Убить в этот момент захотелось вдвое сильней!

— НЕ-НА-ВИ-ЖУ! Это из-за тебя у меня все пошло под откос! Да не нужен мне ни ты, ни твой ребенок, и Роберта мне не нужна! Стройте счастливую семью с этой… Аленой! — орет Нелли и, пулей вылетев из кабинета, исчезает, и очень надеюсь, навсегда.

Переглядываюсь с врачом, женщиной примерно возраста моей матери, которая понимающе кивает и выдает мне то злосчастное заключение со снимком. Нет. Ничего.

И в этот момент единственное, чего мне хочется, это поймать Алису и обнять. Обнять и сказать, как сильно я ее люблю. Но…

Выхожу в коридор — Лисы нет.

На улице у машины тоже пусто.

Достаю мобильный и набираю ее номер, гадая, куда могла пропасть моя девочка, но после первого же гудка Алиса отвечает и, бегом крикнув «скоро буду!», бросает трубку. А через пару минут появляется в дверях клиники.

Смотрю на ее раскрасневшееся, но довольное личико, и появляется ощущение, что что-то не так. Изнутри грызет червячок и какое-то странное предчувствие, которое объяснить не в силах даже себе.

— Была в уборной, — улыбается Лиса и, быстро чмокнув в щеку, отворачивается, пытаясь скрыть свой сияющий взгляд.

— Лис? — подозрительно кошусь на любимую.

— Что? — снова с лучезарной улыбкой от уха до уха невинно хлопает ресничками девушка.

— Все хорошо? — придерживаю для нее дверь, и губы сами собой растягиваются в ответной улыбке. — Что происходит? — подмигиваю, совершенно не понимая, а я-то чего лыбу тяну, как дурак. Но просто она так… довольна, так светится, лучится непонятно откуда взявшимся счастьем.

— Все просто супер, любимый, — тянется и целует в губы. — Так что, — отстраняясь, кивает, — мы едем?

— Алиса, точно все хорошо? Ты даже не спросишь, что показало УЗИ Нелли?

— Я слышала все, что она сказала. Она так вопила, что слышала, наверное, вся клиника. И признания, и про справки и, в общем, все то, что она там в красках расписывала.

— Поэтому ты так сейчас довольно улыбаешься?

— Будем считать, что так, — загадочно отвечают мне, — но, Руслан, — хватает меня за руку, не давая захлопнуть дверцу, — я в тебе и не сомневалась.

Последние слова теплом разливаются по телу. Приятно, чертовски приятно слышать от нее такое:

— Я тебе полностью доверяю!

По пути домой заезжаем в продуктовый магазин, решив устроить вечером грандиозный ужин. Алиса с небывалым воодушевлением скидывает в корзину продукты, даже слегка подпрыгивая. Что с ней произошло за те пятнадцать минут, что мы не виделись? Неужели ее так лжебеременность Нелли порадовала?

Но мне она так ни в какую признаваться и не хочет.

Родители, как и мы, с самого утра умчались в город по моему поручению, и надеюсь, у них в ювелирном все тоже пройдет по плану.

Затем забираем Ромашку из сада, так как отпустили на пару выходных Нину Федоровну, и заезжаем в детский мир. У дочурки появился новый плюшевый фаворит, которого мы и уползаем искать среди стеллажей, где-то потеряв Лису.

А когда находим, она не спеша бродит в отделе для новорожденных и с милейшей улыбкой разглядывает все эти миниатюрные комбезики, распашонки, носочки. На лице мечтательное выражение, голубые глаза сверкают.

Странно. О детях мы пока не разговаривали, да и рано. Она молода, и я думал, что Ромашки и ее неуемной энергии пока с лихвой хватает, но, судя по тому, что я вижу… пора брать в оборот и заводить серьезный разговор.

— Красота, да? — замечает нас с дочуркой и немного смущенно отдергивает руку от маленького платьица. — Как для принцессы.

— Мамоська, — подлетает к ней Роберта и обнимает за ноги, доверчиво заглядывая в глаза. — А я косю блатика.

— Лис, — обнимаю за талию, прижимая спиной к своей груди. — Когда мы поженимся? В смысле… не хочу больше ждать.

— Э-э-эй, семейство, вы решили меня атаковать? Это нечестно, вас двое, а я одна! — деланно возмущается моя голубоглазка.

— А давайте нас будеть сетвело, — резонно предлагает Ромашка.

