Днем за Асей заезжает Никита, но в квартиру не поднимается. Ждет ребенка в машине и увозит на ипподром, я же отказываюсь составить им компанию.

В квартире Влада не нахожу себе места. И снова мысли так и лезут в голову. Обманул, не договорил, скрыл. Как я должна себя чувствовать? А мы ведь месяц вместе. Неужели за это время нельзя было сказать? Неужели я похожа на того человека, который устроит истерику или скандал? Который не поймет? Что это за отношения такие без доверия?

Метания-метания и метания. И так проходит целый день, а среди ночи:

— Варя, — я все-таки отвечаю на звонок Влада, так как нет у меня больше отмазок, почему я не могу ответить. А он звонит во втором часу ночи, и отговориться не выйдет. — Что происходит?

— Ничего, Влад. Я просто в последнее время очень устаю, — я ведь и правда последние дни чувствую себя, словно выпотрошенная курица. Нет сил ни говорить, ни что-либо делать. Хочется просто лечь спать и спрятаться от всего мира под одеялом.

— Ты себя плохо чувствуешь? К врачу не хочешь показаться? — в голосе зазвучали тревожные нотки.

— Нет. Думаю, это обычное переутомление. Так что не стоит беспокоиться, — хочу скорее завершить разговор. Так как нет сил без слез слышать его голос. Такой любимый и родной.

— Варь, у нас что-то происходит, верно? — после недолгого молчания спрашивает он, а у меня сжимается сердце от боли и разочарования. Нет, не могу ему сейчас все сказать. Не так, не тогда, когда он так далеко от дома. Я не имею права так с ним поступить.

— Нет, что ты, — хочу его переубедить. — У нас все хорошо, — чувствую, как слезы непрошено катятся по щекам. И я не могу их остановить. — Я скучаю по тебе, очень, — говорю чистую правду и слышу, как он выдыхает словно с облегчением.

— И я, малыш, очень по тебе скучаю. Ты даже не представляешь, как сильно, — его слова вызывают улыбку. Но от этого не становится легче.

— Тогда до встречи, — стараюсь закончить разговор.

— До встречи, — снова напряжение проскользнуло в его голосе. Как мы научились чувствовать друг друга за такой небольшой отрезок времени? Не думала, что такое возможно.

Следующие дни проходят, как в тумане. Я себя не чувствую вообще. Словно за всем наблюдаю со стороны. Будто мое тело — это лишь пустая оболочка. Так плохо мне еще не было никогда.

В день, когда должен приехать Влад, у меня все валится из рук. Даже Ася подмечает мою обострившуюся неуклюжесть.

А к вечеру меня окончательно покидают силы. Я даже умудряюсь отключиться на пару часов после того, как укладываю Асю спать. Но после тревожного пробуждения собираю вещи. Все мои немногочисленные вещи, что успели перекочевать в эту квартиру, с легкостью умещаются в небольшую сумку, которую я оставляю в коридоре, а сама иду в кухню.

Чашка чая, и мне нужно хоть немного собраться с мыслями и противоречиями, что разрывают меня изнутри.

Взгляд на часы — с минуты на минуту должен прийти Влад. Вернуться домой. С рейса. И не успеваю подумать, как печально для нас закончится это неделя, как слышу, что он приехал. Что заходит в дом, открыв дверь своим ключом. Слышу, как разувается и как идет в мою сторону. В сторону кухни, где горит свет.

Сердце заходится в сумасшедшем, словно предсмертном ритме. Потому что у меня сейчас именно такое ощущение. Сложно представить, как я теперь буду жить без него. Без моего Романовского.

Вопреки всему, неделя в командировке пролетает быстро. Экипаж с завидным рвением всю неделю изучает город, таскаясь по магазинам и местным достопримечательностям, а я предпочитаю отсиживаться в номере. Преимущественно. Исключением были пара дней, когда по наводке Кости выбрался в несколько торговых центров и прикупил девчонкам подарки.

И хоть лечу домой, должно быть легко и радостно, на на душе скребет дерьмовое предчувствие, что что-то не так. С нами. С Варей. Последнюю неделю девушка постоянно игнорировала мои звонки и сообщения, словно пряталась. И даже когда удавалось выцепить ее по видеосвязи рядом с Асей, поговорить толком мы не могли, а как только дочурка отлипала от экрана, Варя отговаривалась усталостью, занятостью или тем, что уже поздно. Хотя на часах едва-едва подползало время к девяти.

