— Я не белый маори, — с большим достоинством ответил Те Охине. — У меня действительно много друзей среди поселенцев, но у меня много друзей и среди вас.

— И врагов тоже, — напомнил ему Анаму. — Твое племя не свободно от вражды.

— Правильно. Однако я могу забыть о ней, чтобы бороться с пакеа на равных.

Анаму отклонился назад.

— Я удовлетворен.

— Значит, нам нужен король, — сказал Оматуто. — Но кто?

— Не я, — быстро ответил Те Охине.

— И не я, — добавил Те Ровака. — У меня нет ни необходимой мудрости, ни манер.

— Тогда мы должны искать ответ в Доме мудрости. Те Охине и Те Ровака теперь молча объединились, несмотря на разницу в возрасте.

Была выбрана делегация, чтобы поставить сложный вопрос перед собранием колдунов. Никто не удивился, когда духовные отцы, выслушав решение вождей, приняли ошеломленный вид.

— Такое дело в спешке не решается, — сказал дрожащим голосом старший колдун.

— Мы согласны, но нужно торопиться, — Те Охине увидел, как Те Ровака кивнул в знак согласия. — Не теряйте времени. Пакеа не медлят. Чем скорее мы решим этот вопрос, тем легче нам будет справиться с ними.

Колдун ушел думать. В это время вожди совещались между собой, но пока своих кандидатов не выдвигали. Решать должен был колдун.

Наконец мудрые достигли соглашения и сообщили его совету. Колдун, говоривший с вождями, выглядел довольным.

— Если такое может случится, мы думаем, духи одобрят это.

— Духи да, а христианский бог? — спросил Рароаки.

— Я изучал писание белых людей, — ответил колдун, — и не нашел никаких возражений против короля маори.

— Этот человек останется просто человеком, вождем, одним из нас, — напомнил всем Оматуто. — Он не будет править, как правит английский король. Такое невозможно.

— Мы все знаем это, — сказал Те Охине. — Мы все-таки маори, а не пакеа. Но пакеа не узнают этого. Они только увидят короля, за которым стоит большинство.

Споров было много, но общий курс был определен. Вожди выбрали самого достойного, уважаемого, пожилого, но еще могучего воина. Как полагается королям, Те Вереоверео выбрал себе это новое имя, назвавшись Потату Первым.

Когда все закончилось, вожди поразились тому, чего смогли достигнуть за такое короткое время. Однако празднования устраивать не стали. Решение было трудным и противоречивым. Несогласные со злобой покинули собрание.

Те Охине и Те Ровака обнаружили, что стояли рядом и наблюдали, как вожди собирались к своим племенам сообщить важную новость.

— Сегодня великий день, — пробормотал Те Охине.

— Да. Те Вереоверео — извините меня, Потату — сможет активно поработать с губернатором пакеа, — Те Ровака умолк на некоторое время, задумался, затем заговорил тихо, чтобы никто не мог подслушать, — Теперь ты должен сказать мне, во что веришь по-настоящему, Те Охине. Ты знаешь пакеа лучше нас. Как они отреагируют на объявление, что у маори теперь есть король?

— Трудно сказать. Пакеа непредсказуемы.

— Даже твои друзья?

— Особенно мои друзья. Некоторые посчитают это провокацией, вызовом к войне. Некоторые решат, что если мы пошли по их пути, это очень здорово, — Те Охине грустно улыбнулся. — Большинство будет так занято добычей денег, что не обратит на нас никакого внимания. Тем не менее, мы должны крепко поработать, чтобы как можно больше племен признало Потату, как нашего единственного представителя в делах с правительством пакеа.

— Ты слишком многого хочешь, — усомнился Те Ровака.

— Судя по моему опыту общения с нашими братьями, хорошо если мы сумеем добиться от них продолжения поддержки нового короля. Каждый может говорить, что пора забыть родовую вражду. Заставить вождей принять практические меры — совсем другое дело.

— Даже если и так, мы должны попытаться. Хотя у меня много друзей среди поселенцев и нет желания воевать с ними, я опасаюсь их всевозрастающего числа, — Те Ровака выглядел испуганным, и Те Охине улыбнулся ему.

