— Аукцион-то скоро? Он реально думает, что я такая подорвалась, хвост поджала и побежала выполнять его указания?

Признаюсь, вырвалось. Ещё оставалась вероятность, что Феликс просто в доверие втирается. Но я надеялась, что нет. Ибо очень хотелось знать, что же там в голове у повелительного повелителя.

— Завтра. И да, он действительно думает, что припер тебя к стенке. Иначе грозится скормить детям кракена.

— А что, до целого кракена я не доросла? – недовольно буркнула я.

На самом деле внутри прям бешенство играло. Я ещё покажу ему, гаду ракушечному!

— Как по мне, доросла и больше, да только взрослые кракены девушек не убивают.

А мужики всякие взглядами вполне. Ладно, соберись, Серафима. Когда там аукцион этот? Надо подготовиться! И я плотоядно улыбнулась Феликсу.

— О-о-ох, да, вот так прям хорошо!

Осьминожки словно на приём к президенту меня готовили. Старались на славу плюс мы с ними очень тщательно выбирали всякие помазюкалки. Оторвалась я как в последний раз, мало ли…

Феликса отправила за едой. Нормальной. Чтобы сытно, но пузо не вываливалось вечером. А ещё, превозмогая всякие страхи, сама попросила дворецкого, как тот вернулся, намутить мне настойку уверенности.

Выражение лица русала позабавило. Он с недоверием уставился на меня, спросив:

— Уверенности? Тебе? Ты сейчас серьезно? Тебе вообще наших повелителей не жалко?

О! Точно, кстати об этом… Улыбнулась во все тридцать два и немного, хотя чего уж греха таить, много заискивающим голосом уточнила:

— А почему повелители? У них что, имён нет? Вон, Елайнер мне своё назвал. Странное правда, но бывает. Серафима в моем мире тоже не самое распространённое.

Феликс нахмурился. Мне такой настрой сразу не понравился. Было что-то в именах этих чешуйчатых странное. И действительно, дедок осторожно начал:

— Серафима, имена у нас большая тайна. Они связаны магией со своим носителем, и, если ты не хочешь повелителю зла, не произноси его больше никогда.

Даже так? Весьма нетривиально. Хотя у нас тоже детей иногда крестят другими именами, чтобы на них не могли порчу навести. Это я говорю как человек, названный в честь Серафима Саровского.

— Что ж, тогда ваш повелитель растрепал такую тайну? Был обескуражен моей красотой?

Но выражение лица Феликса скорее подтвердило мои опасения. Он был несказанно глуп. Ну, или тугодум, или… Я могла накидать десяток вариантов.

Но расслабляющий массаж закончился, и кровь снова заструилась по телу в ритме вальса. А было так хорошо! Так хорошо, что время аукциона приближалось неумолимо.

— Так, друг мой чешуйчатый, давай-ка ты мне быстренько выложишь регламент мероприятия. Пароли, явки и чем будет заниматься главная повелительная задница. Кстати, он сам участвует в аукционе?

Вроде бы уже этот вопрос задавался, но повторение — мать учения. По крайней мере, не поверили уж точно.

— Не участвует, в его семье так принято. А вообще, обладающий правом распоряжения на аукционе может себе по праву вето выбрать лишь раз любую принцессу.

Ну, логично вообще. Преимущества на должности и все такое. Один раз… Ну, не то чтобы я собиралась с этим товарищем жизнь прожить, но лишать мужика детей было бы слишком жестоко. Нужен план.

— Ты говоришь, что у них там принято как-то. Ну так… А почему и как они размножаются вообще в таком случае.

— Иногда принцесс возвращают…

Он не стал продолжать, а мой мозг работал в режиме нон-стоп. Возвращают? Выкупленных за большие деньги? Шанс стать отцом и наследников заиметь?

— Это ж как редко такое должно быть? Не думаю, что кто-то в здравом уме отказаться от подобного может. Либо там совсем зажравшиеся товарищи.

Феликс замолчал. Я понимала, что вряд ли он выдаст мне все секретики обращения с принцессами, но додумать могла и сама. По сути, аукцион — это покупка, а купивший имеет полное право распоряжаться вещью или человеком.

