Космодесантник кивнул и махнул рукой на стены города. Федорак сглотнул, не зная, как на это реагировать. А затем, когда другие воители быстро зашагали прочь от трупов, он понял, что знак предназначался не ему.

Один из офицеров остался, встав в паре метров от гиганта с длинными белыми волосами.

— Я — Мефистон, — представился воитель в красном.

Федорак никогда не слышал это имя прежде, но в нем словно была заключена мощь. Однако он все сильнее верил, что эти космодесантники его не убьют. Поэтому смог заговорить голосом, в котором проступало что-то похожее на достоинство:

— Я — полковник Арман Федорак из Люпианского сто сорок пятого полка «Заключенные в аду».

— Я знаю, — кивнул космодесантник.

Федорак рискнул посмотреть ему в глаза и заметил, что воин глядит сквозь него, будто погрузившись в раздумья.

— Мы — Кровавые Ангелы, — добавил воин, словно это объясняло все.

— И вы верны Императору Человечества? — поинтересовался Федорак.

Что-то странное произошло с глазами космодесантника, и на миг Федорак подумал, что это действительно кровавые сферы, как ему почудилось ранее. Но этот миг прошел, и глаза приобрели нормальный оттенок.

— Да, — ответил Мефистон.

С другой стороны города донеслись звуки боя.

— Полковник, — сообщил один из капитанов, — на кулытистов напали. По ним кто-то стреляет. Похоже, что они…

Федорак отключил связь.

Офицер в синих доспехах глядел на него с такой злостью, что полковник едва не съежился.

— Нам стоило оставить этого неблагодарного осла разбираться с его дезертирами, — сказал он. Шлем воин не снял, но голос его так и сочился презрением. — Да как он осмелился сомневаться в нашей верности?

— Рацел, — небрежно махнул рукой Мефистон, а затем повернулся обратно к Федораку. — Мне нужно найти предводителя этого мятежа.

Чувство предопределенности, охватившее Федорака при любовании картиной в столовой, резко вернулось.

— Значит, вас послал Император, — сказал он, чувствуя, как стучит сердце.

Мефистон не ответил.

— Так кто главарь? — потребовал ответа второй космодесантник, которому явно был в тягость весь разговор. — И где нам его найти?

— У них есть предводительница. Ее зовут Гоурин.

Похоже, Мефистон обрадовался, услышав имя. Конечно, он не улыбнулся — такое мрачное и неподвижное лицо едва ли могло улыбаться, — но быстро кивнул и покосился на Рацела.

— Я знаю, где она, — ответил Федорак, чувствуя воодушевление. — Я могу привести вас к ней.

Мефистон положил руку на висящую на поясе книгу в золоченой оправе и прошептал что-то, прозвучавшее как молитва.

— Покажи мне, — сказал он, махнув рукой в сторону города.

— Малик, — заговорил Федорак, отчасти взяв себя в руки, — возьми половину людей и обойди стены. Посмотри, остался ли кто-нибудь из культистов в живых. — Глаза Рацела сверкнули, и голос полковника дрогнул под столь свирепым взором. — А я проведу наших гостей в штабной комплекс, — с трудом договорил он, жестом приказывая водителю разворачивать машину.

Малик начал резко отдавать указания. Когда Федорак въехал обратно в город, вокруг стояли его солдаты с блестящими от возбуждения глазами.

Полковник чувствовал ликование бойцов и понимал его. Никто и не думал пережить этот день, а теперь они шли обратно в Адурим с шеренгами Астартес за спиной и грудами трупов еретиков позади.

Он остановился перед командным комплексом, ничтожный по сравнению с огромной аквилой, обрамляющей двери, и подождал Кровавых Ангелов.

Космодесантники шли спокойно и не торопясь, будто ничто на Сабассусе не могло представлять для них угрозы. Лишь шагающий впереди Мефистон проявлял какой-либо интерес к разрушенному городу, осматривая осыпающиеся стены и статуи. Поблизости от комплекса он остановился, кого-то подзывая. Появилась фигура, которую Федорак раньше не замечал. Худой крылатый сервитор, высотой не больше метра, но одетый в роскошную алую мантию и носящий прекрасную костяную маску под капюшоном. Он передал Мефистону большую медную пластину, покрытую замысловатыми узорами. Тот осмотрел сначала ее, а потом улицу вдоль и поперек. Склонился над металлом, что-то выводя на нем, а затем передал сервитору, упорхнувшему прочь и исчезнувшему среди рядов космодесантников.