— А давайте без «давайте», папа и дочь, — смеется Лиса. И, щелкнув малышку по носу и выкрутившись из моих объятий, идет на кассу.

Потом дома я все пытаюсь понять, какие изменения произошли в моей будущей жене. А она делает вид, что все по-прежнему. Но я уверен на сто процентов, что она что-то от меня скрывает.

Следующие дни пролетают просто мимо меня. Дел и забот столько, в том числе и в почти восстановленном автосервисе, что после вечерних прогулок с Ромашкой валюсь без сил и сразу засыпаю. Рус все подозрительней на меня поглядывает, словно чувствует… но молчит. Только без устали твердит, как любит. А я с каждым разом млею все больше и больше.

Ближе к концу недели родители Руслана уехали, но обещали, что через недельку обязательно успеют вернуться. Только вот к чему они успеют, я так и не поняла, но по-настоящему расстроилась, когда вмиг наш дом с их отъездом опустел. И будни снова вошли в свой привычный и неторопливый ритм.

Утро в нашей семье: Руслан на работу, Ромашка в сад, а я в сервис. Но как-то среди недели, в будний день, разогнав всех своих кого куда, я решила устроить себе выходной от автосервиса. Поэтому заскакиваю в гараж всего на пару минут, только отведя Роберту в садик. Заскакиваю и чуть ли не бегом вылетаю из своего “солнышка”, когда слышу грозный дядин рык, от которого, кажется, даже стены трясутся.

Боже, что там стряслось такого?

— Ко мне у вас какие претензии? — строжится дядя, когда я захожу в гараж. Мощные ручищи упер в бока и смотрит сверху вниз на фигуристую симпатичную брюнетку, примерно маминого возраста.

— Что случилось? — подхожу к парочке спорщиков, а на миловидном, почти кукольном личике женщины стальная решимость и яростное упрямство. По-другому и не скажешь. — Дядь?

Незнакомка кидает острые недовольные взгляды в дядьку, явно не собираясь отступать.

— Девушка, вы здесь директор?! — налетает на меня женщина. — Я хочу, чтобы мне возместили ущерб.

— Какой ущерб, о чем вы? — непонимающе бегаю взглядом с пышущего гневом Паши на спорщицу.

— Я привезла машину на мелкосрочный ремонт, а мне ее вернули грязную, — говорит женщина возмущенно. — А этот вот ваш работяга…

— Так… — перебиваю, так как уже слышу дядькин рык, — эм… ну, а вы просили, чтобы вам ее помыли? — прячу руки в задние карманы джинсов и смотрю на Пашу, который уже желваками от злости поигрывает.

— А разве это не само собой разумеется?! Почему я должна всем и все объяснять, это их работа, в конце концов, — машет рукой в сторону дяди женщина, и у того окончательно, похоже, срывает тормоза.

— Знаете что?! — взревел Паша, да так, что даже у меня коленки задрожали. — Это мой сервис! И правила устанавливать тут буду я! И нечего, развели балаган!

— Ах, ваш?! Да как такой, как вы, мужлан может управлять таким комплексом, смеетесь?!

— Мужлан?! — повышает голос на пару октав Паша. — Это я мужлан?! А вы истеричка неуравновешенная!

Твою ж…

— Да как вы смеете?! — тычет кулаком в плечо дяди дамочка, — я буду на вас жаловаться! Ясно?

— Жаловаться, значит?! — усмехается дядька. — Отлично. — И моргнуть не успела, как он подхватывает незнакомку и на плечо. Пещерный человек, ни дать ни взять.

— А ну, пусти меня, зверюга! — рычит брюнеточка, колотя кулачками по мощной спине дядьки, а я не знаю, то ли мне смеяться, то ли плакать, то ли бежать спасать. Поэтому так и стою на месте, как истукан, открывая и закрывая рот от удивления.

— Я тебе пожалуюсь, — бурчит дядька и практически запихивает в машину женщину, щелкнув блокировкой замков.

— П-п-павел, может, не надо? — выглядывает один из работников обеспокоенно.

— Жалобой больше, жалобой меньше, ерунда, — бросает нам и под визги и протесты дамочки садится за руль и увозит источник шума.

Что? Что это сейчас вообще было?

Ну, и все, больше, не считая такого “яркого” и въевшегося в сознание эпизода, ничем дни особо не выделялись. Для меня они все были прекрасны.