Рабство. Пусть и лакшери. Ну,, такой себе вариант. Хотя пообщаться с девушками, кто остался после рождения детей хотелось нестерпимо.

— А где принцессы оставшиеся обитают? Тут, как я поняла, лишь принявшие добровольно статус гаремных утешниц.

— Гаремы есть у каждого повелителя. Он принимает сюда женщин из милости. Это великая честь…

Закатила глаза. Очень жизнеутверждающе посмотрела на Феликса. Мне-то пусть не загоняет. Проститутки у них просто богини милосердия, в гаремах сплошь и рядом сирые и убогие.

Ага. Из жалости. Из низов русалочку достал и личной шлюшкой сделал. Без права зачать дитя. Так и запишем: общество чокнутых баб. Ибо, чтобы ни говорили борцы за добро и справедливость…

Женщины в своём плачевном положении виноваты сами. Если они так живут, значит, их все устраивает. Что ж, меня нет совершенно. От слова совсем.

— Ладно, шут с ними, с вашими многострадальными девахами, как аукцион будет проходить. Меня там вначале или в конце раздевать будут?

Помню я романчик один. Так и назывался,«Гарем», занятая книжулька про мать султана Сулеймана.

Мне очень зашло, так вот там главную героиню подвергли прям унижению. Ну, в какой мере может быть унижением для юной невинной аристократки выставление прелестей на аукционе и продажа на нем.

Феликс набычился. Глазки забегали, и вообще, он сейчас выглядел как побитая собака. Ну, или рыба какая. Я улыбнулась, а он выдавил из себя:

— Ты в принципе пойдёшь туда раздетой.

Дворецкий приготовился к моей истерике, но… Я сумела удивить видавшего виды стакрикана, сказав:

— Замечательно!

— Все готово, что ты так долго? Ты дал ей успокаивающего настоя? Она выйдет?

Да чтобы я, повелитель самой большой гавани, распорядитель аукциона, спрашивал, выйдет ли принцесса. Да мы их готовим без всяких проволочек. Четко, отработанно!

Но, как только эта Серафима погрузилась под воду, все полетело к кракенам! Это злило, выводило из себя и… Возбуждало.

Короткое знакомство с ее телом, ее соками и ее стонами засело в голове, словно ту проткнули рыбой-мечом. Принцесса мерещилась мне везде.

Гаремные девушки не могли понять, что за кракен в меня вселился, так часто я стал вызывать их. Не то чтобы ранее я воздерживался, но… Но сейчас внутри все кипело, требуя удовлетворения.

Признать, что русая землянка приворожила меня? Не на того напала!

— Повелитель?

Робкий голос озадаченного Феликса выдернул меня из мыслей, полных возмущения. Он что-то говорил мне, а я вместо того, чтобы слушать доклад, о принцессе думаю!

— Повтори!

Срываться на низших не было моим правилом, в отличие от многих, но сейчас ничего другого не оставалось. Потому что сочувствующий и вроде бы даже понимающий взгляд Феликса доводил меня до ещё более взвинченного состояния.

Тем не менее подобострастный дворецкий произнес:

— От успокаивающего она отказалась, попросила что-нибудь для уверенности. Я не рискнул и все же дал успокаивающего. Но четверть дозы. В остальном все готово и отлажено, повелители ждут.

Отказалась? Уверенности? Да она даже от одного глотка эликсира уверенности камня на камне от амфитеатра не оставила. Мы с самого начала знали, что камень приводит нам невзрачных, милых и напуганных принцесс.

Поэтому давным-давно придумали целую систему настоек. Они успокаивали и раскрывали девушек, скромность и стеснительность отступали, и перед нами были всего лишь милые сосуды для вынашивания наследников.

Потом капля затуманивающего разум настоя и… В голову пришла страшная мысль. Если на Серафиму все действует непонятным образом, то как потом от неё отделаться?

Пусть ее будущий повелитель об этом думает! Не моя проблема принцесса, выигранная на аукционе. А вот моя – разбушевавшаяся магия и проблемы пограничья! Заговоры и интриги!

Но перед глазами стояли ее упругие груди и нежная кожа. Святые ракушечники! Что за напасть эта дева. На кой она свалилась на наши головы?