— Как мне обращаться к вам? — спросил Федорак, когда Мефистон дошел до дверей штабного комплекса.

Вместо ответа тот поднялся по древним ступеням здания. Полковник с несколькими охранниками поспешил за ним.

Они вошли в круглый атриум, окруженный мостиками и балконами, и Кровавый Ангел склонил голову набок, глядя на колонну света, падающего сквозь далекий купол из бронестекла.

— Где мы можем поговорить? — спросил он, не смотря на Федорака.

Тот махнул солдатам рукой, и они открыли двери, ведущие в длинный зал, через который тянулся стол для совещаний. Конечно, сейчас на нем валялись обломки и части брошенного снаряжения, но стены остались целыми, а комната пустовала. Войдя внутрь, Мефистон посмотрел на груду мусора, и полковник ощутил прилив абсурднейшего стыда. Рацел же, войдя, пригвоздил свирепым взглядом одного из охранников.

— Вина. Лучшего, что здесь есть. — Затем Гай оттащил кресло, сел на него и с шипением выходящего воздуха снял шлем.

Взгляду полковника открылись серые волосы, выстриженные коротко, как и серебристая бородка. Лицо Рацела, похожего на разочарованного правителя, вызывало такую же тревогу, как вид Мефистона. Когда космодесантник поглядел на Федорака, его глаза неестественно замерцали, отбрасывая на запыленный стол синие отблески.

Полковник кивнул гвардейцу, и тот убежал, оставив его наедине с Кровавыми Ангелами.

Мефистон по-прежнему стоял, изучая плывущие над головой пылинки, а Рацел, сидящий на другой стороне, сверлил имперского офицера взглядом. Но никто из них не говорил. Федорах привык, что его боятся и слушаются. Теперь же он чувствовал себя, будто младенец, запертый с двумя разгневанными богами.

В комнату вбежали слуги, поставили бутылку вина и стаканы перед Рацелом, не осмелившись заглянуть ему в глаза.

Когда же они удалились, вошел Малик и подбежал к Федораку.

— Бой закончен, — ошарашенно прошептал он. — Эти… — Он покосился на Мефистона. — Эти Кровавые Ангелы перебили культистов. Bceх. — Его глаза расширились. — В Орксусе их, наверное, немного осталось. Должно быть, сюда пришла большая часть армии Гоурин. Думаю, если атакуем сейчас, то сможем…

— Что еще за Орксус? — процедил Рацел, скривившись от запаха вина в бокале.

— Город примерно в тридцати километрах к югу, — ответил Федорак. — Вы… — Он запнулся. — Как мне к вам обращаться?

— И там начался мятеж? — спросил Мефистон.

Он не смотрел на полковника. Если бы космодесантник не заговорил, Федорак мог бы даже подумать, что Кровавый Ангел впал в транс. Властелин Смерти стоял совершенно неподвижно, глядя на потолок.

— Да, — ответил полковник. — Началось все с сержанта, женщины по имени Гоурин. Я про нее уже говорил. Она была… — Федорак, злой и пристыженный тем, каким дураком его выставила ведьма, покачал головой. — Она тайно уводила моих бойцов с пути, уча их запретной вере. Говорила им, что вся Галактика меняется, что мы должны быть на правильной стороне перемен.

— Почему я не удивлен?.. — фыркнул Рацел.

Он отхлебнул вина, опять скривился, а затем осушил бокал одним глотком. Напиток смочил губы, окрасив их багрянцем. Когда Кровавый Ангел обнажил крепкие белые зубы в ухмылке, у Федорака сложилось впечатление, словно на него смотрит хищник.

Мефистон наконец оживился, склонил голову и что-то прошептал в воротник. Спустя мгновения двери распахнулись, и, хлопая крыльями, влетел крошечный сервитор. Он вручил Мефистону пластину, выполнив замысловатый поклон, а затем отступил в угол комнаты.

Космодесантник подозвал полковника, положив поднос на стол.

— Тебе что-либо говорят эти символы?

Федорак прищурился, глядя на вырезанные в металле узоры. Там виднелись десятки, возможно, сотни замысловатых знаков, но тот, на который показывал Мефистон, напоминал распахнутую пасть зверя, круг из зубов. Федорак не мог думать ни о чем, кроме зубов Рацела, все еще свирепо скалившегося.