— Разве можно бросать друга в беде? — важно ответил Макар. — Индейцы так не делают. А я ведь Следопыт-Орлиный Глаз.

— Хороший ты парень, как я погляжу. Ну, вот что, Орлиный Глаз. Как мы теперь отсюда выберемся? Я ничего не понимаю: где мы и куда нам итти.

— Я зато очень хорошо понимаю. Мы с Дружком не раз здесь за утками лазили. Вот только дождь проклятый, — до костей мы промокли. Ну, да я привычный!

Оба помолчали. Макар о чем-то долго размышлял, потом спросил:

— Дяденька, а дяденька! А как тебя звать? Ведь я этого не знаю до сей поры.

— Зови меня Мартыном, с тебя хватит.

— Ладно, Мартын, так Мартын! Вот что, Мартын, пойдем камышами в Заборы. Там у меня есть свои ребята, они нам помогут.

— А далеко итти?

— Верст пятнадцать. К вечеру будем. Оно хорошо, что дождь идет, — никого не встретим. Эх, жалко вот, что Дружок пропал! Уж не убили ли его казаки?

— Ну, авось! Пойдем!

Они начали пробираться густыми зарослями. Дождь лил в три ручья. Оба озябли, зуб на зуб у них не попадал.

Прошло около часа. Вдруг порыв ветра донес до них жалобный вой. Макар прислушался и радостно подпрыгнул:

— Слышишь, а ведь это воет Дружок! Пойдем на голос.

— Как же итти? А если его казаки поймали? Тогда они и нас подцепят.

Макар укоризненно посмотрел на Мартына.

— Эх ты, Мартын с балалайкой! Я ведь тебе говорил, что индейцы в беде друзей не бросают. Если Дружок попался, надо его выручать.

Мартын усмехнулся.

— Ну, ладно, что с тобой делать! Идем. Они повернули в ту сторону, откуда доносился лай.

Макар спешил, лицо его было до крайности озабочено.

— Чудно?е дело! — сказал он. — Воет, словно на цепи! Что бы это значило?

Камыши скоро кончились. Они вышли на пригорок и увидали шалаш, стоявший на самом берегу Днепра. Возле шалаша на привязи сидел Дружок и жалобно выл. Никого больше по близости не было.

— Э! — воскликнул мальчик, — да ведь здесь живет Федька-рыбак! Так это он Дружка привязал! Ну, бояться нечего.

Он смело подошел к шалашу и заглянул внутрь. Там кто-то спал, накрывшись рядном.

— Федька! — крикнул Макар.

Из-под рядна высунулась чья-то курчавая голова и сонно поглядела на подошедших. Потом лежавший зевнул, потянулся и сказал:

— Ага, Макарка, пришел! Я так и подумал, что ты близко, когда Дружка увидал. Уж очень он скулил, — надоел мне! Я понял, что он от тебя отбился, и привязал его.

Дружок, увидав Макара, начал так рваться на своей привязи, что чуть не повалил весь шалаш. Мальчик отвязал его, и пес кинулся к нему на грудь, радостно визжа.

— А это что за человек? — спросил Федор, указывая на Мартына.

— Это человек прохожий, его надобно в город доставить. Тут, брат, дело тайное.

Федор задумчиво пожевал губами и сделал серьезное лицо.

— Тайное? А что такое?

Жук присел к нему в шалаш и зашептал, кивая головой на Мартына, глядевшего на них с тихой усмешкой.

— Это, брат, человек важный: из Красной армии. Надо его выручить: если его казаки поймают — живым ему не остаться!

— Вот что! — протянул Федор.

— Первым делом, его надо переодеть.

— Понятно!

— А вторым делом — достать лошадей и увезти в город.

Федор подумал с минуту и покачал головой.

— Эх, досада! Притти бы вам часом раньше: папанька мой нынче в город поехал. Ну да постой: если мы сейчас пойдем в Заборы, так мы его там еще захватим. Ему надо еще лошадь подковать. Только он красного не повезет — побоится.

— А мы его попросим!

— Пустое дело! Тут надо что-то придумать.

— Дорогой придумаем. Идем! — сказал Макар решительно и поднялся на ноги. Мартын вопросительно взглянул на него.

— Ну что, Орлиный Глаз? Есть что-нибудь новенькое?

— А вот увидишь! Теперь айда в Заборы!

Все трое поспешно зашагали по мокрым тропинкам. Дождь уже перестал. Из-за разорванных туч выглянуло солнце, стоявшее еще высоко. Итти им предстояло часа три, причем они выбирали самые глухие и самые короткие тропки, а кое-где лезли прямо сквозь заросли и камыши. Дорогой Федор расспрашивал Макара об его приключениях, и тот ему охотно рассказал обо всем.

