В самом начале, как только они поженились, их занятия любовью были жаркими и требовательными. Они чувствовали друг к другу непреодолимое физическое влечение и получали удовлетворение, лишь когда совсем выбивались из сил. Время смягчило чувства, но радостные эмоции остались.

Вернувшись домой, они не спеша разделись и легли в постель. Эдвард крепко держал ее в объятиях, лаская ее лицо, грудь, нежно проводя рукой все ниже и ниже.

– Как прекрасно, – простонала Мэри. Она принялась целовать его тело, чувствуя, как он возбуждается все сильнее.

Затем они до изнеможения занимались любовью. Эдвард крепко прижал к себе жену.

– Я так сильно люблю тебя, Мэри.

– Я люблю тебя в два раза больше. Спокойной ночи, дорогой.

В три часа ночи тишину разорвал телефонный звонок. Эдвард снял трубку:

– Алло…

– Доктор Эшли? – произнес взволнованный женский голос.

– Да…

– У Пита Граймса сердечный приступ. У него ужасные боли. Похоже, что он умирает. Я не знаю, что делать.

Эдвард сел в кровати, пытаясь прогнать сон.

– Ничего не делайте. Пусть он не шевелится. Я буду через полчаса.

Он повесил трубку, встал с кровати и принялся одеваться.

– Эдвард…

Он посмотрел на Мэри. Ее глаза были полуоткрыты.

– Что случилось?

– Все в порядке. Спи.

– Разбуди меня, когда вернешься, – пробормотала Мэри. – Я опять тебя хочу.

– Я постараюсь вернуться побыстрее, – улыбнулся Эдвард.

Через пять минут он уже направлялся к ферме Граймса.

Он ехал по Олд-Милфорд-роуд. Ночь была холодная и сырая. Эдвард включил печку. Ведя машину, он думал, что зря не позвонил в «Скорую помощь» перед тем, как выйти из дома. Последние два «сердечных приступа» Пита Граймса оказались обострением язвы.

Он свернул на дорогу номер 18, которая проходила через Джанкшн-Сити. Город спал. Дул пронзительный холодный ветер.

Доехав до 6-й улицы, Эдвард свернул на дорогу 57. Сколько раз он ездил здесь летом, когда с полей доносятся запахи свежести, а вдоль дорог стоят стога сена. А сколько раз он ездил тут зимой, когда все покрыто снегом, а в морозном воздухе поднимается дым из труб. Непередаваемое чувство одиночества, когда в ночной темноте мимо тебя пролетают поля и деревья.

Эдвард быстро вел машину, не спуская глаз с дороги. Он подумал о Мэри, которая ждет его. «Разбуди меня, когда вернешься. Я опять тебя хочу».

Он был так счастлив. Он был готов на все ради нее. «Я приготовлю ей такой медовый месяц, о каком она и не мечтала», – пообещал он себе.

Впереди на пересечении дорог 57 и 77 стоял знак остановки. Когда Эдвард повернул на дорогу 77, откуда-то появился грузовик. Эдвард услышал шум его двигателя и увидел его фары, надвигающиеся прямо на него. Это был армейский пятитонный грузовик. Последний звук, который услышал Эдвард, был его собственный крик.

Звон колоколов церкви Нейи растаял в воздухе. Жандармы, охранявшие виллу Марина Грозы, не обратили никакого внимания на пыльный «рено», проехавший мимо. Ангел вел машину медленно, но не настолько, чтобы возбудить подозрение. Два охранника у ворот, высокая стена, очевидно, под током. Различные приспособления – инфракрасные лучи и тому подобное. Понадобилась бы целая армия, чтобы атаковать такую виллу.

«Мне не нужна армия, – подумал Ангел. – Только мой гений способен на это. Марин Гроза уже не жилец на этом свете. Если бы только моя мать видела, сколько у меня денег. Как она была бы счастлива».

В Аргентине бедные семьи были действительно бедными. А мать Ангела была одной из несчастных матерей-одиночек. Никто не знал, кто отец Ангела. Он видел, как его друзья и родственники умирали от голода и болезней. Смерть была образом жизни. Ангел рассуждал философски: «Раз это все равно должно случиться, почему на этом нельзя заработать?» Вначале многие сомневались в его способностях убивать, но те, кто становился у него на пути, имели обыкновение куда-то исчезать. Слава Ангела как убийцы росла. «Я никогда не допускаю просчетов, – думал Ангел. – Я – Ангел. Ангел смерти».

