О, да, самовнушение — это всегда было моей сильной стороной. Я с улыбкой попробовал представить, что видит Альберт.
Та-а-ак… «Зал для тренировок, устланный циновками. Седой парнишка впереди. Тлеющий пирус на столбах. Я иду к парню, и каждый шаг отдаётся болью в суставах.»
Удар. Блок. Удар… Сухонький кулак старика крепко врезался мне в грудь, меня качнуло, но я вдруг уловил какой-то тёмный блеск, словно очертивший его глаза.
— Вот, — оракул заулыбался, — Вот оно… Я даже почуял твой взгляд, ты мне чуть в душу до младенчества не заглянул.
Я только хмыкнул:
— Пока что только в эту самую «точку сборки».
Но старик уже не слушал, прикрыв глаза и довольно растянув губы. Чему он там так улыбается?
Я поскрёб подбородок, пытаясь чётко повторить и проделать то, что сподвигло меня на успех. Главное, не терять зрительный контакт.
— Повторим, — устало сказал Альберт, открыв глаза.
— Повторим, — ответил я, снова занимаясь самовнушением.
Он даже не успел шагнуть ко мне, как я оказался внутри…
***
Василий, растрёпанный, с мокрым от пота лбом, стоял напротив и таращился со своей характерной полуулыбкой. Вот он выпрямился, оглядывая спортзал, потёр шрам на щеке
Я посмотрел на свои руки… Следы от кандалов были хорошо заметны над приспущенными рукавами.
Машинально моя рука потянулась пригладить бороду. Вау, как же я зарос-то… И как устал, пёс меня подери.
Хотелось лечь и поспать. Заснуть навечно, потому что ЭТУ усталость не снимешь ничем.
Оракул, точнее, его сознание кружило вокруг, внимательно наблюдая за мной. Эту самую «точку сборки» мне было намного легче увидеть, находясь в его сознании, поэтому я был готов, если что, вырваться из «петли».
И снова я услышал дыхание… Шум, словно гудит и потрескивает электрогенератор совсем рядом.
Пульсар!
Я закрутил головой, пытаясь увидеть. Потом от Альберта пришло чёткое осознание, что это невозможно. Я смогу только услышать или почувствовать.
Он был совсем рядом, вот, протяни только руку. Я и протянул…
Кожа не ощущала ничего, а вот голова чуть прояснилась, забегали искорки по чакрам, разгоняя потоки. Да, жжёный псарь, оракулы действительно хозяева этого мира, если их вертуны находятся везде и всегда рядом, снабжая энергией мысли.
Я рискнул, и бросил взгляд на чакры Альберта.
Твою же псину, этот оракул нашёл пятую чакру. Я чётко видел её тень в районе горла, где-то между ключиц…
Оракул только нашёл её, но не знал, что делать. Поэтому я сразу тренированным приёмом прогнал поток псионики через четыре чакры, а потом двинул выше, очищая её от «грязи».
Загорелся теплом затылок… Ох, жжёный псарь, какое приятное чувство! Хорошо бы ещё пробить до макушки, до седьмой чакры, и я открою доступ энергии сверху…
Альберт, который был совсем рядом, словно заглядывал через плечо, слегка удивился.
Ну, конечно, они тут со своими материей, мыслью и духом носятся, философы лунные. А у нас это просто техническая очистка от мусора, и каждая чакра, как фильтр!
Пятая чакра запульсировала, светлея, обретая контуры между ключицами, словно я пробудил её. Не сразу до меня дошло, что энергия поступает не только снизу.
Но и не сверху…
Она шла из Пульсара, прямо через руку. И, вашу псину, её было очень много.
«Мы ждём…»
Голоса, словно это пел многочисленный хор, вдруг ударили, оглушили. Я здорово тряхнул старческой головой, даже шея заныла.
«Мы призвали тебя…»
Мы… Мы… Кто, мы?!
Тут моя интуиция подёрнулась тревогой, я отдёрнул руку.
То, что Альберт нависал где-то рядом, я чуял прекрасно. Но вот из глубин его души, словно из тёмной бездны океана, поднималось что-то ещё…
Огромное, неведомое. Злое. И оно смотрело на меня!
Я попытался разглядеть, кто это, но вдруг оракул кинулся в атаку, сковывая меня в «петлю». Это уже была наша девятая или десятая попытка, поэтому мне удалось ловко перехватить его «точку сборки», поднырнуть под неё, и…
***
— Что это было? — взволнованно спросил я, едва оказался снова дома, в теле Василия.
