– Я думала, ты спросишь, почему я отказала самому тебе, хоть ты мне и нравился…

Мотив «я была замужем» для Кея явно не из самых веских, и не потому что он не уважает верность в браке, а скорее потому что реалистично оценивает подоплеку этой самой верности.

– Это-то понятно, – он хмыкнул. – У каждой настоящей женщины есть гештальт «откажи лорду». Или миллионеру. Или звезде. Или все три в одной наглой морде, чтоб серьезнее гордиться. А кое-кому удалось закрыть гештальт целых… сколько раз?

– Ах ты… – я стукнула его ладонью по груди и заржала. – Мерзавец! Негодяй!

И как я могла думать, что он – холодный консервативный сноб? Дурында.

– Подлый пират и ужасный разбойник. Хвалите меня, хвалите.

– Никель Бессердечный! – припечатала я сквозь смех. – И эксгибиционист, вот.

– У, какими страшными словами ругается моя леди… это заразно?

– Да!

– Значит, я заразился, буду ужасно страдать и умру молодым, едва дожив до девяноста. Бедненький я, только поцелуй доброй феи меня спасет… нет, не туда поцелуй!

– Клоун! – я уже не могла внятно отбрехиваться, так смеялась. То есть мы вместе смеялись так, что едва не свалились с кровати.

И снова, отдышавшись и вернув сбежавшую подушку на место (плечо Кея – самая удобная подушка на свете!) я вернулась к добыче материалов для книги. Британские ученые всегда на посту во славу науки!

– Тебе правда понравилось?..

– О да… миледи неподражаемо читает вслух!

– Ну тебя, маньяка… Я не про то!

«Разве?» – читалось в изумительно теплых глазах цвета Тауэрских камней.

 – И не смотри на меня так, маньяк, у меня… у меня и так болит…

Насмешливо фыркнув, Кей очень нежно поцеловал меня в макушку и целомудренно прикрыл поднимающийся стояк простынкой.

– Ладно, уговорила, леди Пристойность.

Теперь фыркнула я, подтянула простынку повыше, чтобы меня не отвлекали всякие тут ужасные пираты, и вернула ему поцелуй. В щеку. В высшей степени пристойно.

– Правда, скажи мне. Похоже получилось? И ты не против, чтобы это было в книге?

– Похоже, не против, ты офигенный гений, – тоном очень покладистого папочки. – Почитай мне еще. Там где про мадонну и больного ублюдка.

– Никель!.. – я вспыхнула, представив, как это будет и чем закончится, и… поняла, что я этого хочу. Очень. Только не прямо сейчас. –  Ладно. Почитаю, но потом. А сейчас расскажи мне еще!

– Еще? Хм… Ну, о том как Ласло попытался спереть наши документы и байки, чтобы заставить отрабатывать в клубе, я уже рассказывал, и про Бонни в роли злой сицилийской мафии тоже…

Звучит как анекдот, но не хотела бы я оказаться на месте бедняги Ласло. Кей и Бонни, которым нечего терять – это страшно. Думаю, седых волос у румына здорово прибавилось, а наличности в сейфе – наоборот. И черта с два ненаследного дона и ненаследного принца остановила его охрана или угроза попасть за решетку. Думается мне, Кей еще несколько смягчил картину, чтобы не травмировать мою нежную психику.

– И про встречу с Зарой рассказывал… – задумчиво продолжил Кей.

Рассказывал, а я ревновала, представляя, как они линяли из Румынии втроем, и целую неделю спали втроем… Это я тоже напишу. Наверное. Если от злости не сотру. Хотя нет, не сотру! Эта румынская стерлядь неплохо развлеклась за их счет, чуть не рассорила и вовремя смоталась, прихватив всю оставшуюся наличность. Так что следующим эпизодом книги будут два дебила, проснувшиеся после жаркой ночки в польской глухомани, на последние два евро напившиеся дешевого пива (с тостом «все бабы – суки») и нанявшиеся собирать яблоки. За еду и какие-то совсем смешные деньги.

– Так вам и надо, – не удержалась я от злорадства.

– Ревнивая колючка.

– А нечего. Хотя я все равно не понимаю, на фига вам сдалась эта Зара. Вы так славно трахались вдвоем…

– Потом, – хмыкнул Кей. – Ты ж не думаешь, что я вот так сразу признал, что хочу парня? Подумаешь, трахнул под косячок. Это все трава, неон и адреналин.

