— Тогда пойдем, — предлагает Влад.

— Идем…

Я поднимаюсь с его колен, нехотя отстраняясь, и подаю ему руку, за которую Влад тут же хватается. Накидывает на себя футболку, подцепляет пальцами свои ботинки, и мы втроем направляемся в сторону дома.

Васька идет чуть впереди, но совершенно спокойно, все время отряхиваясь, разбрызгивая воду с шерсти. А Влад идет рядом. С волос и мокрых джинсов все еще стекает вода, а я то и дело ловлю на себе его взгляд. Тяжелый, мужской взгляд.

Сидеть у бабули дома за старым столиком с истертой, но такой любимой скатертью в цветочек и попивать смородиновый чай в обществе мужчины и его дочурки очень странно. И необычно. Но мне нравится.

В тени уютной беседки, обвитой плющом, под щебетание птичек, витает особая атмосфера.

Душу греет то, как Ася довольно быстро и легко нашла общий язык с бабой Шурой, пока нас с ее отцом не было, и сейчас за обе щеки уплетает ее фирменные пирожки.

А еще, как Влад то и дело поглядывает на меня, заставляя щеки пылать, и при этом предельно собранно и четко отвечает на любимые бабушкины вопросы: где родился, когда женился, ну и куда же без "а вы кем работаете, Владислав?" и "я свою Вареньку обижать не позволю".

Внутри, в сердце, полный штиль, и как же хочется, чтобы это ощущение тепла и уюта как можно дольше не покидало меня и всю нашу компанию. Но время летит очень быстро, и за разговорами не замечаем, как проходит целый день, а на небе начинают сверкать первые всполохи малинового заката.

Пока Ася носится по полю, играя с Васькой, я сижу неподалеку, одним глазом наблюдая за ними, а вторым пытаюсь сосредоточиться на чтении нового романа, хотя получается скверно, потому что то и дело отвлекаюсь на Влада, который проходит бабулины «испытания хозяйством».

Мужской руки в этом доме не было уже давно. У отца с бабой Шурой отношения плохие, от слова совсем, и естественно, для их с матерью возвышенных натур провести хоть денек в обычной деревеньке — смерти подобно. А дедуля умер, когда я еще была маленькая. Вот и получается, что все дышит на ладон. Бабуля у меня бойкая и друзей много, но толкового мужчины практически не найти в их маленьком поселке. И такого толкового, сильного она нашла в Романовском, который и рад был помочь.

За те пару часов, что прошли, Влад успел починить бабушке забор и помочь с теплицей, натаскать в баню воды, и вот сейчас этот потрясающе сложенный мужчина в футболке с коротким рукавом берется за топор, чтобы колоть дрова.

Я клянусь, что у меня потекли слюнки. А щеки запылали так ярко, что, кажется, будто я свечусь, словно маяк. И я просто не в силах отвести взгляда от его рук, сильных, крепких и невероятно сексуальных. С чуть выступающими венками и перекатывающимися при каждом движении мышцами на предплечьях.

Красивые мужские руки — моя своеобразная слабость, и стоит только вспомнить, как эти самые руки не так давно обнимали меня, прижимая к себе, внутри просыпается ноющее, накатывающее волнами желание, а дыхание перехватывает, когда Влад ловит мой взгляд и отвечает не менее откровенным и жарким. В серых глазах сияет стальная решимость.

— Варёк, — появление ба оказывается очень кстати и разряжает накаляющуюся с каждой минутой обстановку. — Ну-ка, пойдем, поможешь мне с ужином. А то уже темнеть начинает, пожарим с тобой картошечки с грибами! — кричит с крыльца бабуля, а я, как ужаленная, подскакиваю и под смеющимся взглядом довольного Влада спешу спрятаться в доме. — Вы же ничего не имеете против деревенской картошечки, Владислав?

— Э-э-эм… — тянет растеряно мужчина, заставляя меня-таки обернуться и посмотреть на него, почесывающего затылок. — Поздно уже, нам с Асей, наверное, уже пора ехать, дорога до города неблизкая, поэтому, спасибо за приглашение, баб Шура, но я сейчас разберусь с оставшимися поленьями, и мы с дочкой выдвинемся в сторону дома.

Он говорит, а я понимаю, что не хочу. Не хочу, чтобы они с Асей уезжали.

