Мне было непривычно, что я больше не вернусь в свою квартиру, а с другой стороны, что меня там держало? Немного освоюсь на новом месте, приду в себя после больничных стен, и попрошу Глеба съездить на квартиру, собрать вещи и немного прибраться. Мне всегда тяжело давалась смена обстановки, но в этот раз никаких тягостных ощущений в груди я не ощущала. Квартира останется Максу, я больше чем уверена, когда он подрастет, то захочет жить один. Он уже сейчас был таким самостоятельным.   

Практически всю дорогу до дома я молчала и смотрела в окно. Мне не хотелось уезжать из Питера, но также я знала, что смогу жить в любом месте, если рядом со мной будет Глеб.

– На следующей неделе Надю будут ждать в московской клинике, – я перевела на Глеба удивленные глаза. – Да, я не говорил раньше времени, чтобы ты напрасно не волновалась. Мы прошли в Питере на прошлой неделе все обследования, и я отправил документы в Москву. Операция на лёгких ей больше не нужна, но вам придётся провести около двух недель на физиотерапевтическом лечении с поддержкой лекарственных препаратов. У неё серьёзные проблемы с плоскостопием и есть подозрение на астму...

На мои глаза навернулись слезы, а руки задрожали.     

– Я понимаю, что новости не совсем радостные, ты только из больницы и снова направляться в другую… – он быстро взглянул на меня. – Мама может поехать вместо тебя, но я думаю...

– Я поеду сама и буду рядом с Надей. Дело не в больницах. Я плачу, потому что очень рада слышать, что операция на легких больше не нужна. Она очень плохо отходила в прошлый раз от наркоза...

– Надя будет таким же полноценным ребенком, как и все, – заверил меня Глеб. – Она уже полноценный ребёнок. Физиотерапия и массаж, правильная ортопедическая обувь помогут ей избавиться от плоскостопия. Возможно, что не полностью, но к двадцати годам, когда поведу её под руку в ЗАГС к жениху, она будет самой прекрасной и красивой невестой, я тебе обещаю.

– Глеб… – моё сердце затрепетало, и я прикрыла глаза, чтобы на секунду представить эту картину.

– Да, Ксения, перемены – это всегда тяжело, я, в отличие от тебя, к ним отношусь гораздо проще. В моей жизни всего хватало. Я не держусь за города и дома, но недавно в моей жизни кое-что сильно поменялось, и я не могу не учитывать все факторы и пожелания своей внезапно разросшейся семьи. Если ты не захочешь жить в Москве, значит, я буду искать жилье в Питере. Маме и Ларисе тяжело будет летать к нам каждый раз, но они готовы переехать в загородный дом в Пушкин.

– Нет, Глеб. Я не хочу, чтобы из-за нас вы все меняли свою жизнь. Я не держусь за Питер, и мне гораздо важнее, чтобы всем нам было комфортно жить вместе. Мне с детьми везде будет хорошо. У нас кроме моей мамы и Марии Гавриловны никого не было из близких людей. И мне так приятно слышать в голосе Макса неподдельную радость, когда он рассказывает о вас. О нем и Наде никто ведь толком не заботился... К тому же у тебя бизнес, офис в Москве, к чему создавать столько сложностей? Я прекрасно освоюсь на новом месте. Мне все равно, в каком городе мы будем жить. 

 – Мне так с тобой повезло, – Глеб благодарно улыбнулся.        

– Думаю, все совсем иначе, но тебя ведь невозможно переубедить?

– Да, – кивнул он. – Даже и не пытайся. Будь готова к тому, что дома тебя будет ждать настоящий праздник.

Машина въехала во двор и остановилась. Я и не думала, когда уезжала из этого дома после всей истории с Большаковым и похищением детей, что вернусь сюда, только уже в качестве невесты мужчины, да и ещё и беременная от него.

– Мама!

Максим выбежал нам навстречу, подбежал ко мне и крепко обнял.

– Куртка на распашку, без шапки и весь мокрый…

Я прижала его к себе, а затем выпрямилась и провела рукой по короткому черному ежику волос на его голове.

– Ай, мелочи, мам. Идем в дом. Я так рад, что ты наконец будешь с нами. Бабушка Ирина приготовила такие вкусности. А тётя Лариса заказала шары. Их утром привезли, и Надя от них не отходит.

