— Может, ты и прав, — согласился Мефистон. — Или же мы — первый звездолет такого размера, приблизившийся к аномалии. Наверное, появление имперского линейного корабля заставило их действовать прямо, забыв о более изощренных методах, использовавшихся в прошлом. Здесь они прячут что-то очень важное… Ксеносы мнят, будто здесь находится святыня, но, судя по замеченному мной, тут гиперпространственная брешь. Здесь наш путь через Великий Разлом.

Палуба содрогнулась, когда в корпус впились новые лазерные разряды. Смертные на мостике с трудом удержались на ногах, но Кровавые Ангелы стояли неподвижно, как статуи, и взирали сквозь клубящийся дым на звезды. Показались лязгающие сервиторы, что начали тушить огонь и зажимать трубы, из которых вырывался столпами шипящий пар. Первый помощник отошел от окулюса, резким голосом отдавая приказы офицерам, а затем вернулся к Мефистону.

— Старший библиарий, прибывают всё новью истребители. Мы не можем вечно удерживать позицию. Если мы будем и дальше направлять всю энергию на пустотные щиты, то ее едва хватит на следующий прыжок в варп-пространство.

— Мое исследование ясно указывает сюда. Что бы ни таилось за голополем, оно — наш путь на Сабассус.

— Тогда мне следует запустить основные двигатели? — спросил Кастуло. — Направить туда «Клятву»?

Мефистон оглядел осыпаемый искрами мостик. Сквозь дым спешно шли сервиторы и кровные рабы, все еще работающие над поврежденной проводкой и перегруженными генераторами.

— Нет. Пока — нет. Я не буду рисковать фрегатом, пока не выясню, что там. Готовьте «Пенсеросо». Пусть отделение Туриосса встретит меня на посадочной палубе.

— Один десантный корабль? — поднял бровь Рацел.

— Один десантный корабль с отделением заступников и лучшими библиариями из Кровавых Ангелов. — Мефистон покосился на Рацела. — Думаю, этого будет достаточно.

Как оказалось, кровь и колдовство — не самый надежный фундамент. Сорциариус выбросило в физическое измерение с такой силой, что планета никогда бы не оправилась. Сквозь стены своей темницы Цадкиил чувствовал, как она корчится и содрогается, словно прорвавшийся нарыв, и как трясутся древние камни Тизки. Красный Монарх принес миллионы пленников в жертву, желая перенести планету из одного измерения в другое. Он добился того, что казалось невозможным, однако рождение планеты в Материуме стало как тяжелым, так и преждевременным. Кроме Планеты Чернокнижников примарх вырвал из имматериума десятки недоношенных демонических миров — безумных и возникших лишь наполовину царств, обреченных вечно метаться между реальностью и ирреальностью. Пока естественные законы физики тщетно пытались утвердить свою власть, миры-призраки пробивались через экзосферу, таща за собой свои луны сквозь облака и создавая бури из газа и камней на Сорциариусе. А затем, когда казалось, что планета в любой миг может распасться на части и стать скоплением метеоритов, вторгающиеся миры исчезали, а чары Магнуса усмиряли безумие, ураганом астрального пламени вновь стягивая расколотые континенты воедино.

Постоянным оставался лишь Город Света, Тизка, столица былой родины Магнуса, перенесенная в эту вечно меняющуюся преисподнюю. Даже теперь, спустя века, можно было найти отзвуки славных времен. Конечно, не на поверхности, где стихии непрестанно сходились в мучающих рассудок битвах, но под ней. В древних храмах, в одном из которых и был заточен Цадкиил, остались призрачные напоминания о том, чем мог быть пятнадцатый легион. Пережившие изгнание в варп выцветшие фрески и обезображенные фантомы показывали, какими некогда видел Магнус своих Сынов: воинами-мудрецами, рожденными оберегать Империум от той самой угрозы, которой теперь они стали. Какими же наивными эти образы сейчас казались Цадкиилу! Как Тысяча Сынов могла бы исполнить столь узкое предназначение? Вероятно, именно поэтому Магнус сохранил такие реликвии, сделав их свидетельством того, как далеко они зашли, воспоминанием об ошибках прошлого.