— То, что я спорил на совете с горячими головами, типа Анаму, не означает, что я принимаю во внимание их аргументы. Пакеа размножаются, как крысы. Их корни все глубже прорастают в нашу землю. Мы не можем вырвать их, но надо замедлить это врастание. Это необходимо или, как сказал Те Хараки, в Аотеароа для маори не останется ни одной хижины. Да, у меня много друзей среди пакеа, но я не собираюсь заканчивать свою жизнь на Пляже!

Для тех вождей, кто не ушел до сумерек, состоялось празднование. После консультации с личным духовным советником Джоном Матисом, одним из принявших христианство вождей, было решено провести древний ритуал татуирования лиц. Многие из обращенных в христианство маори перестали делать себе татуировки, чтобы выглядеть похожими на пакеа, которые считали подобные украшения варварскими.

Матис с пылом загорелся выборами короля маори. Старшие вожди с одобрением смотрели, как начался обряд татуировки, закивали и заулыбались, когда на щеке появился первый рисунок.

— Я читал писание пакеа, — заговорил Джон Матис, чтобы не было очень больно. — Там ничего не говорится против татуировки на лице или на теле. Священники пакеа утверждают, что с точки зрения христианства это недопустимо, но я не понимаю, как такие вещи могут сделать меня в глазах Бога меньшим христианином.

— Они будут продолжать называть это варварством, — сказал Те Хараки. — Таковы пакеа. Наша резьба варварская. Наша одежда варварская, Все у нас варварское.

— Кроме земли и еды, которые мы продаем им, — добавил Оматуто.

— Пусть говорят, что хотят, — Матис вздрогнул, когда игла вошла поглубже.

— Я покажу им, как можно быть и христианином и маори одновременно. А разве их женщины не украшают свои лица? Они прокалывают дырки в ушах и вешают кольца. Как может быть, что татуировка — варварство, а прокалывание ушей — нет?

— Даже тому, кто хорошо знает пакеа, трудно понять его, — Те Охине знал, о чем говорил.

Вдруг стремительно и без почтительного поклона вбежал Туото, простолюдин. Он возбужденно переводил взгляд с одного вождя на другого, пока не отыскал Те Ровака.

— Ты должен идти скорее, господин!

— В чем дело?

— Анаму и Бараки дерутся. Боюсь, один убьет другого.

— Вараки?

Те Охине поднялся.

— Я знаю его. Его племя и племя Анаму враждует уже несколько поколений. Будет трудно, но мы должны разнять их. Наш король не просидел на троне еще и дня, а его люди уже дерутся друг с другом.

Они торопливо вышли из дома.

— Если мы не можем мирно прожить один день, — сказал Рароаки, — как мы будем жить мирно, когда торговцы пакеа станут предлагать золото за подпись на бумаге?

— Не знаю, — ответил Те Охине, стараясь не отставать от более молодого Те Ровака.

— Но я знаю одно — мы должны. Если это нам не удастся, случится то, о чем предупреждал Анаму.

— Думаешь, будет война?

— Не хочу говорить об этом.

Из красивого резного амбара, какой можно было найти в каждой деревне маори, доносились крики.

— Но я видел, как золото может стать более смертоносным оружием, чем самая хорошая нефритовая дубинка. Я никогда не боялся, что пакеа могут прогнать нас из Аотеароа, как Те Хараки, но опасаюсь, как бы они не выкупили всю нашу землю.

Они почти подошли к амбару. Оматуто достал свой нож, но Те Охине остановил его.

— Нет. Нужно избежать кровопролития. Если вождь убьет кого-то сразу после мирных переговоров, звание короля Потату будет лишь пустым звуком.

Оматуто в ярости взглянул на него.

— Анаму мой родственник. Я обязан помочь ему.

— Теперь все мы твои родственники, Оматуто. Правильно, ты должен помочь Анаму… но его враг не Вараки. Это пакеа без лица и имени.

Оматуто, тяжело дыша, задумался. Наконец он кивнул и убрал нож.

Вожди вместе пошли разнимать своих братьев.

Халл оглядел мужчин, окруживших его. Они занимали не очень высокое положение в обществе, — он знал это — но могли повлиять на губернатора. Должны повлиять. У Халла было достаточно времени, чтобы заставить эту группу насесть на губернатора. Он почти позволил молодому Мак-Кейду убедить себя присоединиться к ним, — Халл считал Мак-Кейда молодым, несмотря на его богатство, — но в последнюю минуту передумал.