– Эй, я думала, что ты хочешь узнать о «Синсар Дабх»! – Меня настолько ошеломило его внезапное исчезновение, что я выпалила эту фразу, не думая. И тут же об этом пожалела. Мои слова повисли в воздухе, как густой ночной туман над Джорджией.

«Синсар Дабх» – отдалось эхом, помчалось на крыльях ветра в темноту, к тем, кто мог и хотел это услышать.

Я почувствовала себя так, словно своими руками поставила на себе большой жирный красный крест.

Понятия не имею, куда отправился В'лейн и почему он так внезапно исчез, однако идея поскорее убраться отсюда вдруг показалась мне весьма разумной.

Но прежде чем я сделала хоть один шаг, на мое плечо опустилась тяжелая рука.

– Я хочу узнать, мисс Лейн, – мрачно произнес Бэрронс. – Но для начала я хочу узнать, какого хрена вы с ним целовались.

Я нахмурилась и обернулась. У Бэрронса есть привычка неожиданно появляться из ниоткуда, причем в самое неподходящее время, в тот самый момент, когда я меньше всего ожидаю с ним столкнуться. Я очень медленно повернулась. Воспринимать Бэрронса малыми дозами – это единственный способ смотреть на него. Как всегда, казалось, что он занимает раз в десять больше места, чем положено обычному человеку. Интересно, почему? Потому что в нем сидит Невидимый? А еще мне было интересно, сколько ему на самом деле лет.

Мне следовало бы бояться его. И иногда – во время одиноких ночных размышлений, особенно после того, как я увидела его с телом девушки на руках и рассмотрела выражение его лица, – я боюсь.

Но сейчас, когда Бэрронс стоит передо мной, я совершенно не испытываю страха. Может, это потому, что он транслирует какое-то «оглушающее» заклятие, которое способно полностью обмануть чувства ши-видящей?

– У тебя пятно на лацкане. – Я ткнула пальцем.

Обычно Бэрронс невероятно дотошный и на его одежде не бывает ни пылинки, ни пятнышка, но сегодня на левом лацкане действительно обнаружилось блестящее пятно. А я только что ткнула пальцем… в мужчину, за неимением лучшего слова… который неизвестно когда родился и бродит по реликвиям Невидимых с трупами на руках. Чувствовала я себя при этом крайне глупо, словно попыталась почистить зубы или расчесать шерсть волку.

– И я с ним не целовалась.

«А еще мне очень интересно, какого хрена ты делал с той девушкой в зеркале», – подумала я. Но не спросила.

Есть такой хороший термин, которым любит пользоваться мой папа: res ipsa loquitur – дело, которое говорит само за себя. Я знаю то, что знаю, я видела то, что видела, и теперь буду следить за Бэрронсом. И за собой. Очень внимательно.

Он оттолкнул мою руку.

– Тогда какого черта его язык делал у вас во рту? В'лейн проводил медицинский осмотр на наличие рвотного рефлекса? – Бэрронс улыбнулся, и улыбка была не из приятных. – Ну и как у вас с рвотным рефлексом, мисс Лейн? Плоховато?

Бэрронс часто делает намеки с сексуальным подтекстом, если хочет заткнуть мне рот. Думаю, он рассчитывает, что воспитанная южная красотка вроде меня подумает «ой, мама» и тут же отступится. Иногда я действительно думаю «ой», но отступать не собираюсь.

– Я сплевываю, Бэрронс, если тебя это интересует. – Я сверкнула очаровательной улыбкой.

– Не смотрите на меня так. Думаю, вы из тех, кто глотает. Его язык был на полпути в Китай, а вам это не причиняло неудобств.

– Ревнуешь?

– Это слово подразумевает определенные затраты эмоций. Я же трачу на вас только время и не собираюсь тратить его напрасно. Расскажите мне о «Синсар Дабх».

Я взглянула на свою руку. Пятно с его лацкана оставило на пальце влажный след. Я повернула его к свету. Ночью все красное кажется черным. Я понюхала – пятнышко пахло старинными монетами. Ха, кровь. И кто бы удивлялся?

– Ты что, дрался с кем-то? Нет, дай угадаю, ты снова спас раненую собачку? – сухо поинтересовалась я.

В последний раз он придумал именно такую отговорку.

– У меня пошла носом кровь.

