– Боюсь вас огорчить, но это чистая правда, – пожал плечами Шеранн и заговорил напевно: – Дракон – воплощение стихии, которую сдерживает тонкий барьер плоти, так что моя смерть выпустит пламя на свободу. Этот милый городок ожидает огненная буря, которую нельзя остановить водой или песком и в которой расплавится даже камень…

Госпожа Чернова невольно передернулась. Казалось, этот странный разговор грохотал в ее голове, бил по нервам. И только присутствие Шеранна, совсем близко, всего в шаге от нее, сдерживало Софию от истерики.

– Да что ты говоришь? – издевательски осклабился старшина пожарного приказа. – Не беспокойся, я хорошо подготовился!

Он сунул руку в карман, извлек оттуда какой-то камешек, с чувством продекламировал:

Говоря это, он прямо в воздухе нарисовал несколько ломаных линий и бросил свой таинственный снаряд к ногам дракона.

София недоуменно улыбнулась, оглянулась, ожидая, что Шеранн рассмеется в лицо самозваному эрилю, но дракон вдруг без звука повалился на пол.

Не веря собственным глазам, гадалка опустилась, скорее упала, на колени рядом с ним.

Пульс дракона едва прощупывался, он был иззелена-бледен – казалось странным, что его смуглое лицо может настолько померкнуть.

– Вы! – рявкнула женщина с ненавистью, повернувшись к довольному собою господину Ларину. – Что вы с ним сделали?

Она бережно сжимала безжизненную руку Шеранна, втайне надеясь, что он тихонько пожмет в ответ ее пальцы и станет ясно, что это всего лишь его хитроумная уловка…

– Я его убил! – охотно ответил тот. – Ты думаешь, я зря перелопатил столько дурацкой старинной макулатуры? У дракона можно отнять его драгоценную стихию, и тогда он ничем не будет отличаться от простого смертного. Только никто не догадывался, как это сделать. Ха, проще простого! Мы, Ларины, всегда умели гасить пламя, у нас секрет по наследству передается, потому и были пожарными. А я нашел способ усилить семейное заклятие так, чтоб даже дракону с лихвой хватило! К тому же Бельтайн любой волшбе помогает. Я ведь его всю ночь караулил, но он все время ускользал, гаденыш! А потом увидел, как он тебя, птаха, провожать пошел, и бросился вперед. Пока вы миловались, я все-все успел!

Он улыбался, донельзя довольный собой, искренне наслаждаясь своей находчивостью и удачей. И это фамильярное «ты»…

Ничтожный человечек возомнил себя важной персоной и теперь из шкуры лез, силясь убедить всех, и прежде всего себя, в собственном величии.

– Зачем?! – всхлипнула молодая женщина и закусила губу, пытаясь успокоиться. Что-то нужно было предпринять! Но что?

– Ненавижу драконов! Они сжигают все, до чего дотянутся! Надутые и самовлюбленные сволочи, все им легко – деньги, девки, долгая жизнь… Понаехали к нам, чванливые ящерицы! А я с детства хотел стать драконоборцем, как в старину! Я придумал, как их убить. Больше никто так не умеет!

Госпожа Чернова все еще держала Шеранна за руку, и пока пожарный разглагольствовал, ей показалось, что пульс дракона немного усилился.

«Нужно тянуть время!» – решила София с отчаянием.

Сердце бешено билось, а голова отчего-то вдруг стала ясной и спокойной, как при гадании. Страх отступил, сменившись решимостью.

– Не понимаю, что вам сделал Шеранн?

– Он один из них! Это наши земли, наши! А они спят и видят, как их зацапать! – в ярости брызгал слюной господин Ларин. Возможность выговориться доставляла ему видимое удовольствие, и он охотно разглагольствовал дальше. – Людьми должны править сами люди! Эльфов еще можно стерпеть, но кланяться ящерицам-переросткам я не буду! Тем более этим проклятым огненным! Ненавижу!

