Нелли начинает колотить в дверь, что-то верещать, но мне, откровенно говоря, плевать. Черта с два я пущу ее обратно! Идиот. Как она была циничной, неуравновешенной стервой, так она ей и осталась.

— Папоська, — стоит только подняться наверх, вылетает из-за угла Ромашка. Глаза красные, щеки мокрые от слез, а губки трясутся. Вся взъерошенная, а на личике выражение неподдельного испуга.

— Иди ко мне, малышка моя, — подхватываю на руки дочурку и утыкаюсь носом в мягкие кудряшки, оседая на пол у двери. — Все, малыш, папа дома.

Слышу тихий всхлип, а самого, кажется, знобит от страха, что пробрал до самых костей. Приди я на пару минут позже, эта тварь ударила бы маленького беззащитного ребенка и глазом не моргнув.

— Все, все закончилось, малышка.

Не знаю, для кого больше произношу: для себя или для нее. Упираюсь затылком в стену и закрываю глаза. Черт, за каких-то гребаных пару минут вся вселенная к чертовой матери перевернулась.

— Нелли больсе не плидет? — немного успокоившись, когда устроились на кухне с печеньем и молоком, спрашивает Ромашка.

— Не придет.

К слову, долбежка в дверь и ор на улице прекратились. Значит, бывшая-таки смирилась с неизбежным и отвалила по одному ей известному адресу.

Сажусь напротив дочки и, уперев локти в стол, потираю лицо.

— Папоська… а мозно, тепель к нам Лиса зыть плиедет? — тихонько спрашивает Роберта.

А я смотрю в эти голубые доверчивые глаза, и сердце щемит.

Кажется, у папочки скоро поедет крыша.



На предзащите меня, без преувеличения, всю трясет. Нервы шалят ого-го, и теперь даже боюсь представить, что будет на самой защите.

Комиссия в хорошем настроении, и достаточно быстро нас всей группой распускают. Предварительная оценка моей дипломной работе “отлично”, и это немного приободряет.

Выйдя из универа, группа предложила отметить чаем удачный первый шаг к защите, но я вежливо отказываюсь и решаюсь немного прогуляться. На мне легкое белое платье-сарафан и босоножки, что идеально вписываются в сегодняшнюю погоду.

На улице первый день лета. Знойного, жаркого, яркого времени года.

Обычно я с нетерпением жду теплых летних ночей, звездного неба и движения, когда многие выползают из дома. Обычно на душе становится легко и радостно. Но не в этот раз. Сейчас у меня на душе темно и холодно. В голове хоровод мыслей, а на плечах груз проблем. Май в этом году для меня выдался, как никогда, тяжелым и… болезненным. Отец со своими играми, практика, Руслан, при мыслях о котором до сих пор щемит в груди. И сервис с моим любимым Kawasaki. Нет их больше. И мне негде коротать летние вечера.

Вчера звонила дяде Паше, и он бодрым голосом заявил, что деньги на восстановление нашел, бригада уже работает, и все только дело времени, но я-то понимаю, что в большинстве своем это ни так. Какими бы большими не были его сбережения, сумма, только чтобы покрыть расходы владельцам сгоревших авто, насчитывает миллионы. Про недвижимость и оборудование я вообще молчу.

И все я виновата. Я и моя резко полетевшая под откос жизнь.

Бреду вдоль аллейки и как-то не сразу соображаю, что попала в парк. А вокруг много детворы с родителями: шум и гам. Точно, сегодня же День защиты детей. Надо бы поздравить Ромашку. Хотя нет, Алиса. Не твоя история, лучше об этом не забывать.

Сложив руки на груди, не спеша прогуливаюсь по центральной площади у фонтана, когда слышу со спины знакомый голосок:

— Лиса!

Оборачиваюсь, встречаясь с заразительной улыбкой Роберты. И у самой губы непроизвольно растягиваются в улыбку. Малышка, быстро перебирая ногами, бежит ко мне, и уже на подлете подхватываю девчушку на руки и под довольный визг кручу и целую в щечки.

— Пливет, Лиса, — получаю смачный чмок в нос.

— Привет, моя хорошая.

— Я соскусилась по тебе, — обхватывают за шею ручки, — а ты севодня класивая.

По телу разливается тепло от такого искреннего комплимента, а щеки даже, кажется, немного зарделись.