Альберт хмуро смотрел на меня, его борода нервно подрагивала. А вот губы улыбались, только совсем недобро.
— У нас мало времени, — только и ответил он.
На меня опять пахнуло псионикой, больно уж грязной.
И тут словно чувство дежавю накатило на меня. Я вспомнил, как потерял друга… Мой сослуживец, близкий друг, занялся как-то экспериментами с имплантом, и в конце концов доигрался, отключив защиту.
А когда поток псионики, идущий из нижних чакр, не очищается должным образом, то есть высокий шанс, что в менталиста вселяется «нечто».
— Это Иной в тебе? — сипло спросил я.
Догадка даже перехватила мне дыхание…
Оракул медленно кивнул:
— Чтобы достучаться до своей внучки Елены, нужно было пробиться через тхэлус. Пришлось использовать энергию Пульсаров, и это плата за силу. Любой оракул знает это…
Его глаза действительно будто становились темнее.
— Тебе помогли мои занятия?
Я кивнул:
— Спасибо, Альберт.
— Главное, Василий, пойми одно — ты должен развивать эту способность. Ведь мы, оракулы, можем брать под контроль любых магов.
Немного поздно, но до меня дошло. Получалось, я мог нащупать «точку сборки» не только у мага-оракула…
— Так что, это у меня тоже «контроль разума»?
— Пока что нет, ведь ты берёшь под контроль тело противника, но не разум. Это обратная сторона, так называемый «ответ». Мало кто владеет этой магией, если честно, я на своей жизни встречал описание только в книгах.
— Ты слышал голоса? Кто это был?
К моему удивлению, Альберт пожал плечами.
— Не знаю.
— Это могли быть духи Царского рода?
— Духам неподвластна такая сила.
— Понимаешь, мне всё равно надо обратно, в мой мир, — попытался объяснить я, — У нас там идёт война, и мне надо передать сведения умникам. Капитские крысы используют новый вид оружия, я должен…
— Я НЕ ЗНАЮ, КТО ЭТО БЫЛ! — голос Альберта вдруг охрип.
Его зрачки стали ровного серого цвета, словно поблёкли, и я замолк. Как-то сразу стало ясно, что сейчас будет… кхм… жжёный псарь.
— Славины не стали ждать, — прохрипел старик, тыча пальцем вверх, — Уходи, Василий.
Я упёрся взглядом в потолок. Интуиция подсказывала, что полная жопа начинается не только здесь, в этом зале. Во всём поместье Перовских начиналась добротная заварушка…
— Там все… документы… артефакты защитные… — рука Альберта неестественно выгнулась назад, похрустывая суставами, и указала на столик в тёмном углу, — Попробуй уехать… с Вепревым… потом сбежишь… Тим.
Он улыбнулся, моргнув. Твою псину, зрачки уже совсем чёрные.
Только тут до меня дошло, что Альберт перешёл на глобо-рус. Это же не красногорский язык!
И он назвал моё имя?!
— Привет, Тимка, — оракул ощерился.
Я даже не успел принять стойку, как он кинулся в атаку. Ну, уж с тщедушным стариком я как-нибудь…
Какое-там — словно локомотив налетел на меня, заодно протаранив и моё сознание. Вот на хрен, атака на ментальном и физическом плане.
Меня впечатали лопатками в столб, и я закричал, когда Альберт задрожал всем телом, прижимая меня к дереву. Энергия так и пёрла из него, равномерно ударяя по всем моим чакрам, открытым и закрытым.
Это же приёмы псионика…
— Заяц, давно не виделись, очковый ты пёс.
Я кое-как вытаращил глаза на него и сфокусировал взгляд.
— Герман?
— Узнал, — он едва не облизал меня, дыша в ухо и щекоча бородой шею.
Тот самый сослуживец, который доигрался с имплантом… Мы с ним дружили здорово, одно время он даже был моим наводчиком, на особо сложных операциях.
Командование не раскидывалось псиониками направо и налево, и посылать на один квадрат сразу двоих всегда считалось слишком расточительным.
И это только Герман звал меня, снайпера Тимофея Зайцева, который видит мир только через «очко» линзы прицела, очковым псом. За это, правда, иногда он мог и словить, потому как кличка мне не нравилась. Чаще он называл меня просто Зайцем или Косым.
