Нервная система Нику Ионеску была поражена. Бледный, он лежал в постели, подключенный к респиратору.

В комнату зашел президент Ионеску:

– Ну что?

– Ваше превосходительство, мы связались с коллегами во всех европейских странах. Нигде нет сыворотки.

– А в США?

Врач пожал плечами:

– К тому времени когда мы договоримся о перевозке сыворотки сюда… – Он помолчал. – Я боюсь, будет слишком поздно.

Ионеску подошел к кровати и взял руку сына. Она была влажная и безжизненная.

– Ты не умрешь, – заплакал Ионеску. – Ты не умрешь.

Когда истребитель коснулся бетонной дорожки в международном аэропорту Атланты, его уже ждал автомобиль с сывороткой против ботулизма, упакованной в лед. Через десять минут самолет снова был в воздухе, направляясь на северо-восток.

«СР-71» – самый современный и самый быстрый сверхзвуковой самолет, в три раза превышающий скорость звука. Лишь посреди Атлантики он чуть замедлил свой полет для дозаправки в воздухе. Пять тысяч миль до Бухареста самолет пролетел за два с половиной часа.

Полковник Маккинни встречал его в аэропорту. Дорога к президентскому дворцу была расчищена военными патрулями.

Всю ночь Мэри провела в своем кабинете, получая доклад о развитии событий каждые полчаса. Последний поступил в шесть утра.

Позвонил полковник Маккинни:

– Они ввели мальчику сыворотку. Врачи говорят, он будет жить.

– Слава тебе, Господи!

Через два дня Мэри передали ожерелье из бриллиантов и изумрудов вместе с запиской: «Я никогда не смогу вас отблагодарить. Александру Ионеску».

– Господи, – воскликнула Дороти, когда увидела ожерелье, – да оно стоит полмиллиона долларов!

– По меньшей мере, – ответила Мэри. – Отправьте его обратно.

На следующее утро президент вызвал Мэри во дворец.

– Президент ожидает вас в своем кабинете, – сообщил помощник.

– Можно я сначала зайду к Нику?

– Разумеется. – Он провел ее наверх.

Нику лежал на кровати, читая книгу. Когда Мэри вошла, он поднял глаза.

– Доброе утро, госпожа посол.

– Доброе утро, Нику.

– Отец рассказал мне о том, что вы сделали для меня. Я хочу поблагодарить вас.

– Мне не хотелось, чтобы ты умер. Может, ты еще женишься на Бет.

Нику рассмеялся:

– Пусть приходит, и мы с ней поговорим на эту тему.

Президент Ионеску ждал Мэри внизу.

– Вы возвратили мой подарок, – без вступления сказал он.

– Да, ваше превосходительство.

Он показал ей на кресло:

– Садитесь. – Он долго изучающе смотрел на нее. – Что вы хотите?

– Жизнь ребенка не предмет для торговли, – ответила Мэри.

– Вы спасли жизнь моего сына. Я обязан вам…

– Вы ничего мне не должны, ваше превосходительство.

Ионеску стукнул кулаком по столу:

– Я не хочу оставаться у вас в долгу. Назовите вашу цену!

– Здесь не может быть никакой цены, ваше превосходительство, – сказала Мэри. – У меня двое детей, поэтому я прекрасно понимаю ваши чувства.

На мгновение он закрыл глаза.

– Понимаете? Да если бы что-нибудь случилось… – Он замолчал, не в силах продолжать дальше.

– Я была у него. Он выглядит прекрасно. – Мэри встала. – Если это все, ваше превосходительство, мне надо возвратиться в посольство. У меня назначена деловая встреча. – Она направилась к двери.

– Подождите!

Мэри обернулась.

– Вы не хотите принять мой подарок?

– Нет. Я ведь уже объяснила…

Ионеску поднял руку:

– Ладно-ладно. – Он на секунду задумался. – Если бы вы могли загадать желание, что бы вы пожелали?

– Ничего…

– Вы обязаны! Я настаиваю! Одно желание. Все, что вы хотите.

Мэри стояла, глядя на него. Наконец она сказала:

– Я хочу, чтобы был снят запрет на выезд евреев за границу.

Ионеску забарабанил пальцами по столу.