Что происходит? Понятия не имею. И от этого с каждой минутой паника просыпается все больше и больше.

Никитосу звоню, и тот партизан трубку не берет. Такое ощущение, что все резко решили объявить мне бойкот.

Из аэропорта выхожу, когда на улице уже стоит глубокая ночь, а время подбирается к часу. Быстро заскакиваю в свою машину, что как обычно оставил на парковке и несусь домой. Устал ужасно, вымотался жутко и не представляю, как буду улетать в такие длительные дальние рейсы дальше. Расставание с Варей становится едва ли не невыносимо и если так и дальше пойдет, придется разговаривать с руководством и проситься на внутренние рейсы. Потому что иначе я взвою в одной из таких командировок!

Проносясь по относительно пустым улицам, притормаживаю около цветочного и покупаю два букета. Один Аське, с ромашками, и один для Вари, с нежно-розовыми розами. Такие же, какие дарил на наше первое настоящее свидание.

И все. Дальше, не теряя ни минуты — домой.

Знакомый двор, подъезд, этаж и с довольной улыбкой проворачивая ключ в замке, выдыхая, понимая, что эта адская неделька закончилась. Открываю дверь, предвкушая, как зайду, тихо, чтобы не будить своих девчонок проберусь в спальню и наконец-то обниму свою Варю.

Однако первое, что бросается в глаза, сумка в прихожей и накинутая на нее кофта. Варины. Это был первый звоночек, что что-то не так.

Закрываю за собой дверь, стараясь не шуметь, и скидываю ботинки.

Во всей квартире темно, кроме кухни. Туда и иду первым делом, скидывая китель и останавливаясь на пороге.

— Варь? — говорю тихо, чтобы не разбудить Асю, которая явно спит.

Варвара же стоит ко мне спиной, сложив руки на груди, и смотрит в окно. Ощущение, будто она вообще не слышала моего прихода.

— Малыш… — говорю, делая шаг. Но от чего-то подойти к девушке и обнять не решаюсь. В воздухе буквально витает напряжение.

Слышу наконец-то хоть какую-то реакцию: вздох. Больше похожий на всхлип. Сердце подскакивает, и я уже дернулся в сторону девушки, но тут она оборачивается.

— Варя, что…? — но договорить она не дает. Перебивает.

— Привет, — ни тени улыбки на ее лице. И кто бы знал, как хочется ее обнять!

— Привет. Что происходит? — развожу руками, в которых все еще зажаты букеты, смотря в любимые глаза.

— Ты приехал, — невесомым движением смахивает со щеки слезинку, — я тогда пойду, — дергается вперед, пытаясь обогнуть меня, но я преграждая путь и обнимаю.

— Куда? Куда ты собралась? — откладываю цветы на стол и обхватываю любимое личико ладонями. — Я соскучился, Варь, — шепчу и тянусь к ее губам в желании поцеловать, но она отстраняется, упирается ладошками в грудь и отталкивает. Легко, но настойчиво.

— Нет, Влад. Все.

— Что все? — непонимающе смотрю в ее зеленые глаза, гадая, что за чертовщина? — Что происходит, Варя? — спрашиваю прямо, потому что кругами мы будем долго ходить. Ведь так и знал, чувствовал, что что-то не так! — Может, ты мне объяснишь, что произошло за эту неделю?! — запинываю ногой дверь в кухню, чтобы не разбудить дочь, и снова ловлю пытающуюся вырваться девушку.

— Пусти, Романовский, я уеду! — всхлипывает Варя.

— Никуда ты не поедешь. На ночь глядя, серьезно? Я всю гребаную неделю там с ума без вас, без тебя сходил, а ты сейчас сбежать решила?

— Просто не хочется быть запасным аэродромом! — в итоге выворачивается из моего захвата Варя, отскакивая на другой конец кухни, и смотрит на меня с таким вызовом и злостью, какие от хрупкой нее и не ожидаешь.

— Что, прости? — морщусь. — О чем ты, черт возьми?

— Ты мне соврал, — нет, Варя не кричит, а говорит спокойно, с силой сжимая губы. — Почему ты мне соврал, Романовский?