— Пригласите понятых. Я частенько ошибаюсь, но случается… Всякое случается. — И уже другим тоном продолжал: -Хозяин, за ним понятые, пройдите, пожалуйста, на кухню.

По выражению лица Волина сыщик понял, что в данном случае не ошибся.

На кухонном столе стоял пухлый портфель. Следователю не совсем, видимо, отшибло мозги, так как он, сориентировавшись, спросил:

— Гражданин Волин, что находится в данном портфеле?

— Понятия не имею, данный портфель я в первый раз вижу, — ответил Волин.

Следователь повел себя профессионально, обратился к понятым:

— Скажите, кто последним входил в квартиру?

— Вот они, — старушка указала пальцем на экспертов. — А мы с Валюшей перед ними. Но они на кухню заглядывали, я помню…

— Кончай, Аннушка, — у ее мужа, несмотря на субтильное телосложение, оказался оттягивающий в хрип бас. — Портфеля ни у кого в руках не было. Да такие громоздкие предметы и не подбрасывают.

— Я тоже так думаю, — следователь обрел уверенность. — Анна Григорьевна, вы у нас самая бдительная, не откажите в любезности, откройте портфельчик. Хозяин его не видел, мы тем более. Мы все вместе и поинтересуемся содержимым.

Аннушка подергала замок, портфель легко открылся, старушка вытянула из него мятую газету, затем белый полиэтиленовый мешочек и осторожно положила на стол.

Некоторое время все молчали, Орлов встретился взглядом с Гуровым, указательным пальцем стукнул по виску и оттопырил большой. Следователь заметил и усмехнулся:

— Полагаю, что столь «крохотный» портфельчик сумел бы обнаружить и следователь прокуратуры.

Орлов хотел ответить, что следователь прокуратуры, судя по его квалификации, давно бы уже, принеся извинения, убрался из квартиры. Но полковник имел уже изрядный опыт не говорить всего, что ему хочется, поэтому легко промолчал и даже без напряжения согласно кивнул.

Кулечков в портфеле оказалось двенадцать штук, Аннушка выстроила их рядком и сказала:

— На сахар не похоже, мягонькое. Может, сахарная пудра?

— Возможно, — следователь не сводил взгляда с Волина. — Только мы гадать не будем. У нас есть специалисты, пусть определят. — Он повернулся к экспертам: — Товарищи, прошу…

— Необходимо отвезти в лабораторию, — ответил эксперт. — Составить протокол изъятия — и в лабораторию…

— Товарищи, не учите меня, — перебил следователь, продолжая сверлить Волина взглядом. — Вы дайте предварительное заключение. А то действительно изымем какую-нибудь пудру, позора не оберешься…

— Я повторяю, данный портфель вижу впервые и что в нем находится, не знаю, — сказал Волин.

— Преступник никогда не знает, что находится у него дома. Золото, бриллианты, мешки денег, — язвительно заметил следователь. — И что у него в кармане лежит, преступник тоже не знает.

Большинство людей, получив удар, горбятся, съеживаются, опускают голову. Волин же выпрямился, развернул плечи. Обычно в движениях мягкий, вальяжный, сейчас он подобрался и походил на строевого офицера, который в штатском костюме чувствовал себя дискомфортно.

Гуров его не жалел — человек сам определяет свою судьбу, — но смотрел на Референта с уважением: силенка и воля у человека присутствовали.

— Эксперты и понятые останутся здесь, а мы пройдем в гостиную, — сказал следователь. — Надеюсь, гражданин Волин пожелает сделать заявление.

— Пожелает, и именно заявление, — Волин первым вышел из кухни и посмотрел Гурову в лицо. — Награды получит этот щелкопер, а ты, Лев Иванович, получишь срок. Только мы пройдем не в гостиную, а в кабинет!

— Не забывайтесь, здесь распоряжаюсь я! — вспылил следователь. Орлов и Гуров держались статистами.

— Присаживайтесь, — сказал Волин, когда они вчетвером вошли в кабинет. — А вы, гражданин следователь, усаживайтесь за стол, раскладывайте свои бумажки, вы сейчас будете писать.

Следователь промолчал, сел за массивный стол и с нескрываемой завистью осмотрел роскошные предметы из бронзы и янтаря. Не удержался, щелкнул зажигалкой, которая послушно вытянула вверх длинный язычок пламени. Орлов опустился в низкое кресло, Гуров подошел к книжному шкафу.

