— Понятно.

Мы снова замолчали. Альден задумчиво смотрел в сторону балкона, а я обдумывал услышанное.

— Да, вот ещё, — в памяти всплыл очередной вопрос. — Ты так и не рассказал про электронику.

— А, электроника. Не знаю, что с ней такое. Уменьшить стоимость её создания можно, но всё равно проще обходиться заменителями.

— Хм… А если кто-то мечтает жить в городе будущего? — я начал развивать мысль. — Как его построить без электроники?

— Без электроники, наверное, никак. Но города будущего здесь несколько раз были, даже не города, а страны. Правда, у их Правителей после создания не только не оставалось госпотенциала, но и вообще его максимальный уровень падал до плинтуса. Что характерно, на такие эксперименты идут исключительно новички, без опыта управления. Уже через неделю все они мечтают развеять свой техногенный рай в пыль и начать править в странах более приемлемого уровня развития. Но, как я уже сказал, потенциал этого не позволяет. И процесс переформатирования может занимать до пары лет: поднакопилось — уничтожил кусочек, и так пока не закончишь.

— Да уж, — я хихикнул, представив такую картину. — Ты всё это сам видел?

— Нет. Даже не знаю, к счастью или к сожалению, — Альден улыбнулся. — В хрониках очень много информации.

Я не выдержал и рассмеялся.

— Что-то мне подсказывает, что ты смеёшься надо мной, — император, впрочем, не выглядел обиженным, скорее, заинтересованным.

— Я представил, как ты пишешь хроники, — пояснил я. — В своём характерном стиле. И глаза новичков, которые потом их находят.

— О да, они от меня получат… полезную информацию, — выражения лица Альдена заставило меня уже расхохотаться в голос.

Подуспокоившись, я снова спросил:

— Так что с электроникой-то? Мне нужна музыка, много музыки.

Альден приподнял бровь:

— Это можно устроить.

— Да я не о том. Вы все как-то воспроизводите музыку. По-нормальному. И я тоже не хочу обходиться заменителями.

— О том, о том. Давай так: я тебя немного к местной культуре приобщу, а ты попробуешь воспринять полезную информацию.

— М? — заинтересовался я.

— Я тебе покажу, как с этими вещами управляюсь сам. Ты попробуешь сделать то же самое. Получится — хорошо, не получится — всё честно.

— А в чём разница? Если сказать напрямую, сэкономим время, — я пожал плечами.

— Разница большая. Во-первых, совершенно не обязательно, что ты повторишь мой приём аналогичным образом, а не как-то по-своему. А во-вторых, всё честно и каждый получает что-то своё.

— Разве ты что-то получаешь?

— Ещё как, — Альден с притворной скромностью опустил глаза, — ты снимаешь с меня грех хвастовства. А я очень чувствителен в этом плане. Ну что, согласен?

— Заряжай, — я кивнул.

— Хм… Гней!

В гостиную вошел охранник-гвардеец. Поднял в приветствии правую ладонь.

— Аве!

— Виделись. Ты прошлогодний день Империи хорошо помнишь?

Солдат задумался, затем кивнул:

— Я тогда дежурил у сцены.

— Отлично! — Альден закрыл глаза. Чуть погодя кивнул:

— Всё, спасибо, поймал. Можешь идти.

Гвардеец вышел. Подождав немного, я уточнил:

— Это была какая-то необходимая часть процесса?

— Так я тебе и сказал.

— Ты меня ещё и запутать пытаешься? Ну, вообще.

Император издал ехидный смешок. Открыл, наконец, глаза, махнул рукой. В воздухе перед нами появилась серебристая непрозрачная плёнка в вертикальном положении.

— Просмотр начинается. Концертная запись гимна Новой Римской империи.

Плёнка сама собой разрослась, заняв половину комнаты, а затем на ней появилось изображение. Получилось подобие широкоформатного экрана.

Обзор, насколько я понял, был непосредственно из глаз Гнея. Он стоял сбоку от большой сцены, находившейся где-то на открытом воздухе. Судя по тому количеству народа, которое попадало в поле зрения, под территорию концерта — или, вернее, фестиваля — отвели целое поле.

Основная конструкция была сделана из белого пористого камня. Причем она не ограничивалась только сценой: сбоку она переходила в высокую стену, которая дальше заворачивала в сторону народа. Другая сторона, не проглядываемая отсюда, скорее всего выглядела так же. А что, неплохое ограждение. И народ стоит так, что всем видно происходящее на сцене, и фанатам, чтобы добраться до гримёрок кумиров, нужно километра два пройти.

Шум нарастал — зрители изнывали от нетерпения. Но тут посреди сцены начал разгораться свет, не слепивший, но не позволявший разглядеть, что происходит за ним.

Через минуту он погас, а по краю сцены с гулом вырвались вверх огромные столбы огня, доставшие до самой крыши.

— Крыша огнеупорная? — уточнил я.

— И не только огне-, я там чего только ни устраивал, — подмигнул император.

На сцене тем временем обнаружились четыре барабанные установки. С двух сторон к ним подошли барабанщики в золотых одеждах. Одновременно подняли палочки.

Как я ни старался, не мог разглядеть ни одного усилителя, хоть электронного, хоть магического. Звук, однако же, расходился по всему полю волнами — это было слышно через Гнея.

Барабаны били всё чаще, дразня и завлекая сложным ритмом. Откуда-то подала голос свирель. Затихла, словно испугалась. Дала вторую ноту. А затем, всё уменьшая паузы и, в конце концов, убрав их, начала задавать мелодию, в которой барабаны оказались уже на подмоге.

Новые столпы огня — и посреди сцены появился Альден. Одетый в парад: снежно-белая тога, развевающийся небесно-голубой плащ и золотой венок на голове, — в руках он держал, что оказалось несколько неожиданным для меня, белую электрогитару. Повесив её на шею, он поднял в приветствии обе руки. Толпа взревела.

— Ну как? — гордо спросил тот Альден, что находился рядом со мной и улыбался до ушей.

— Потрясно, — честно ответил я. Император поднял руку в пафосном жесте, словно позируя для картины, а затем снова переключился на просмотр.

Ровно в тот момент, когда свирель, закончив свою партию, замолкла, по полю прошёл вибрирующий гром гитары — и я вдруг вспомнил эту песню.

— Эй, я же её знаю!

— Сейчас увидим.

Закончив играть вступление, Альден на сцене выбросил вперёд, к народу, правую руку и запел, чистым, хорошо поставленным голосом:

— Это… кхм… я поражён, в общем. В самое сердце.

— Да ладно тебе сарказмом плеваться. Здорово ведь, а? — император, упоминания о котором — на удивление — в гимне отсутствовали, несмотря на это выглядел так, будто был готов пуститься в пляс от восторга.

— Здорово, правда, — я с сомнением посмотрел на него. — Хотя тебя, похоже, берёт ещё сильнее.

— Гимн звучит один раз в год! — Альден наставительно поднял палец. — Это тебе не песенка какая-нибудь. Слышать гимн должно быть честью и радостью!

Только сейчас я обратил внимание, что музыка стихла. Как оказалось, запись поставили на паузу.

— Продолжаем честь и радость? — уточнил Альден.

— Ага. Стой, это Нармиз?

На застывшем изображении я разглядел в глубине сцены главу Сумеречного братства. Несмотря на официоз, своим привычкам он не изменил — и был в какой-то длиннополой одежде из тёмно-серой ткани. В руках у него также обнаружилась гитара, на которой он играл невидимо для большей части зрителей.