— Точно не красивей тебя, — подмигиваю и ставлю малышку на ноги. — А ты здесь с мамой и папой или с няней? — оглядываюсь туда, откуда малышка прибежала, но не вижу никого из них.

— С папоськой, — берет меня за руку Ромашка и уверенно тащит за собой, заставляя перебирать ногами. А я начинаю паниковать. Нет, я определенно не готова встретиться с Русланом и его новой — старой женщиной.

— Постой, Ромашка, — тяну за ручку, притормаживая свой маленький буксирчик, — лучше мне не встречаться с твоим папой и тетей Нелли.

— А с нами нет Нелли, — забавно морщит носик девчушка, — папа ее выгналь.

— Что? — присаживаюсь на корточки и смотрю на голубоглазку во все глаза. Она кивает, от чего снова распущенные кудряшки забавно скачут, и снова тянет за руку.

— Папоська соскусился по тебе, давай пойдем к папе.

Но я словно к месту приросла и так бы и сидела в нерешительности, если бы не услышала за спиной:

— Вот так, стоит только моргнуть, и она уже найдет себе свою Лису.

От голоса мужчины по спине бегут мурашки, и я осторожно поднимаюсь, оборачиваясь.

— Привет, — говорит Руслан, и уголок его губ дрожит в подобии неловкой улыбки.

— Привет.

Он сегодня не в своих неизменных костюмах и рубашках. А в простых рваных джинсах и белой футболке с V образным вырезом, что необычно контрастирует с его темными глазами, в которых столько невысказанных слов. Перевожу взгляд на руки мужчины, в которых зажато два рожка с мороженым и чувствую, как подбирается ко мне хитрюга Ромашка, снова цепляясь своими ручонками за мою ладонь.

— Мороженого? — улыбается Рус, заметив мой взгляд, а я по-настоящему растерялась. Не зная, как вообще себя вести рядом с ним. Помнится, расстались мы не самым лучшим образом.

— Не думаю, что это хорошая идея, — говорю аккуратно, а Руслан морщится и машет головой.

— Да брось, Алиса. Давай прогуляемся.

— Да, Лиса, сдеводня мой плазник. Я кочу, чтобы ты с нами погуляла, — трясет за руку Ромашка, пытаясь растормошить потерянную в пространстве меня. Стою, разрываясь от нерешительности, и в итоге умоляющие взгляды семьи Беркутовых побеждают.

Тяну руку и забираю у Руслана мороженное, случайно касаясь его пальцев, и тут же резко отдергивая руку. Все волоски на руках встали дыбом, а в животе проснулись дремавшие бабочки. Ох, опасно, Лиса.

— Спасибо, — выдавливаю из себя подобие улыбки, на что мужчина только кивает.

— Что девушки, куда идем?

— На калусели! — подпрыгивает и срывается с места Ромашка, а нам ничего не остается, кроме как догонять маленький ураганчик.

Неловкости между нами столько, что словами не передать. Но Роберту это, кажется, совсем не интересует. Детей вообще мало заботят взрослые проблемы. Ведь “эти взлослые любят все услознять” сказала мне как-то малышка, сидя у меня в кабинете. Еще в те дни, когда я работала на “ПрайдИнвест”. Она просто искренне радуется и вьется зводным ужиком вокруг нас с отцом, с которым за время всей прогулки мы и парой слов не перекинулись. Только косые взгляды и робкие улыбки. Как подростки. Я чувствую его присутствие рядом каждой клеточкой. Меня окутывает аромат его любимого парфюма и, возможно, дома ночью я снова прореву в подушку до утра, но если сейчас у меня есть возможность провести с ним и Ромашкой пару часов, почему я должна себе в этом отказывать?

— Я кочу уски Микки Мауса, — тянет нас за руку Роберта, вдоволь накатавшись на каруселях и накачавшись на качелях. — Класненькие. И Лисе уски тозе надо, — смотрит на отца непоседа.

— Как скажете, — щелкает малышку по носу Руслан и послушно идет за дочкой к торговой палатке. Отец до мозга костей. Который любит свою дочь так, что другим отхватить такую большую частичку его сердца только снится.

— Лиса, — зовет мужчина, когда я, задумавшись, стою в сторонке.

— М-м-м?

— Я поду на клоуна посмотлю! — уже снова улепетывает Роберта со смешным ободком в виде ушек мультяшного мышонка на голове к толпе детишек, собравшихся вокруг уличных артистов театра кукол.