– Ну?

– Ему дали три года за хулиганство, когда он был еще несовершеннолетним. Год отсидел в малолетке, потом – относительно недавно – перевели сюда. В колонии для малолетних он себя никак не проявил, не борзел, не крысятничал, в «активистах» не числился, потому и тюремный телеграф ничего толкового сюда не передал. Симпатичный мальчик без роду без племени, без статуса. Пока блатные решали, как с ним быть, беспредельщики сделали свой заход: сначала предложили поработать «шестеркой», а когда он их послал – Махмудов пообещал, что опустит пацана. Долго вокруг него ходил, чуть ли не неделю страху нагнетал. Ну вот и…

– М-да… Значит, воздействия не было? Никто Тараскину не внушил, что с обидчиком следует разделаться? Никто не пригрозил, что доберется на воле до его близких, если он не выполнит указания? Скверно… Вот что, Степанов: дело к вечеру, и домой мне возвращаться смысла нет, проще переночевать тут. Сможете достать мне раскладушку? Я бы прямо в кабинете и расположился. Сделаете? А я пока прогуляюсь, поразмышляю…

Стемнело так быстро, что Угорь почувствовал себя в другой какой-то реальности: вроде только что, во время обеда, ярко светило солнце… потом он вызвал Самохина… потом пообщались со Степановым… и, собственно, все – ночь на дворе.

Евгений прошелся туда-сюда в «химическом» свете фонаря перед административным корпусом, затем, вспомнив утренний маршрут, неторопливо двинулся в сторону клуба. Справа светились окна бараков, слева от столовой несло печным дымом. То и дело он примечал неясные тени и обходил их по первому слою – пусть охрана спокойно дежурит на местах, незачем тревожить ее и объяснять каждому солдатику внутренних войск, по какой такой причине заезжий следователь шляется в темноте по зоне, беспрепятственно минуя перекрытые локалки.

Расследование шло вовсе не так, как он себе представлял. Кусочки мозаики не просто не хотели складываться – они будто бы находились в совершенно разных, непредсказуемых местах: один в Австралии, другой подо льдами Арктики, третий на Марсе. Ну как, как связать убийство Махмудова с исчезновением Горина накануне? А есть ли связь между то ли перепутанным, то ли украденным «подогревом» и гибелью четверых заключенных-Иных?

Не зная всей специфики зоны, не зная отношений внутри нее, Угорь терялся, не представлял, какие вопросы важны, а каких и задавать не стоит. Ведь глядишь – и всего одна фраза прольет свет на произошедшее! Но где ж ее взять, фразу эту… Не проверять же всех и каждого «ментальным щупом»?! Заклятье слишком сильное, без веской причины его употреблять не следует. Да и безосновательное применение «длинного языка» налево-направо может вызвать бурю протеста со стороны Дневного Дозора – презумпция невиновности, мать ее! Хотя еще неизвестно, чем там пользуется следователь от Темных, распутывая то же самое дело…

И тем не менее: вон Федор Кузьмич Денисов, обычный деревенский участковый, вообще магию не использует – а дела раскрывает. «И еще какие дела!» – мысленно хмыкнул Угорь, вспомнив историю с тайной общиной.

В Сумраке он поднялся на второй этаж клуба. Вот здесь, почти в самом конце коридора, встретились Горыныч, Фагот и еще двое Темных. Почему здесь? Почему, кроме них, в здании вообще никого не оказалось? Вроде был вечер – самая пора сходить в библиотеку, почитать, поотжимать от груди штангу в спортзале, помастерить… ну, то, что они тут в художественных мастерских мастерят. И где был весь персонал?

Угорь попытался представить, как все произошло, – и не вышло. Не были мелом на полу очерчены контуры трупов, не было свидетельских показаний, кто где стоял в тот момент, когда сработало заклятье. Откуда оно взялось, кто его сотворил, почему не сработали охранные и блокирующие Силу амулеты тюремных Надзоров?

