практически сплошную зелёную стену. И раньше Ярославу нравилось, что дом не просматривается со стороны улицы. Пусть она и была маленькая, тихая и сонная.

Сразу после обеда они с Барчуком поехали проверить догадку. Место для проникновения и вправду было отличным. Неужели туи придётся срубить? Впрочем, Ярослав больше не собирался жить в этом доме. Для своей семьи он купит новый.

Логинов показал, где лежали комки и был спрятан пакетик.

– Жаль, что ты его выбросил… – прокомментировал Барчук, осматривая место в ожидании эксперта. Следы здесь тоже нужно было снять.

Ярослав представил, как хранит две недели в кармане пакет из-под фарша, а потом достаёт его и протягивает Барчуку… вместе с мухами, личинками и жутким смрадом.

Брр.

Гадость какая.

День пролетел незаметно. Но к вечеру Ярослав вымотался как собака. А вот Барчуку было хоть бы хны. Он ещё предлагал футбол посмотреть, поболеть за его любимую команду. Но Логинов отказался. Хотелось принять душ, позвонить Сашке и лечь спать.

София принесла ему домашнюю одежду Барчука. Заехать в магазин Ярослав так и не удосужился. Попросту забыл. Как-то не до того было.

Когда Логинов, приняв душ и переодевшись, вышел к ужину, Барчук довольно хмыкнул. Да, футболка не столь накачанному Ярославу была явно велика. Зато ноги длиннее, и штаны заканчивались намного выше щиколоток. Что он и продемонстрировал Барчуку.

Тот довольно рассмеялся, прокомментировав:

– Один-один.

Бывший одноклассник начинал приоткрываться с другой стороны. И чего они с Барчуком постоянно враждовали в школе? Нет, до открытого конфликта дело не доходило. Скорее, имел место вооружённый нейтралитет, где обе стороны не упускали случая поддеть друг друга шпильками. И желательно уколоть побольнее.

И сейчас подумалось, что Барановскую этот прохвост специально на свидание тогда позвал. Чуял, что она Ярославу нравится.

Ужин прошёл тихо, по-семейному. Соня по большей части занималась малышами, а они с Барчуком вспоминали школьные годы.

Перед сном был долгий разговор с Сашкой. Затем с детьми, которые вырывали у неё трубку и требовали «тоже поговорить с папой». Потом Сашка сумела всё же отвоевать телефон и где-то закрылась с ним.

– Как вы там?

– Хорошо, нас встретили, привезли в твою квартиру, вот обживаем, – Ярослав представил её, в домашних шортиках и майке на узких бретельках, с рассыпавшимися по плечам волосами, и щёки раскраснелись после возни с детьми. – А ты?

– Я у Барчука, представляешь? Оказался нормальным парнем. А я ему нос разбил…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Или он тебе? – усмехнулась Сашка. – Я тогда жуть как испугалась. А потом ещё в полиции сидели…

После разговора с ней стало тепло. Только хотелось почувствовать её рядом, прикоснуться, сжать в объятиях. Но до этого ещё было далеко…

Николай Гаврилович нашёл в гостиничном номере много следов. И один из них совпадал со следами на столбике ограды.

– Мужчина, тридцать – тридцать пять, – вынес свой вердикт эксперт.

И это решило дело.

Как коллеги Барчука нашли Севу и добыли материал для сравнения, Логинову не рассказывали. И он фантазировал сам. Благо от недостатка фантазии никогда не страдал.

А когда Николай Гаврилович подтвердил идентичность, Севу арестовали.

Вот тут, казалось бы, всё должно и кончиться. Но только Ярослава никак не оставляли покое.

Теперь он проходил свидетелем по делу и был вынужден ждать суда в Анапе. Сашку Барчуку удалось отстоять перед начальством, и её имя в деле не значилось.

Зато журналисты, которые обвиняли Логинова во всех смертных грехах, теперь начали петь ему дифирамбы. Возле его дома продолжали дежурить, его просили об интервью, предлагали выступить в ток-шоу, рассказать о полицейском произволе и о том, как себя чувствует невиновный человек, на которого пытались повесить убийство жены.

Как будто и не сами пытались.

На этой волне издатель выпустил новую книгу много раньше срока. И весь немаленький тираж разошёлся за два месяца.

