— Говорила же, это игра света, — повторила Беттина и быстро отвернулась, чтобы Тристан не заметил улыбки на ее лице.

У пирата было неприятное чувство, что девушка дурачит его. Свет тут ни при чем. Он еще не ослеп и прекрасно видел: в глазах ее отражалась морская синева. Неужели они меняют свет в зависимости от настроения? Зеленый — когда Беттина злится или испугана, синий — когда весела и спокойна. Но почему она радуется именно сейчас? Тристан всей душой желал найти ответ, но времени не было.

— Твой корабль так называется?.. «Строптивая леди»? — спросила Беттина.

— Что? Ах да, — широко улыбнулся Тристан. — Это прозвище и тебе подходит, не так ли?

— Думаешь? — кокетливо прищурилась Беттина. — Боюсь, ты постарался сломить мою гордость.

— Но несколько минут назад ты мне едва глаза не выцарапала!

— Очень больно было, капитан? Что-то ваших ранений не видно! — пошутила она.

Тристан улыбнулся и сменил тему разговора, видя, что девушка явно ведет какую-то игру.

— Посмотрю, может, в трюме есть какие-нибудь ткани. Сможешь сшить несколько платьев полегче. Заодно будет чем заняться.

— Спасибо.

Тристан испытующе взглянул на девушку. Он не ожидал выражения благодарности и теперь поклялся узнать, что же она замышляет… Раздумывая, что лучше предпринять, он вышел из каюты.

Вскоре появилась Мадлен с блюдом тушеного мяса, и женщины пообедали вместе: служанка заметила, что питомица в хорошем настроении, но ничего не спросила, решив, что та наконец примирилась с судьбой.

На рассвете судно покинуло Тортолу, но Беттина ничего не знала, пока Мадлен не сказала ей, и очень рассердилась, что капитан смог настолько отвлечь ее и теперь она думает только о нем.

Тристан вернулся к полудню с двумя отрезами шелка пастельных тонов; сбросив их на стол вместе с клубками кружев и катушками ниток, вытащил из-за пояса позолоченные ножницы и, нерешительно вертя их в руках, спросил:

— Даешь слово, что не попытаешься воткнуть их мне в сердце?

— Я же сказала, что не стану убивать тебя, Тристан, — ответила Беттина, разглядывая ткани. — Мое слово крепкое, не то, что твое!

Тристан улыбнулся, но все же не очень спешил отдать ей ножницы.

— Если по-прежнему не доверяешь мне, пусть Мадлен заберет их с собой, когда уйдет, и возвратит тебе. Согласен?

Видя, что капитан по-прежнему колеблется, девушка тихо рассмеялась.

— Ну же, капитан, не стоит, вы можете не объяснять, как боитесь меня! Мадди принесет ножницы, не сомневайтесь.

Мадлен утвердительно кивнула, хотя про себя удивилась, зачем Беттина ведет эту опасную игру. Благодарение Богу, капитан, кажется, не сердится. Но тут же замерла, услышав слова девушки.

— Тристан, откуда у тебя эти ткани? Сам ведь сказал, что нападаешь только на корабли, перевозящие золото?

Тристан весело улыбнулся, глядя в синие глаза.

— Захватил с другими товарами на испанском судне. Вместе с золотом они везли и приданое для какой-то графини. Если эти цвета не подходят, можно выбрать что-нибудь другое.

— Значит, ты не возражаешь, чтобы Мадди тоже пополнила свой гардероб? — мило улыбнулась Беттина.

— Ткани можно продать в Тортуге за большие деньги. Достаточно и того, что я отдал тебе эти.

— Недостаточно! Позволь напомнить, что это ты оставил все мои сундуки на «Песне ветра» и теперь нам нечего надеть!

— Прекрасно! — сухо ответил Тристан. — Может, желаете еще что-нибудь, миледи?

— Только никогда больше тебя не видеть! — ехидно улыбнулась Беттина.

— Боюсь, ничем не могу помочь. Тристан резко повернулся и вышел. Вздохнув, Беттина взглянула на бледную от страха служанку.

— Беттина, лучше бы тебе придержать язык! Зачем сердить капитана, — покачала она головой.

— Не волнуйся! Ничего он нам не сделает, — заверила Беттина.

— Но ты сама говорила, он изобьет тебя, если не будешь повиноваться.

— Да, но я исправилась, только издеваюсь над ним. Сама видишь, ничего он не сделал, — отозвалась Беттина.