— У вас недавно убили генерала, — Волин снял со стены старинный мушкет с широким прикладом.

— В данный момент это не имеет значения, — следователь взял со стола серебряный «Паркер» с золотым пером, нарисовал в блокноте несколько завитушек и расписался. — Несколько позже я вас допрошу и по этому вопросу.

— Почему позже? — Волин пожал плечами, отодвинул заднюю задвижку приклада и поднял мушкет над столом. Приклад оказался полым, и Волин пытался что-то из него вытряхнуть. Все следили за манипуляциями хозяина, но из приклада ничего не выпадало. Волин запустил в полость руку, понял, что тайник пуст, и повернулся к Гурову. Сыщик листал томик Эдгара По, не обращая на происходящее никакого внимания.

Волин не верил собственным глазам. Исчезновение пистолета с отпечатками Гурова и фотографий потрясло Референта больше, чем обнаруженный на кухне портфель.

Следователь смотрел недоуменно, даже отодвинул пепельницу из янтаря, а полковник Орлов, все поняв, вытянул ноги, совсем утонул в кресле и занялся созерцанием собственного носа.

— Вот, — сказал Гуров, найдя в томике Эдгара По нужную страницу. — Основоположник детективного жанра в своем рассказе «Пропавшее письмо» утверждает, что самый надежный способ спрятать предмет — вовсе не прятать его, а положить на видном месте. Это древнее оружие висит на самом виду.

— А что вы прятали? — спросил следователь.

— Теперь это не имеет значения, — ответил Волин.

В кабинет заглянул эксперт.

— Товарищ следователь, можно вас на минуточку?

Следователь вышел, а сыщик поставил томик Эдгара По на место.

— Если вы читаете книги, это не означает, что их не читают все остальные, — сказал Гуров. — Лежачего, конечно, не бьют, но вынужден добавить: Олег Веселов жив и находится в надежных руках. Не хочу читать нравоучения, но если вы ставите капкан, то не попадайтесь в него сами. Ваш трюк с записью разговоров в машине… далеко не высшего класса. И думаю, нам удастся восстановить обстоятельства убийства генерала Потапова.

Волин открыл бар и налил себе изрядную порцию. Казалось, он не слушал Гурова.

— Ни скупку, ни перепродажу вы не докажете. Хранение наркотиков… — Он выпил. — Сколько лет?

— Я даже не знаю статью, — ответил Гуров. — Петр Николаевич?

— А черт его знает, не сталкивался. — Орлов поднялся. — Приедем домой, посмотрим.

Вернулся следователь, он был хмуp и деловит.

— Руслан Алексеевич, я возьму подписочку о невыезде из Москвы. Завтра в пятнадцать попрошу явиться в прокуратуру. У меня к вам несколько вопросов. Я не извиняюсь, никакого ущерба мы вам не нанесли, однако… — Он развел руками. — Розыскники народ горячий, кавалеристы! А мы нудные законники. — Он кивнул опешившему Волину, а на Гурова даже не взглянул. — Товарищ полковник, поехали, договорим в кабинете…

Отзвучали все шаги, захлопнулись все двери, Волин стоял в холле со стаканом в руках и то ли боялся очнуться, то ли, наоборот, хотел как можно скорее стряхнуть с себя все только что происшедшее, быстрее все забыть. За спиной раздался тихий смех, Волин судорожно повернулся и увидел старушку Аннушку.

— В наши-то времена они не цацкались, говорили, был бы человек, а статью и доказательства мы всегда найдем. Кто же над вами так подшутил, голубчик? — Старушка трясла задремавшего на диване мужа. — Валюша, хватит дремать, идем домой чай пить.

— Я как чекистов увижу, так в сон тянет, — прогудел старик, поднимаясь.

Волин все еще не мог сориентироваться. Ясно, что в таинственном портфеле не обнаружили криминала. Но тогда что это за портфель, откуда он и зачем?

— Руслан Алексеевич, тебе такое количество крахмала ни к чему, я возьму пакетик? — спросила Аннушка.

— Крахмала? — Волин допил из стакана и поперхнулся. — Забирайте весь, сделайте одолжение.