Демон был прикован к центру восьмиугольного железного стола, его руки и ноги прибили увенчанными алмазами посохами. Конечно, на самом деле у него не было плоти, пожертвованной давным-давно вместе с прочими пустяками на алтаре мудрости, однако десятки каббалистических оберегов связывали и дух. Вокруг змеевидных конечностей извивались цепи из иероглифов и чисел, а носимый вместо головы птичий череп венчало столь бурное эмпирейское пламя, что оно затуманивало разум и ослепляло ведьминский взгляд. Впрочем, от задержки Цадкиил не чувствовал ни тревоги, ни даже раздражения. Отказ Магнуса выслушать его был лишь одной из предвиденных нитей судьбы. Поэтому он тщательно подготовил себе другой путь на Сабассус.

За стенами выл и метался дьявольский мир, а Цадкиил все так же терпеливо ждал гостя, который, как он знал, скоро придет. Стол находился в центре круглого хранилища, в которое вело восемь узких коридоров. У каждого из входов стоял рубрикант, облаченный в сине-золотые доспехи Пентаратума — одной из клик, которые Магнус создал для единственной цели — поиска и охраны подземных святилищ и библиотек Тизки. На прекрасно украшенной силовой броне воинов плясали отблески оберегов, отчего они будто бы двигались. Однако за прошедшие после заточения Цадкиила недели ни один пепельный мертвец и пальцем не пошевелил.

До сих пор.

Все восемь рубрикантов разом выронили болтеры, упали на колени и рухнули лицом на плиты.

— Наконец-то, — прошептал Цадкиил.

После вознесения в демоничество он более не мог ощущать физическую боль, однако подобные оковы приносили куда худшие мучения. Демон устремил свой затуманенный варповый взгляд на все ведущие в зал пути.

— Магистр Лирэ, — обратился он к ворвавшемуся в темницу чернокнижнику в мантии.

Лирэ был облачен в те же сине-золотые доспехи, что и рубриканты, но, в отличие от стражей-автоматонов, перемещался сгорбленно и суетливо. Он нес изогнутый посох, похожий на тот, который забрали у демона, но украшенный куда ярче и сделанный из куска цельного оникса, оплетенного костяными кольцами. В воздухе вокруг него кружили призрачные иероглифы, похожие на рой светлячков, и когда магистр приблизился к Цадкиилу, то крепче сжал посох, сверля демона взглядом через линзы высокого шлема.

— Цадкиил, — заговорил чернокнижник, осматривая храм. Его взор остановился на нише, где одна из психических проекций застыла в вечной петле. На ней вместе с Императором вел свой легион на войну Магнус, облаченный в геральдическую броню времен Великого крестового похода. Единые в цели и мастерстве Алый Король и Владыка Человечества стояли бок о бок, скорее как братья, чем как отец и сын.

— Должно быть, даже тогда он чувствовал, что нам уготовано нечто большее, — заговорил демон, пытаясь поднять череп, чтобы поглядеть на магистра. — Поистине славен день в жизни любого, когда мы осознаём, как сильно превзошли своего учителя.

Лирэ расхаживал вокруг стола, свирепо взирая на Цадкиила.

— Ты обещал мне! Обещал дать время, достаточное, чтобы затмить магистра Сароса. И теперь ты лежишь здесь, связанный и ослепленный, пока он выслуживается перед Алым Королем. — Чернокнижник ударил посохом по базальтовому полу. — Но это должен был быть я! Я! Я должен был вместо него вступить в рехати. Он обманул Магнуса и возвысился надо мной, присвоив мои успехи. Ты обещал мне! Ты сказал, что раскроешь его обман, если я отправлю тебя на Просперо. Что Красный Монарх прислушается, внемлет нашему совету.

— Двор Алого Короля переменчив, — ответил Цадкиил, не скрывая своей горечи. — Пока я непрестанно трудился все эти века, сея семена, что дадут всходы и приблизят исполнение мечты Магнуса о Новом Царствии, он позабыл меня. Теперь монарх прислушивается к глупцам, вроде Сароса — шарлатана, что не сможет призвать и слабого ветерка.