– Ясно. – Он долго думал, затем посмотрел на Мэри. – Хорошо. Их, конечно, не отпустят за границу, но жить им станет легче.

Через два дня, когда появилось сообщение об этом, Мэри позвонил сам президент Эллисон.

– Вот это да! – сказал он. – Я думал, что послал туда дипломата, а вы оказались волшебницей.

– Просто мне повезло, господин президент.

– Если бы всем моим дипломатам так везло. Примите мои поздравления. Отличная работа!

– Спасибо, господин президент.

Она повесила трубку. На лице у Мэри сияла улыбка.

– Июль уже не за горами, – сказала Хэрриет Крюгер Мэри. – Раньше посол США всегда устраивал прием Четвертого июля[11] для всех американцев, живущих в Бухаресте. Но если вы считаете…

– Это прекрасная мысль.

– Отлично. Я займусь всеми приготовлениями. Флаги, воздушные шары, оркестр, фейерверк.

– Спасибо, Хэрриет.

На это уйдут все деньги, рассчитанные на содержание резиденции, но это стоит того. «Просто я сильно скучаю по дому», – подумала Мэри.

Флоренс и Дуглас Шайферы преподнесли Мэри сюрприз.

– Мы в Риме! – кричала в трубку Флоренс. – К тебе можно будет приехать?

– А когда вы сможете? – взволнованно спросила Мэри.

– Как насчет завтра?

Когда на следующий день Шайферы приземлились в аэропорту Отопени, Мэри встретила их на посольском лимузине. Объятиям и поцелуям, казалось, не будет конца.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказала Флоренс. – Совсем не изменилась.

«Если бы они только знали», – подумала Мэри.

По пути в резиденцию Мэри показала им те достопримечательности, которые четыре месяца назад показывали ей самой.

– Так вот ты где живешь? – спросила Флоренс, когда они въехали в ворота, охраняемые морским пехотинцем. – Я поражена.

Мэри показала Шайферам резиденцию.

– Господи! – воскликнула Флоренс. – Плавательный бассейн, танцевальный зал, тысяча комнат, собственный парк!

За обедом они рассказывали Мэри последние новости из Джанкшн-Сити.

– Ты хоть немного скучаешь? – спросил Дуглас.

– Да. – Только теперь Мэри осознала, как далеко она от дома. В Джанкшн-Сити была простая мирная жизнь, там были ее друзья и знакомые. Здесь – тревога, опасность, угрозы, написанные на стенах красной краской. Красный цвет – цвет насилия.

– О чем ты думаешь? – спросила Флоренс.

– Что? Да так, ничего. Замечталась. А что вас привело в Европу?

– Меня пригласили в Рим на медицинский симпозиум, – объяснил Дуглас.

– Рассказывай все, – попросила Флоренс.

– Честно говоря, я не собирался ехать, но мы так о тебе беспокоились, что решили навестить тебя. И вот мы здесь.

– Я так рада.

– Никогда не думала, что ты станешь такой звездой, – вздохнула Флоренс.

– Флоренс, – засмеялась Мэри, – я посол, не звезда.

– Я совсем не про это говорю.

– А про что?

– А ты сама не знаешь?

– Не знаю… о чем?

– Мэри, на прошлой неделе в «Тайм» была большая статья, посвященная тебе и детям. И вообще про тебя пишут во всех газетах и журналах. На всех пресс-конференциях Стэнтон Роджерс приводит тебя в пример. Сам президент говорит о тебе. Поверь мне, о тебе столько говорят!

Мэри вспомнила слова Стэнтона Роджерса: «Президент старается рекламировать вас».

– Вы надолго приехали? – спросила Мэри.

– Я бы осталась тут навсегда, но через три дня нам надо возвращаться домой.

– Как ты тут живешь? – спросил Дуглас. – Я имею в виду без Эдварда?

– Уже лучше, – медленно сказала Мэри. – Правда, я разговариваю с ним каждую ночь. Странно?

– Не совсем.

– Мне все еще трудно. Но я стараюсь. Стараюсь.

– Ты ни с кем не встречаешься? – осторожно спросила Флоренс.

– Кстати, встречаюсь, – улыбнулась Мэри. – Завтра встретитесь с ним на обеде.