— Но зачем? Ты словно нарочно пытаешься дразнить его. Мы знаем этого человека всего четыре дня, и неизвестно, как он поведет себя, если окончательно разозлится!

— Не беспокойся, — повторила Беттина, — я смогу постоять за себя! Ну ладно, давай начнем кроить, — заключила она, разворачивая светло-зеленый шелк.

Мадлен вымученно улыбнулась, покачала головой.

— Лучше попрошу у капитана отрез ситца. В жизни не носила шелка и сейчас не собираюсь.

— Я отвел старуху в трюм.

Беттина вскинула голову. Она была так поглощена шитьем, что не слыхала, как вошел Тристан.

— Кого?

— Твою служанку. Отвел ее в трюм выбрать ситец; она попросила принести тебе вот это, — объяснил пират, положив на стол серебряную расческу. — Теперь ты довольна?

— Довольна? Я ничего не просила у вас, капитан, вы сами предложили. Я просто подумала, что вы захотите сделать приятное моей служанке, и уже поблагодарила вас, — второй раз за ситец. Что касается расчески, она очень, очень красивая, Тристан, но у меня уже есть одна, хоть и не такая блестящая, из простого дерева, зато она очень дорога мне, ведь это подарок мамы.

— Может, мне вернуться за твоими сундуками? — язвительно осведомился Тристан.

— Да!

Он только вздохнул, словно знал ответ заранее.

— Думаю, команда «Песни ветра» уже оправилась от ран. Это означает еще одно сражение.

— Я все забываю, что ты трус, — кивнула Беттина.

— Я уже говорил тебе — никогда не бежал с поля битвы.

— Ну да, ты только женщин боишься!

— Не стоит бороться со мной, Беттина. Ты все равно ничего не сможешь сделать. Не хочу причинять тебе лишней боли, вот и все.

— Но я бы хотела убить тебя, Тристан… видеть твои мучения… за все, что ты со мной сделал.

— Ну, моя кровожадная маленькая ведьма, этого ты не дождешься!

Беттина улыбнулась и продолжала шить. Тристан налил себе рома и сел.

— Ты ела? — спросил он, не сводя с нее глаз.

— Да. Юнга принес обед часа два назад. Я уже начала надеяться, что ты сегодня не возвратишься — уже очень поздно. Кстати, Мадди отдала тебе ножницы?

— Что за игру ты ведешь, Беттина? — спросил он, не обращая внимания на издевку. — Почему твое отношение ко мне так изменилось?

— Вовсе нет, — тихо ответила она. — Я по-прежнему ненавижу тебя, Тристан.

Распущенные волосы скрывали наклоненное над шитьем личико, и Тристан не видел выражения глаз Беттины. Какого они цвета сейчас? Вечернего моря или драгоценных изумрудов? В голосе совсем не звучало ненависти, о которой она говорила, но все-таки Тристан понимал: девушка не лжет. Только где же прежняя ярость? Куда девались бешенство и гнев? Откуда такая перемена?

— Не хочешь ли погулять перед сном? — спросил он.

— Нет, если ты снова намереваешься целовать меня под луной.

— Признаюсь, такие намерения у меня были. Но если хочешь и дальше упрямиться, мы ляжем сейчас.

— Я погуляю одна! — объявила Беттина.

— Нет!

— Тогда ложись сам!

— Только с тобой, малышка! Тристан допил ром, встал и…

— Согласна, если ты сбреешь бороду.

— Что?! — воскликнул он, не уверенный, что правильно расслышал.

— Сбрей бороду! Я не шутила, когда сказала, что щетина раздражает мне кожу! Поэтому избавься от нее, — потребовала Беттина, глядя на него зелеными глазами.

— И не подумаю!

«Все, что угодно, лишь бы протянуть время», — подумала Беттина.

Ей не было дела до его бороды, но стоило затеять спор, чтобы посмотреть, сможет ли она победить.

— Я настаиваю, Тристан, и не сойду с этого места, пока ты не согласишься.

— Ты не в том положения, чтобы приказывать, — проворчал он.

— Неужели будем ссориться из-за такого пустяка? — издевательски спросила Беттина. — Почему бы тебе не сделать мне приятное?

— Мне мое лицо и так нравится!

— А мне нет! — отрезала Беттина. — Боишься избавиться от бороды, потому что шрам будет заметней? Опять трусите, капитан?