Покачав головой, Евгений двинулся обратно. Еще один вопрос занимал его: чего ради к Саньке в тот день явились все пятеро Темных? Тушенка – это, конечно, ценная штука в зоне, когда целыми днями жрешь «положняк», но разве не достаточно было отправить шныря? Хорошо, шныря бы Горин послал, да и Санька, наверное, тоже. Но впятером идти отбивать похищенные консервы, предназначенные Фаготу?! Бред какой… Ох, зря, зря Степанов не задержал в колонии Лыко и Фирмача! Впрочем, им-то Фагот мог и не сообщить, что же на самом деле было в «подогреве». Раз им подошла пора откидываться – то не их это дело.

– Вечер добрый, гражданин следователь! – неожиданно прозвучал в темноте насмешливый голос. – Мы ведь с вами, кажется, еще не пересекались?

– Бог миловал, надзорный, – не поворачивая головы в сторону говорившего, ответил Евгений.

– Как знать… – хмыкнув, вкрадчиво произнес Темный. – Может, смог бы чем-нибудь помочь Ночному Дозору. Вот вижу – сомнения вас одолевают, вопросы мучают, раз явились сюда в одиночестве, да в неурочный час.

– Ну, так и вы, любезный, в том же месте в тот же час оказались, – откликнулся Угорь.

Надзорный наконец выступил из темноты, поманил Евгения к зарешеченному окну.

– Видите? Вон там, в здании столовой, есть каптерка. Когда становится совсем скучно, я иду туда, общаюсь с поварами и охраной в неформальной обстановке. Иногда они меня картошечкой жареной подкармливают. А из окошка каптерки можно случайно увидать, как кто-то в клуб заходит, аккурат на место преступления.

– Я так понимаю, это повара в тот вечер подтвердили, что в клуб зашли четверо?

– И они подтвердили, – кивнул Темный, – и мы с коллегой убедились лично. Это сейчас тут… много времени прошло, разметало ошметки по Сумраку. А тогда, по горячим следам, мы со Степановым заглянули на второй слой. – Его ощутимо передернуло. – Подробностей было уже не разглядеть, ауры стали неинформативны, но их определенно было четыре штуки.

Угорь развернулся и снова прошелся по коридору до библиотеки.

– Слу-ушайте, а в тот момент еще можно было понять, как они располагались перед смертью? Ну, хотя бы где находился Светлый, а где – Темные? Кто из них пришел сюда первым, а кто потом?

– Повара говорили, что в локалке мелькнула сначала одна фигура, потом еще три. Наверное, логично, что этим одним был Горин, затем пришли остальные. А тут… – Он повращал в воздухе ладонью. – Тут уже ничего не разобрать было, все перемешалось.

Угорь вновь измерил шагами пространство от библиотеки до лестницы и, вздохнув, стал спускаться по ступенькам, даже не подумав пригласить Темного следовать за собой. Тот хмыкнул, но все же присоединился.

– А чем занимаются в мастерских? – вдруг спросил Евгений, посматривая на запертую дверь на первом этаже.

– Рисуют, выпиливают, вытачивают… Безделушки всякие, сувениры из зоны. Кто-то для себя, кому-то соседи по бараку заказывают. Самые лучшие в здешнем музее остаются.

– В музее? – удивился Угорь.

Надзорный рассмеялся.

– Ну, это сильно сказано, конечно. Не музей – уголок в мастерской. Да зайдите, посмотрите!

Он шевельнул пальцами – и дверь послушно распахнулась. Заходить Евгений не стал, оглядел помещение с порога. Верстаки, верстаки, мольберты. Через два зарешеченных окна внутрь проникало достаточно света от ярких «химических» фонарей, поэтому Угорь сразу приметил упомянутый надзорным уголок с образцами тюремного творчества: несколько рисунков тушью и акварелью на стене, на полочках – дюжина фигурок из дерева и хлебных мякишей, сплетенные из цветных проволочек авторучки, оловянные перстни с гравировкой, расписанные под хохлому деревянные ложки, какие-то явно дамские кулончики… Внезапно заинтересовавшись, он все же подошел поближе, всмотрелся в поделки получше. Вот это да! Старый знакомый!

– Удобно… – невпопад сказал Угорь.

– Вы о чем? – нахмурился за его спиной надзорный.

Евгений, искренне надеясь, что ранга надзорного попросту не хватит для того, чтобы почуять столь слабое колебание Силы, связанное с перемещением одной из безделушек в карман следователя, обернулся.

– Я говорю: лихо вы сейчас дверь открыли, любезный. Для пятого ранга – очень эффектно вышло.