Не знаю, в чем я сомневалась и чего испугалась месяц назад, когда попросила у Глеба время, чтобы определиться со своими мыслями. Все оказалось куда банальнее и проще в этой жизни. Три женщины, четыре, если не забывать о Марии Гавриловне, пережили в своих жизни череду потерь и разочарований. И теперь судьба объединила нас всех, чтобы наградить чем-то хорошим и светлым за пережитое одиночество, за всю боль и горечь.

Я сжала пальцы правой руки в кулак и почувствовала кольцо на безымянном пальце. С того дня, когда Глеб надел его мне на палец, я не снимала это кольцо и никогда не сниму.

Переступив порог дома, я окунулась в запах свежеприготовленной еды. Благо токсикоз пошёл на убыль, и этот аромат показался мне таким сладким и приятным, что живот свело от голода, а рот наполнился слюной.

– Ксюшенька! 

К нам навстречу вышла Ирина Геннадьевна, а Надя побежала через большую гостиную, заметив меня.

Дом был украшен так, словно все ждали визита королевы – не меньше. Я никогда ещё не получала столько внимания, и это показалось мне какой-то сказкой. Присев на корточки, я обняла Надюшку. С радостью бы подняла её на руки и закружилась с ней на месте, но врачи настоятельно рекомендовали поберечься.

– Так, все, раздевайтесь, мойте руки и к столу! Мы вас уже заждались. У нас сегодня праздник втройне: отмечаем день влюбленных, твою выписку и день рождения вашей семьи!

– Семьи?

Я удивлённо поглядела на Глеба.

– Ну да, – он пожал плечами. – Не хочу больше тянуть с формальностями. – Наверху тебя ждёт красивое платье, а через два часа подъедет женщина из ЗАГСа.

– Это ты…

Я осеклась, почувствовав, как меня слегка повело в сторону от количества такой информации.

– Ксения, – Глеб тут же оказался рядом подставив мне руку и с беспокойством поглядел мне в лицо. – Я подумал, что в нашем положении выездной ресторан и прочая суета – это лишнее. Врач говорил поберечься и, как вижу, не зря, – он помог мне присесть на диван. – Мы ещё устроим грандиозное торжество, как только ты окрепнешь и захочешь этого, но я больше ждать не хочу.

– Хорошо, хорошо, – я улыбнулась и прижалась к нему, подняла голову и заглянула в его красивые, янтарного цвета глаза.  – Только с одним условием...

– Все, что пожелаешь... 

– Хочу сделать большой семейный снимок! Ты не против, если я позвоню знакомой, и она приедет нас пофотографировать?

– Павел сейчас же за ней поедет, – ответил Глеб и коснулся губами моего рта. 

– Горько! – раздались в унисон три женских голоса.

– Немного преждевременно… – я отстранилась от Глеба и рассмеялась. – И разве это горько? – окинула всю семью любящим взглядом. – Мне еще никогда не было так сладко и хорошо! 

– Паша, куда мы едем? – спросила тихим голосом. 

Я смотрела в окно на заснеженный город и недоумевала, что задумал мой муж. Год назад в этот самый день он привез меня из больницы в свой загородный дом в Пушкин, а вечером пригласил сотрудника ЗАГСа домой и сделал меня своей женой. Неделю назад мы приехали в Питер, чтобы провести здесь немного времени с детьми, пока у Глеба нарисовались дела. Я предполагала, что дела и эта поездка под покровом ночи неизвестно куда были как-то взаимосвязаны. Наверное, Глеб придумал нечто такое, что запомнится мне еще на год?

– Все в порядке, Ксения, не переживайте, – отозвался он. – У меня приказ доставить вас в одно место, и я его исполняю, – официальным тоном проговорил водитель.

Я подумала о том, что впервые оставляла маленькую Машу так надолго одну. Не знаю, что придумал Глеб, но сегодня утром он сказал, что в мою жизнь пора привнести романтических красок. Возможно, он был прав. Почти всю беременность я провела в больнице. Сначала месяц лежала на сохранении в Питере, потом полтора месяца вместо двух недель с Надей в московской клинике, а потом еще две недели на капельницах в отделении патологии при роддоме. Из плюсов лишь было то, что ребенка я доносила до тридцать девятой недели и с помощью кесарева сечения родила здоровую девочку. Надюшка с появлением младшей сестрички проводила со мной все время возле Маши, гладила ее маленькую головку и постоянно спрашивала, когда же ляля уже подрастет и будет с ней играть.