Когда— нибудь.

Надеюсь.

— Ты хорошо выглядишь, сынок. — Он кашляет в ладонь, и я хмуро смотрю на экран ноутбука, который стоит на противоположной кухонной стойке и запускает Скайп. Слава богу, что Курт все еще живет с папой. Мой брат настроил технологию так, чтобы я мог связаться с ними лицом к лицу из любого места.

— Да, благодарю тебя. Тренировки. Отсиживаюсь у Джейка.

Папа снова кашляет и ударяет себя по груди сжатым кулаком.

Я прищуриваюсь и замечаю, что он немного побледнел

— Папа, почему ты кашляешь? — Мое сердце выпрыгивает из груди. Я останавливаю все, что делаю, и цепляюсь за каждый вздох отца, чтобы увидеть, нет ли чего— нибудь странного или странного.

— Расслабься, сынок. У меня нет вируса. Я в порядке Господи. Все сходят с ума от этого гриппа.

— Папа, это не грипп. Это вирус без известного лекарства, вакцины или плана лечения, кроме как позволить ему идти своим чередом или быть госпитализированным. У тебя жар? Есть еще симптомы?

— Нет, мальчик. У меня этот кашель, потому что я вкалываю до изнеможения. Консервный завод работает сверхурочно, и я записался на как можно больше смен.

— Какого черта ты это делаешь? У меня достаточно денег, чтобы прокормить нас обоих до конца наших дней! Тебе не нужно работать, папа. Я говорил тебе это миллион раз.

Он усмехается.

— Что? И оставлять людей в нужде? В отчетах говорится, что магазины очищаются от консервов по всей стране. Мы крупный поставщик, сынок. Мне нужно внести свою лепту, чтобы помочь. Это я делаю свою лепту, чтобы помочь. Понял?

Я скриплю зубами и дышу через нос.

— Папа, я бы предпочел, чтобы ты ограничил свой доступ к другим людям. Какие меры безопасности они применяют на консервном заводе, чтобы защитить рабочих?

Он проводит рукой по своим белокурым волосам, потом по растрепанному подбородку. Морщины вокруг его глаз кажутся глубже, чем обычно, и он просто выглядит усталым.

— Моя компания относится к этому довольно серьезно, увидев, как пара человек заболела вирусом. Они закрыли работу на весь уик— энд, пригласили бригаду и провели детальную уборку. Мы все носим комбинезоны поверх одежды и носим эти штуки типа защитных щитков. А это чертовски неприятно. Весь день вдыхать собственное дыхание. Дышать горячим воздухом. — Он хмурится.

— Папа, они на месте, чтобы защитить тебя.

— Я знаю, и я делаю свою часть, ношу их. Мы оставляем их в куче у выхода на нашем пути, и они поливают их из шланга каждую ночь. Нам повезло. Парни в комнате отдыха говорят о некоторых компаниях, где они просто увольняют людей.

Господи. Все становится намного хуже. Я прижимаю большой и указательный пальцы к вискам, пытаясь отогнать головную боль от напряжения.

— Может быть, это знак того, что ты должен досрочно уйти на пенсию? Я позабочусь о том, чтобы на твоем счету было достаточно денег, и ты сможешь проводить время за игрой в гольф, играть в карты и тусоваться с Куртом в баре. Черт возьми, я куплю это бар для вас, ребята! Вы можете запустить его вместе. После этой пандемии ситуация улучшится.

— Сын… — В его голосе звучит предостережение.

У меня нет никакого желания слушать.

— Просто подумай об этом, папа. Хорошо? Поговори с Куртом, хорошо? Сегодня я тоже включил на свой радар звонок своему младшему брату.

— Найди себе союзника.

Курт был бы счастлив вытащить папу из этой непосильной работы на консервном заводе, но он может не слишком любезно относиться к брату, покупающему ему бар.

Хм. Что, если я скажу им, что мне нужны инвестиции, и они будут владеть третью его, так как они будут управлять им? Возможно, это звучит более приемлемо. Я поговорю об этом с Сэди.

— Я подумаю, — неохотно говорит он. — Если ты скажешь мне, что, черт возьми, происходит со всеми этими СМИ, утверждающими, что мой мальчик употребляет наркотики.

Я не могу смотреть отцу в глаза. Несмотря на то, что я этого не делал, я все еще чувствую тонну вины за то, что мой отец даже слышит эту чушь.

