Вот только спустя несколько часов Александра ждало разочарование. Все физическое, что не было стерто с сервера взломщиками, изъяли люди, забравшие наркоманку с собой. Не осталось ни анализов, ни документов, ни личных вещей, ни тем более препарата, которым кололась «зависимая».

— Саш, ты куда? — в тревоге окликнула его Татьяна, когда парень буквально пулей выскочил из ее кабинета. Он не обернулся и не ответил: все дальнейшие слова не имели значения, если они не озвучивали название лекарства. Мир будто разделился на «до» и «после».

Александр остановился только в вестибюле. Тяжело дыша, он замер в центре зала, чувствуя, как бешено колотится сердце. Волосы тяжелыми прядями упали ему на лицо, частично скрывая лихорадочно блестящие глаза. По телу прокатывалась нервная дрожь.

Сотрудницы регистратуры удивленно уставились на него, не понимая, как реагировать. Одна даже позвала по имени, но Александр не услышал ее. В сознании лихорадочно пульсировали вопросы: «Чем он заразился? Сколько у него времени? И, главное, как найти лекарство?»

Взгляд парня остановился на месте, где еще совсем недавно разбилась склянка с какой-то мутной темно-коричневой жидкостью. Пациентка боролась за нее так отчаянно, словно там была заспиртована ее собственная жизнь. Он вспомнил, как яростно она вырывалась, как кричала и как после оплакивала свою упущенную возможность. Неистово, дико, на грани безумия.

А что если она не лгала? Что если действительно болела, а они по глухости и глупости отняли у нее последнюю надежду? Что если последний шанс на выздоровление пролился на эти чертовы плиты, тем самым став для нее могильными?

При этой мысли Александр почувствовал, как его вновь охватывает паника. Сам того не замечая, он схватился за голову, до боли сжимая в пальцах пряди волос, словно боль могла хоть немного отрезвить его.

«Надо успокоиться… Надо понять, что она себе колола. В каких пропорциях?»

Вот только как? Единственная, кто имел информацию о странном «наркотике», была мертва. Остальное — либо конфисковано, либо утрачено.

Александр чувствовал себя крысой, которую заперли в огромном лабиринте без возможности выбраться: сколько ни беги — в конце все равно будет тупик.

— Эй, ты хорошо себя чувствуешь? — мягкий женский голос ворвался в сознание, а затем теплая ладонь коснулась плеча, окончательно отрезвив Сашу. Перед ним стояла Юля, чуть поодаль — женщины из регистратуры, охранник и пара посетителей. Все в тревоге смотрели на него, не зная, что ожидать от такого странного поведения.

— Что? — рассеянно переспросил Александр, оглядывая собравшихся.

— Ты вбежал сюда и застыл как мраморное изваяние, — в испуге воскликнула Маргарита Георгиевна, сотрудница регистратуры. — Потерял что-то?

— Да, время, — еле слышно отозвался Александр. Его взгляд остановился на настенных часах, над которыми уже начала трескаться штукатурка. Забавно… А ведь еще пару дней назад ничего не было. Или было, просто он не видел настолько детально? Это чертово здание давно нуждалось в ремонте…

В то же мгновение взгляд Саши сделался осмысленным. Паника, что еще минуту назад плескалась в его глазах, внезапно отступила, уступая место яркой вспышке надежды.

Он толком не заметил, как оказался на четвертом этаже и ворвался в палату, дверь в которую была слегка приоткрыта. Первое, что он почувствовал, был сильный запах свежей краски, а затем — тяжелое разочарование, которое обрушилось на него подобно скале. Еще минуту назад он надеялся, что найдет ответы здесь, в комнате, которую исписала «безумная пациентка», прежде чем ее перевели в другую. Никита говорил, что было исписано буквально все — стены, потолок, даже дверь и подоконники.

— Ты че тут делаешь?

Александр обернулся, услышав недовольный голос Никиты. Блондин буквально вырос у него за спиной и, скрестив руки на груди, мрачно буравил его взглядом.

Тяжело вздохнув, Саша вновь окинул взглядом помещение, после чего вдруг спросил:

— А они снимали линолеум?

— А что?

— Снимали или нет? — Александр резко повысил голос, отчего Никита невольно вздрогнул.

— Да, вроде отковыривали что-то…

— Как давно?