— Может, хотя бы на ужин останетесь? — спрашиваю неуверенно, тушуясь под его взглядом.

— Нет, — резко перебивает бабуля, — нет-нет-нет! — припечатывает, размахивая полотенцем, — я вас на ночь глядя, господин пилот, никуда не отпущу! Дом большой, все уместимся, — заявляет бескомпромиссно.

— Неудобно вас обременять, Александра Валентиновна.

— Ну, пап, — прибегает Ася и усаживается на колени, обнимая запыхавшегося Васю, — давай останемся, тут круто, — смотрит умоляющими глазками на родителя. — Я вот Варваре Дмитриевне и баб Шуре помогу ужин приготовить, можно? — бегает глазками с меня на бабулю Ася, а мне только остается тихо удивляться, какие разительные перемены начали происходить с девочкой с самой поездки в конный клуб. Не дерзит, не язвит и даже не дует губы.

— Конечно, можно, лишней пара молодых и шустрых рук не будет, идем, Аська, сейчас тебе дам задание особой важности.

Широкая улыбка расцвела на личике девчушки, и Владу ничего не остается, как кивнуть и улыбнуться.

— Уговорили. Я просто не в состоянии переспорить трех женщин, — поднимает руки, сдаваясь.

Ну, вот и ладненько, вот и отлично.

Наклоняю голову и прячу радостную улыбку за упавшими на лицо локонами.

— Будет большой семейный ужин, — слышу, как болтает без умолку Ася на кухне, а ведь и правда, так, наверное, не бывает, слишком быстро и стремительно, но отчего-то их с отцом присутствие здесь, рядом ощущается очень правильно.

Ужин проходит за рассказами единственного за нашим столом мужчины о своих полетах, и, наверное, только сейчас я понимаю, как сильно Романовский влюблен в небо. Какой он поистине фанат своей работы.

— В общем, папы дома почти не бывает, — заключает Ася, сонно хлопая глазками. — Но зато он всегда привозит мне крутые игрушки из других стран.

— Это, наверное, очень здорово, — смотрю на откинувшегося на спинку стула Влада, — каждый раз новая страна, новые традиции и обычаи. Столько всего.

Залажу на стул с ногами и подтягиваю к себе коленки.

— Здорово. Первые годы каждый новый рейс — неописуемый восторг, а сейчас уже отношусь к этому спокойней.

— Приелась работа, — машет рукой ба, — это же никакой стабильности, никакой жизни. Все небо-небо и небо.

— Это правда, времени очень мало, — пожимает мужчина плечами, — но вряд ли я бы решился что-то поменять в своей жизни, если бы мне представилась такая возможность.

За столом виснет тишина, и, когда ребенок в нашей компании стал совсем открыто клевать носом, бабуля всех разгоняет по спальным местам.

Вот только лежу, пялюсь в потолок второго этажа, где спят наши с ба гости, и не могу уснуть. Мысли то и дело мечутся в голове, будто загнанные птицы, и, в конце концов, заставляют накинуть на плечи теплый кардиган и выйти на улицу, устроиться на большой, застеленной мягкими подушками качеле, которая стоит у бабушки в саду еще с моего детства.

Сажусь боком и подтягиваю под себя ноги, поднимая взгляд к невероятно красивому небу. Такое оно бывает только за пределами бетонных джунглей. С яркой россыпью звезд и глубокого темно-синего цвета.

По улице гуляет легкий ветерок, шелестя листвой, а на ум сразу приходит другая ночь, когда так же ярко сияли звезды.

— Не спится? — слышу тихое за спиной и оборачиваюсь на голос.

— Ой, я не слышала, как ты подошел, — говорю застывшему рядом с качелей в нерешительности мужчине. — Присоединяйся, — улыбаюсь, чуть подвигаясь и приглашая мужчину сесть рядом.

— О чем думаешь? — по-хозяйски устраивает руку у меня на плече Влад.

— О небе.

— Правда? — слышу удивление, проскользнувшее в его голосе.

— Угу… а еще о снах.

— Каких снах?

— Да просто… — хочу поделиться с ним своими мыслями, которые не давали покоя, но так страшно показаться глупой в его глазах.

— Давай, — смеется Влад, устраивая подбородок у меня на макушке и потихоньку раскачивая нас, — обещаю, что смеяться не буду.