— А далеко отсюда фронт? — спросил Федор, когда они подходили к Заборам.

— Верст тридцать. А что?

— Вчера под вечер самокат тут проезжал. Машина у него сломалась, так Балдыбаев страсть, как трусил, боялся, что в город не поспеет. Говорили, будто белые отступают. Дочка так ревмя и ревела. А он ей: «Говорил я тебе — сиди в городе, так нет — захотелось в имение прокатиться! Теперь уж терпи, коли такая храбрая!»

— Что ж, починили машину?

— Нет, пешком в Заборы вернулись, у попа ночевали. А за самокатом лошадей прислали, оттянули его обратно.

— У попа? — переспросил Макар и широко раскрыл глаза: ему в голову пришла блестящая мысль.

— Ну, Федька, вот что: дело в шляпе! Ты иди к своему тятьке, скажи ему, что повстречал батюшку из дальней деревни: в город-мол поп пробирается и просит его подвезти, он заплатит. А я тем временем все соображу.

— Поп из дальней деревни? — разинул рот Федор.

— Ну, да ты голову не ломай, там увидишь. Мартын, слышавший этот разговор, сразу смекнул, что затеял Макар, и засмеялся:

— Я вижу, ты уже придумал кое-что? Я да не придумаю! Не на таковского напал!

— Посмотрим! Посмотрим!

Они подошли к первым хатам Заборов, когда солнце уже начало клониться к закату. Федор побежал в кузницу, где его отец должен был ковать лошадь, а Макар, посадив Мартына в коноплю и велев ему ждать, побежал во всю прыть к поповскому двору.

Первое, что он там увидел, был синий автомобиль Балдыбаева. Солдат и подпоручик лежали под ним на спине и ковырялись в машине. Рядом стоял долговязый Игнашка, попов работник, пяля глаза на самокат. Он-то и был нужен Макару.

— Игнашка! — крикнул Жук, сам прячась за плетнем.

Тот оглянулся, увидел рожу приятеля, торчавшую из-за плетня, и не спеша подошел к нему.

— Ты откуда, Макарка?

— Слушай, друг. С тобой говорит сейчас не Макарка Жук, а Следопыт-Орлиный Глаз. Понял?

Игнат понял: это значило, что речь пойдет о совсем необыкновенном деле, о чем-то важном и головоломном. Он кивнул головой и разинул рот от усердия.

— Ты должен мне достать старую поповскую рясу. Надо человека переодеть. Да и для меня одежонку сообрази, чтобы меня не узнать было.

— А что?

— Потом расскажу, теперь некогда. Тащи скорее.

— Ладно!

Игнашка побежал к дому, а Макар глубже влез в бурьян под плетнем. Прошло минут пять. Игнат не появлялся. Наш Следопыт уже начал терять терпенье и сердиться, когда вдруг над его головой раздался тихий свист, а в траву упал какой-то узел. Макар вскочил на ноги.

За плетнем стоял Игнат и улыбался во весь рот, сверкая белыми конскими зубами.

— Достал! — шепнул он, — сам Балдыбаев не узнает тебя в такой одеже!

Жуку некогда было объясняться с ним. Схватив узелок, он со всех ног побежал к околице, где в коноплях оставил Мартына. Разыскав его там, он с торжеством показал ему узелок, оба торопливо развернули его и нашли поповскую рясу, юбку, кофту и платочек.

Мартын сбросил с себя свитку и поверх рубашки и шаровар напялил рясу. Поп вышел хоть куда: плоховата была барашковая шапка, но что делать. Пришлось мириться на ней. Хуже обстояло дело с бородой: безбородые попы на редкость. К счастью Мартына в кармане нашелся клок волос от прежней бороды. Когда он приклеил этот клок к подбородку, — получилась реденькая козлиная бородка. Но дело шло к ночи, а ночью все кошки серы.

Макар же сверх штанов надел юбку, влез в бабью кофту и повязался платочком: девчонкой он оказался замечательной, даже солдат с белой батареи не признал бы в ней давешнего удальца, стрельнувшего из пушки. Переодевшись таким образом, оба направились к середине села, где стояла кузница.

Навстречу показался казачий разъезд. У Макара ёкнуло сердце: уж не те ли это самые казаки, которые сегодня гнались за ними? Поравнявшись с ними, казаки остановились. У мальчика даже коленки задрожали.