— А что такое?

— КАК ДАВНО, СПРАШИВАЮ?

— Че ты орешь на меня? — разозлился Никита.

— Да, что ты на него орешь? — раздался веселый голос Влада. Санитар заглянул в палату, с любопытством глядя на Александра. — Ты чего тут разгуливаешь? Этажом ошибся?

— Этот дебил спрашивает, когда выбросили старый линолеум, — мрачно пояснил Никита.

— Вчера вечером, — не задумываясь, ответил Влад.

— А куда? — севшим голосом спросил Александр.

— Что, формулы хочешь глянуть?

Никита удивленно уставился на Влада: прежде этот бугай казался ему тупым как пробка, и то, что тот первым просчитал Сашу, не могло не поразить. Тем не менее Влад оказался прав. Когда Александр кивнул, Никита мысленно выругался, досадуя уже на то, что сам не смекнул.

— Супер Марио на задний двор снес. Сегодня машина должна забрать.

— Кто такой Супер Марио? — хмуро поинтересовался Никита.

— Усатый мужик в сером комбинезоне. Наш завхоз… Саш, там хрен что прочтешь. Все же кусками! Где ты это раскладывать будешь?

— Разберусь, — Александр нервно рассмеялся. Все напоминало сплошное беспросветное дерьмо, но эти чертовые куски старого линолеума все же могли дать ему шанс.

Поблагодарив Влада, Саша направился на задний двор, однако Никита последовал за ним.

— Чего тебе? — резко спросил Александр, раздраженный навязчивостью сопровождающего.

— Ничего, — ледяным тоном отозвался брат, окидывая взглядом пустой коридор. — Лишь хочу предупредить без посторонних, что если ты посмеешь еще хотя бы раз что-то вякнуть в мой адрес, я позабочусь, чтобы ты до конца жизни жалел об этом. В воскресенье мать пригласила вас к нам в гости, и я не хочу, чтобы ты нервировал меня своей недовольной мордой. То, что произошло между мной и той сукой — наше личное дело.

Саша остановился, внимательно глядя на родственника, а затем вдруг со всей силы ударил его по лицу. Никита отшатнулся, ошарашенный неожиданной вспышкой боли и привкусом крови во рту. Удар пришелся по скуле, и от неожиданности парень глубоко прикусил себе щеку.

— Ты — последнее, что меня может сейчас напугать, — хрипло произнес Саша, нервно почесывая левую ладонь. Это движение показалось Никите пугающе знакомым, но еще более знакомым показался взгляд: брат смотрел на него так, словно хотел вырвать из него позвоночник. Карие глаза Александра выглядели какими-то неестественными, словно то были линзы или даже глаза куклы, безжизненные и холодные как сама смерть.

— Сука, — еле слышно прошептал Никита, пятясь назад. Позже он будет задаваться вопросом, что его так напугало. Господи, это же Сашка, лабораторный червяк, который и драться-то толком не умеет. Он ниже ростом, уже в плечах — можно было запросто дать ему отпор. Но Никита отступил. Прижимая к щеке ладонь, он поспешил скрыться, чтобы позже проклинать свою непонятную трусость.

Александр молча проводил его взглядом, после чего поспешил во двор. Инцидент с родственником он даже и не вспомнит — единственное, что вертелось в голове, это проклятые коробки с возможным рецептом лекарства. Пускай разорванным в клочья, пускай испачканном, но что-то должно было найтись, хотя бы какая-нибудь зацепка…

Впервые за все время работы в клинике Александр уехал, не отпросившись. Просто вызвал через приложение такси, закинул в багажник коробки и отправился домой. Едва они выехали со двора, зазвонил телефон, и Саша поспешил отключить его. Только на половине пути он вспомнил, что все вещи оставил в больнице. Таксист раз за разом косился на парня в белом халате, который то и дело рассеянно почесывал ладонь.

«Хоть ключи взял», — с облегчением подумал Саша, нащупав связку в кармане брюк.

Оказавшись в квартире, Александр поспешно скатал в гостиной ковер, после чего вывалил на пол содержимое привезенных коробок. В комнате немедленно запахло чем-то старым, пыльным, словно олицетворяя испорченную прошлую жизнь. Теперь эта самая жизнь представляла собой грязные клочья, впопыхах исписанные водостойким синим маркером.