– Но драконы, напротив, хотят автономии! – осторожно вставила молодая женщина, испуганная этим взрывом ксенофобии.

– Не заговаривай мне зубы! Этот приехал, а за ним и остальные понаедут, так господин Шоров сказал, а уж он-то получше тебя знает!

София прикусила губу, обнаружив очередное свидетельство злонамеренности соседа.

– Скажите, как с этим делом связан господин Шоров? – взмолилась она.

– Ишь, чего захотела, воробушек! – усмехнулся старшина пожарных. Пламенное безумие в его глазах слегка померкло. – Что с тобой вообще говорить? Ты только и думаешь, как к этому развратнику в постель прыгнуть! А ты же человек!

– Я лишь пытаюсь понять, ради чего вы убили господина Ларгуссона, – возразила София, к своему стыду подумав, что действительно питала некие предосудительные чувства к Шеранну. – Вы хотели обвинить драконов?

– Я бы охотно придушил этого ростовщика, но меня кто-то опередил, – с недовольной гримасой ответил господин Ларин. – А теперь хватит заговаривать мне зубы! Отойди от него!

– С какой стати? – Молодая женщина выпрямилась, вскинула подбородок и продолжила: – Я лишний свидетель, следовательно, вы все равно меня убьете.

– Догадливая, – процедил тот. – Но умереть тоже можно по-разному, так что не искушай меня!

София побледнела, понимая, что действительно находилась в совершенной его власти.

«Боги, услышьте меня! – от всего сердца взмолилась она. – Мудрый Один, обрати на нас свой благосклонный взор, справедливый Тюр, не допусти злодейства!»

И пальцем начертила на пыльном полу охранную руну альгиз, приговаривая про себя:

Гадалка мало понимала в скальдическом искусстве и в другое время не стала бы слагать заклятия, опасаясь получить вовсе не тот результат, которого желала, однако теперь терять было нечего.

Она вдруг с ослепительной ясностью осознала, что сегодня умрет. Здесь, на грязных, давно не крашенных досках, рядом с бездыханным драконом. И никогда больше не увидит Лею и Стена, не вдохнет аромат июньских роз, не погладит рыжую хулиганку кошечку, не коснется рун… не увидит завораживающего огненного взгляда…

Ощущение необратимости потери захлестнуло ее с головой.

Так не должно быть! Не должно… Несправедливо…

Будто в ответ на ее мольбы распахнулась дверь и окна, раздалась беспорядочная пальба.

Грохот, топот чьих-то ног, крики…

София успела лишь увидеть, как в домик ворвались люди с оружием, но от испуга не понимала, сколько их и что происходит.

Молодая женщина упала на пол, безотчетно прикрывая голову руками. Ей казалось, что грохочущие пули вьются вокруг, будто пчелы вокруг улья, и она лишь чудом все еще жива… А может быть, умерла, но еще этого не осознала?

Казалось, минуло немало времени, в действительности же прошло несколько мгновений.

В себя ее привел встревоженный голос господина Рельского:

– София!

Госпожа Чернова подняла голову, ее взгляд скользнул по инспектору Жарову, по насупленным лицам полицейских, по доктору Верину, вооруженному скальпелем и увесистым врачебным чемоданчиком… И лишь увидев господина Рельского, она внезапно успокоилась. Его прищуренные глаза, сжатые губы и четкие движения вселяли странную уверенность.

София вздрогнула, и, чуть покраснев, с помощью мирового судьи встала.

– Прошу прощения, – торопливо извинился мировой судья, видимо, заметив ее замешательство. Обращение по имени было недопустимой бестактностью, ведь они вовсе не были кровными родственниками. – Я забылся.

Она смогла лишь кивнуть, с трудом веря, что все уже закончилось. Мужчина помог ей подняться и отвел в сторону. Чуть поодаль валялся изрешеченный пулями господин Ларин, ставший жертвой собственной охоты.