Сева почти сразу признался, но юлил до последнего, надеясь выторговать себе меньший срок. Он не хотел, он не думал. Всё вышло случайно. И Логинов сам виноват, спровоцировал его, отнял любимую женщину. И вообще, Сева находился в состоянии аффекта и ничего не помнит. А Кристина погибла по неосторожности, ведь он вовсе не хотел, чтобы эта чудесная женщина умерла.

И всё же Севу обвинили в убийстве Кристины Логиновой и покушении на убийство Ярослава Логинова. Из тюрьмы он теперь выйдет нескоро. Да и потом Ярослав проследит, чтобы этот мерзавец не приближался к его семье.

И вот долгих семь месяцев спустя всё наконец осталось позади.

И Логинов купил билет на самолёт.

Дождь шёл уже второй день.

Пожалуй, зима в Париже была похожа на анапскую – ветер и дождь.

Я закрыла зонтик и заскочила в магазинчик рядом с домом. Стоило воспользоваться тем, что сегодня удалось освободиться пораньше, и приготовить ужин. Всё же пицца, круассаны и быстрая доставка еды – это совсем не полезно для двух растущих организмов. Мама все уши мне прожужжала, что я не забочусь о здоровье детей.

Вот в кои-то веки решила позаботиться и приготовить ужин самостоятельно.

Мама бы мной гордилась.

В нашей просторной и уютной квартире с тремя спальнями было тихо. Дети ещё не вернулись.

Нам очень повезло попасть в русскоязычную школу, где к тому же работала продлёнка. И пусть я не всегда успевала их забирать. Но они заботились друг о друге, освоили общественный транспорт и микроволновку для разогрева полуфабрикатов.

В общем, может, я и не была идеальной матерью, но мы с детьми были счастливы.

Почти.

Нам не хватало только Ярослава.

Поначалу я думала, что он приедет через пару недель. Потом – через пару месяцев. Но прошло уже семь, а Логинова всё ещё не было рядом.

Не то что бы мне было тяжело справляться с детьми.

Алина практически не доставляла проблем. Правда, поначалу она много плакала. По ночам.

И когда думала, что я не слышу. Почему-то Тёмки она не стеснялась.

Только меня.

Но однажды утром, собираясь будить детей в школу, я не обнаружила Алины в её спальне. И успела испугаться, прежде чем открыла дверь в Тёмкину комнату.

Дети спали в одной кровати, прижавшись друг к другу лбами. Больше я не слышала, как Алина плачет. Тёмка прогонял её ночные страхи.

Они вообще стали очень близки. У них появились свои детские секреты, свой тайный язык.

На третий месяц жизни в Париже меня вызвали к директору школы, потому что Тёма подрался с мальчиком, посмевшим сказать, что Алина не его сестра, раз у них разные фамилии.

Я гордилась сыном.

Но разъяснительную беседу всё же провела. С ними обоими. И больше с работы меня не срывали.

Натёрла курицу солью и перцем и положила мариноваться. Теперь почистить овощи и включить духовку, пусть пока разогревается.

Звонок в дверь застал меня за разделыванием брокколи. Я вытерла руки и отправилась открывать.

– Мама! Саша! Ура! Папа приехал! – меня оглушили звонкие голоса детей, первым навалился Тёмка, следом за ним Алина и Герда, которая тёрлась об меня мокрым боком.

За всей этой кричащей и подгавкивающей компанией стоял Логинов и улыбался. У меня выпало из рук полотенце, а из глаз хлынули слёзы.

– Тише, тише, любимая, не плачь, – он обнял меня, а я вдыхала родной запах и продолжала реветь, хоть он и пообещал: – Теперь я всегда буду рядом.

– Как тебе их отдали? – поинтересовалась я, когда дети убежали мыть руки, лапы и показывать Герде квартиру.

– Они так громко кричали «папа приехал!», что меня просто умоляли поскорее их забрать, – усмехнулся Логинов и добавил: – Ну как вы тут?

– Очень скучали, – я потёрлась носом о его шею, понимая, что больше всего мне не хватало именно этого ощущения тепла от его объятий, а ещё запаха. Потому что логиновская футболка, которую я прихватила с собой, чтобы спать в ней, уже после пары стирок перестала пахнуть Ярославом. И это меня очень расстраивало.