– Ага, и вообще галлюцинация. Ну и… – не договорив «дебилом ты был», я замолкла.

– Придурком я был? – он снова ржал, мерзавец. – Да вообще! Зара была мне жизненно необходима. Доказать себе, что я нормальный. Но знаешь… только не драться, ага? Это было здорово. В смысле, втроем. Новый опыт, свобода, месть папе и все такое.

– Свобода, триппер и все такое, – передразнила я его и получила в ответ такое родное, ласковое:

– Колючка.

Как называлась эта извилистая речушка, заросшая по берегам камышом и осокой, Кей понятия не имел. Честно сказать, ему было все равно. И сорта крупных желтых и краснобоких яблок, которые они с Бонни собирали вторую неделю по десять часов в сутки, он тоже не знал. Хватало того, что яблоками пахло все: комнатушки с двумя-тремя древними кроватями, в которых ночевали сезонные рабочие; бесконечный сад, раскинувшийся на берегу речки – на другом прели перепаханные на зиму поля и зеленели перелески. Яблоками пахла одежда, волосы, руки, еда, вода и даже косячок, который они с Бонни курили на двоих, сидя на коряге над водой и созерцая сизо-рыжие закатные облака и выкатившуюся на небо оранжевую луну.

– Я забыл, как пахнет апельсин, – это были первые слова Бонни после бегства сучки Зары и попойки в местной пивнушке.

– Не яблоками, – отозвался Кей и снова затянулся.

Трава попалась фиговая, то ли пересушенная, то ли еще какая дрянь, не умеет Кей выбирать траву. Или же слишком устал, чтобы видеть цветные сны наяву. Впрочем, не факт что он смог бы отличить травяной сон от яви, слишком все было странно и ярко. Одна только ломота в спине и плечах чего стоила! За эту гребаную неделю в саду Кей сбросил пяток килограммов и обрел фигуру, о какой и не мечтал, отрабатывая ежедневный час с тренером. Вдобавок он загорел до черноты, но только лицо, руки и шея – сбор яблок это вам не солярий. И не салон (обломанные ногти, въевшаяся грязь – сразу видно лорда, вашу мать).

– Пора валить отсюда, – Бонни протянул руку за косячком.

– Не вижу смысла, – отдав косяк, Кей уставился в облака. Где-то там только что мелькнул самолет, и он пытался определить модель и понять, насколько близко частный аэродром. Не то чтобы он рассчитывал полетать, заработка на ферме им едва хватит три-четыре раза заправить байки. Но в небо все равно хотелось.

Над рекой опять повисла тишина, только рыба тихонько плескала, и шелестела осока.

И хотелось странного. В небо – но это как раз было нормально и привычно. Съесть отбивную в два фунта – тоже привычно. Пройтись вдоль реки, просто куда глаза глядят, без цели и смысла – все еще странно. Обнять нахохлившегося рядом чумазого парня, согреть его… да чего врать самому себе, не только согреть его хотелось. И вот это было не просто странно, а дико.

На самом деле Кей был уверен, что их безумный секс случился только по причине травы и адреналина, и что такое больше никогда не повторится. Кею не нравятся парни. И Зара – тому подтверждение. Вот втроем им было очень даже здорово! К тому же Кей мог удовлетворить свою маленькую слабость: смотреть. Даже больше, смотреть и трогать. Обоих. Слабость, не подобающая лорду, и потому загнанная в еще один дальний темный угол.

Ладно, смотреть на Бонни, трахающего Зару, ему нравилось едва ли не больше, чем на Зару, отдающуюся Бонни. Но в этом же нет ничего такого, Бонни красив, а двигается…

М-да. Когда их разделяла девица, все было как-то проще. Хотя тогда казалось, что не разделяет, а объединяет. По крайней мере, позволяет делать вид, что именно ее хотят они оба.

Но как он двигается, мать его! Адреналин и наваждение, наваждение и адреналин… Талантище!.. Нуриев двадцать первого века!..

Все, хорош грезить.

Бонни сам выбрал кочевую нищую жизнь, а не сияние софитов. И не Кею возмущаться пустой тратой таланта, сам-то уже месяц как не заглядывал в финансовые новости. Даже не в курсе последних тенденций на бирже.