— Полли этим занимается. Мы опубликовали мое заявление на снимке вместе с результатами анализа крови, мочи и волос, которые убедили меня в том, что я сделал что— то не так.

— Тогда почему, ради всего святого, они говорят, что ты можешь потерять работу у Мародеров? Если ты чист, значит, ты чист. Конец света. Что обо всем этом скажет тренер?

— Это не только испорченные фотографии, Папа. Больше того, о чем ты не знаешь.

Я смотрю на отца и замечаю, как его лицо меняется от разочарованного до обеспокоенного в несколько ударов.

— Что например?

— Тренер обыскал мой шкафчик после того, как появились фотографии с вечеринки, и нашел стероиды. — Я добавляю ингредиенты в свой коктейль и нажимаю "Смесь".

Пока я смешиваю, я наблюдаю, как все его лицо становится свекольно — красным. Я нажимаю "стоп", снимаю кувшин и наливаю свой напиток, впервые испугавшись, как отреагирует отец.

— Стероиды! — Его голос до краев наполнен яростью. — Богохульство! Кто это придумал для тебя? Ни за что на свете мой мальчик не стал бы обманывать систему и пускать яд себе в вены, чтобы добиться лучшего результата. Ни за что. Нет, как. У тебя плохое семя в этой команде, сынок.

Я закрываю глаза и упираюсь руками в столешницу, чтобы удержаться на ногах. Облегчение от того, что мой отец отказывается даже думать о том, что я выжимаю сок, снимает огромный вес с моего тела и психики. Слезы подступают к моим глазам, и комок эмоций застревает в горле.

— Спасибо, папа, — бормочу я.

— За что? Знать, что мой сын не мошенник? Никогда бы не пришло мне в голову. Ты весь в игре. Это единственная женщина, на которую ты когда— либо претендовал.

Я широко улыбаюсь, беспокойство и страх за несколько мгновений до этого рассеялись с принятием, верой и упоминанием женщины моим отцом.

— Кстати, о женщинах, я кое с кем встречаюсь. — Я улыбаюсь и отхлебываю изрядную порцию своего напитка. Черт, даже клубничный вкус смузи теперь напоминает мне о моей девочке.

Осознание этого бьет меня прямо в солнечное сплетение.

Это первый раз, когда я думаю о женщине, как о своей. И мне это нравится. Очень.

— Правда? Это хорошая новость. Очень хорошие новости. Означает, что однажды я не умру стариком без внуков, которых мог бы назвать своими.

— Папа, тебе пятьдесят два года.

— Я хочу, чтобы вокруг бегали маленькие мини— Искорки, когда я буду достаточно молод, чтобы гоняться за ними!

Он улыбается и подмигивает.

— Чувак, я скучаю по тебе. Как Курт?

— Хорошо, хорошо. Расскажи мне побольше об этой женщине. А еще лучше, как, черт возьми, ты с ней встречаешься сейчас, когда штат закрыт?

— Ты ни за что не поверишь, но она живет в соседней квартире. Мы встретились на балконе. Разговорились. Пошли вместе в продуктовый магазин, поговорили по телефону. Смотрели фильмы одновременно из наших отдельных апартаментов. Мы даже готовим друг другу еду и оставляем ее у дверей друг друга.

— Ши— ит. По— моему, ты за ней ухаживаешь, сын. Для тебя это должно быть впервые.

Я улыбаюсь и потираю подбородок.

— Знаешь что, ты прав. Мы даже не прикоснулись друг к другу, но клянусь, я ближе к ней, чем любой другой женщине в мире. Как будто она выводит меня на другой уровень. И когда она говорит, она такая забавная. Эта женщина заставляет меня смеяться до боли в животе. И папа, она чертовски великолепна.

— О? Сделай старика счастливым и расскажи мне подробности. Нужно о чем— то поговорить с парнями в комнате отдыха.

— О, чувак. Светлые волосы до плеч. Выглядят мягкими. Большие голубые глаза, в которые я хочу смотреть часами. Лукообразный рот купидона, который я не могу дождаться, чтобы поцеловать. — Я улыбаюсь, думая о ее чертах, запомнив их. — У моей Сэди высокие округлые скулы, которые всегда кажутся чуть розовыми, и две маленькие ямочки в уголках рта. Я смотрю вдаль на пустую стену и позволяю ее видению заполнить мой разум. — Она совсем другая, папа. А ее тело… Я свищу и ухмыляюсь. — Не от мира сего.