– Кровь у него из носа, ох, моя петуния!

– Петуния?

– Жопа, Бэрронс! Такая же, как ты.

– Книга, мисс Лейн.

Я взглянула ему в глаза. Сидит ли в нем Захватчик? В ответ на меня взглянуло нечто очень древнее.

– Мне нечего сказать.

– Тогда почему вы звали В'лейна?

– Я не видела его с тех пор, как книга появилась в последний раз. Я держу В'лейна в курсе дел. Ты не единственная акула в этом море.

Бэрронс смерил меня презрительным взглядом.

– В основе природы принцев Фейри лежит способность подчинять женщину при помощи секса, мисс Лейн. Основой женской природы является подчинение. Попытайтесь преодолеть это.

– Да ни фига! Подчинение не является основой женской природы! – Во мне восстали все женщины мира, готовые драться за свою свободу.

Бэрронс повернулся и зашагал прочь.

– На вас моя метка, мисс Лейн, – бросил он через плечо. – А теперь, если я не ошибаюсь, вы носите и его знак. Так кому же вы принадлежите? Себе? Не думаю.

– Себе тоже, – закричала я ему в спину, но Бэрронс уже успел пройти половину улицы и исчезнуть во тьме. – И я не ношу его знака!

Ведь не ношу же? Что конкретно В'лейн поселил у меня на языке? Я сжала кулаки, глядя вслед Бэрронсу.

Сзади загрохотали чьи-то шаги. Я инстинктивно схватилась за копье – оно снова было на месте, в ножнах у меня под рукой. Нужно будет выяснить, как именно В'лейн забирает его. И когда он успел вернуть копье? Во время поцелуя? Почему я ничего не почувствовала? Стоит ли попросить Бэрронса поставить какую-то защиту, чтобы копье никто не смог украсть? Впрочем, кажется, его совершенно не интересует, у меня ли оно.

Мимо протопала группа отвратительных серокожих Носорогов. Я сделала вид, что роюсь в сумочке, краем глаза следя за ними, подсчитывая количество и пытаясь решить, новенькие ли они в городе или я видела их раньше. При этом я старалась держаться в тени. Не удивлюсь, если Гроссмейстер уже распространил листовки с моим портретом и подписью «Разыскивается». Наверное, пора снова сменить стрижку и перекраситься, а также вспомнить о бейсболках и париках.

Так и закончилось мое паломничество к магазину. Кстати, от моего истощенного оргазмами мозга не укрылась маленькая деталь: В'лейн исчез как раз в тот момент, когда появился Бэрронс. Может, в Бэрронсе сидит вовсе не Захватчик, а какой-то куда более гадкий Невидимый из тех, что мне еще не встречались? В мире с каждым днем становится все больше монстров, которых Бэрронс умудряется разгонять с прежней легкостью.

Потому что является самым большим и страшным?

Утром в понедельник я просыпалась медленно и с трудом.

Обычно я сразу же вскакиваю с кровати. Несмотря на то что моя жизнь стала совсем не такой, как мне хотелось бы, я пыталась насладиться ею. Но иногда, вне зависимости от моих попыток прыгнуть в новый день и получить от него максимум удовольствия – пусть даже такого простого, как прекрасное латте со звездочками корицы на пенке или двадцать минут танца по магазину с плеером в руке, – я просыпаюсь, чувствуя себя избитой, и шлейф ночного кошмара тянется за мной весь день.

То же самое было этим утром.

Мне снова снилась прекрасная умирающая женщина.

И сейчас, вспомнив свой сон, я не могла поверить, что так много раз его забывала. Он снился мне годами, с тех пор как я была ребенком. Снился снова и снова, причем так часто, что я начинала путать детали сна с реальностью и очень надеялась увидеть эту женщину, когда проснусь.

Я не знаю, что случилось с той женщиной, знаю лишь, что это было нечто ужасное и я готова была отдать правую руку, передние зубы и даже двадцать лет своей жизни, чтобы спасти ее. Не было закона, который я не решилась бы нарушить, моральных убеждений, на которые я бы не наплевала. Теперь, зная, что нас с Алиной удочерили, я думала о том, что это вовсе не сон, а какое-то воспоминание, которое относится к раннему детству и вырывается из подсознания только по ночам, когда я не могу себя контролировать.