На покрытой снегом дороге было полно машин с красными мигалками, которые окрашивали морозный воздух в кровавый цвет. Пожарная машина, «скорая помощь», тягач, четыре патрульные машины, а в центре – освещаемый фарами пятитонный армейский тягач «М-871» и, практически под ним, искореженная машина Эдварда Эшли. Дюжина полицейских и пожарных стояли в стороне, притопывая ногами, чтобы не замерзнуть в этот предрассветный час. Посреди дороги лежало тело, накрытое брезентом. Подъехала машина шерифа, и не успела она остановиться, как оттуда выскочила Мэри Эшли. Она дрожала так сильно, что едва стояла на ногах. Увидев брезент, Мэри направилась к нему.

Шериф Манстер схватил ее за руку:

– Я бы на вашем месте не стал смотреть на него.

– Пустите меня! – закричала она и, вырвавшись, побежала вперед.

– Пожалуйста, миссис Эшли. Вам не надо смотреть на него.

Он подхватил ее, когда она потеряла сознание.

Она очнулась на заднем сиденье машины шерифа. Манстер сидел на переднем сиденье и наблюдал за ней. Печка была включена, и в машине было жарко.

– Что случилось? – тихо спросила Мэри.

– Вы упали в обморок.

Внезапно она вспомнила. «Вам не надо смотреть на него». Мэри посмотрела в окно на машины с красными мигалками и подумала: «Это сцена из ада». Несмотря на жару в машине, у нее стучали зубы.

– Как это… – Ей было трудно говорить. – Как это с-случи-лось?

– Он проехал на знак. Армейский тягач, что ехал по дороге 77, пытался свернуть, но ваш муж мчался прямо на него.

Она закрыла глаза и представила эту ужасную сцену. Она увидела, как грузовик врезается в машину Эдварда, и почувствовала его предсмертный страх.

Она с трудом произнесла:

– Эдвард был осторожным в-водителем. Он никогда бы не поехал на з-знак остановки.

– Миссис Эшли, – сочувственно сказал шериф, – у нас есть свидетели. Священник и две монахини видели, как все это случилось, и полковник Дженкинс из Форт-Райли. Все они говорят одно и то же. Ваш муж не остановился перед знаком.

Ей казалось, что время замедлило ход. Она видела, как тело Эдварда перенесли в машину «скорой помощи». Полицейские допрашивали двух монахинь, и Мэри подумала: «Они же там замерзнут».

– Тело отвезут в морг, – сказал шериф Манстер.

«Тело».

– Спасибо, – отозвалась Мэри.

Шериф встревоженно посмотрел на нее.

– Давайте я лучше отвезу вас домой, – предложил он. – Кто ваш семейный доктор?

– Эдвард Эшли, – сказала Мэри. – Эдвард Эшли – мой семейный доктор.

Позже она смутно вспоминала, как шериф привез ее домой. Флоренс и Дуглас Шайферы ждали ее в гостиной. Дети еще спали.

Флоренс обняла ее:

– О дорогая! Какое горе! Какое ужасное горе!

– Все в порядке, – сказала Мэри. – Эдвард попал в аварию. – Она хихикнула.

Дуглас внимательно посмотрел на нее:

– Давай я отведу тебя наверх.

– Со мной все в порядке, спасибо. Может, выпьете чаю?

– Пойдем, – сказал Дуглас, – я уложу тебя.

– Я не хочу спать. Может, вам что-нибудь приготовить?

Когда Дуглас вел ее наверх в спальню, Мэри сказала:

– Это была авария. Эдвард попал в аварию.

Дуглас Шайфер посмотрел в ее глаза. Они были пустыми и невидящими. Он почувствовал, как у него по телу пробежала дрожь.

Он спустился за своим медицинским чемоданчиком. Когда он вернулся, Мэри лежала неподвижно.

– Я дам тебе снотворного.

Он дал ей таблетку и сел рядом на кровати. Прошел час, а Мэри все еще не спала. Еще одна таблетка. Потом еще одна. Наконец она заснула.

Расследование по делу 1048 – об аварии со смертельным исходом – проходило очень строго. Так как здесь были замешаны и военнослужащие, то вместе с шерифом в расследовании принимал участие ОУР – отдел уголовных расследований вооруженных сил.