Для меня же все усложнялось тем, что за испытанием примала следили представители кланов. Не пройдешь лес по краешку.

— Я дам тебе копье, не волнуйся. Это наш шанс.

Хильда задумалась на мгновение, затем продолжила:

— Второе испытание — стихия. Не овладеешь ей, не выживешь, — она кивнула на недоделанную стену, — Поэтому тебе лучше научиться сейчас дружить с землей.

— Только одна стихия, госпожа?

— Да. Поэтому-то стихушники с двумя стихиями так ценятся. Это повышает шансы. Хотя у тебя с водой совсем плохо.

Я сам покосился на стену. Что там можно придумать, чтобы владение стихией меня спасло? Закопают на полкилометра под землю?

Воображение стало рисовать, что стихийника воды забрасывают в открытый океан, огневика — в жерло вулкана, а воздушника ангел сбрасывает с высоты нескольких километров. И всем кричат вслед: «Овладей стихией!»

— Ну, и последнее, самое легкое, — усмехнулась Волчица, пронизывая меня взглядом черных глаз, — Верность.

— А это что, госпожа?

— Ты ответишь перед Небом, верен ли ты клану Лунный Свет и готов ли отстаивать его право на «слово» ценой своей жизни.

Я задумался. Сразу вспомнились всякие клятвы с возложением рук на обрядовую книгу. Возможно, тут меня ждет то же самое.

— Ну да, звучит легче всего остального, госпожа, — сказал я.

— Главное, не солгать перед Небом, — добавила Волчица.

И снова мне не понравился ее голос.

— А что тогда? — осторожно спросил я, хотя уже был готов к ответу.

— Смерть. Небо не терпит лжи.

Я промолчал. Ситуация совсем переставала мне нравиться. Насколько я понял, в этом мире якобы справедливое Небо с удовольствием раздавало смерть направо и налево, особенно если это касалось нулей или стихушников.

Наверняка там просто будет сидеть комиссия из магов с чутьем на ложь. Услышат они мои мысли о клане Лунный Свет, да и о Серых Волках вообще, и тогда мне точно конец. Самое легкое задание грозило обернуться провалом.

Тут я покосился в сторону манекенов, и Волчица усмехнулась.

— Ты гордый, независимый… — сказала она, — Сильная воля.

Я вздрогнул, услышав эти слова. Мне уже говорили такое.

— Даже то, что я покалечила тебя, Спика, не сломало твою волю, — она покачала головой, — Спика… Марк, не думай, что у тебя получится сбежать. Я выставила охрану.

Поднявшись, я посмотрел ей в глаза. Мы долго смотрели друг другу в глаза, и, наконец, Волчица сказала:

— Неужели даже это тебя не остановит?

Я упрямо промолчал, и Хильда сказала:

— Сейчас пойдешь к себе, до утра запрещаю тебе выходить, — затем она обернулась и крикнула, — Фолки!

Из дома вышел зверь. Он не был крупным, скорее просто коренастым. Длинные черные волосы, прихваченные обручем. С плеч свисал плащ, под которым на поясе угадывалась пара кинжалов.

— Смотришь за ним, не отходишь от двери всю ночь.

Тот коротко кивнул и пронзил меня проницательным взглядом.

— Если побежит, калечишь. Подозрительно себя ведет — калечишь, — строго произнесла Хильда, — Если даже заговорит с тобой, калечишь.

Я сидел, запертый в своей каморке, и думал. За окном уже потихоньку вечерело, и как выбраться из этой ситуации, я не знал.

В голове я проматывал кучу вариантов, и почти все обещали плачевный результат. Можно попробовать отвлечь этого самого Фолки, но еще по его взгляду я понял, что этого зверя поставили охранять меня не просто так. Есть у него какие-то таланты. Тем более, копья у меня еще нет.

Можно попробовать сбежать из Леса Правды, ведь к тому времени копье у меня точно будет. Но если там действительно поставят сильных Серых Волков из других кланов, то они только будут рады сами меня прибить.

Дальше…

Что будет дальше Леса Правды, я вообще смутно представлял. Скорее всего, остальные испытания так же проходят под наблюдением. Так что бежать надо сейчас.

Я осторожно прощупал свою каморку. Кирпичные стены с радостью откликнулись, и стали показывать мне всевозможные трещинки, дефекты и слабые места. Вскоре я обнаружил, что задняя стена сарайчика в одном углу просела, и чуть треснула во внешней кладке.

Это был тот самый угол, где стояла кровать. Я сел на тюфяк и приложил ладони к стене. Попробовал влить немного энергии в трещинку…

Голова сразу загудела — строили добротно, все было крепко схвачено раствором. А ведь можно попросить Фолки протаранить мной стену, отлежаться после прихода лекаря, а потом добить пробоину. Я усмехнулся бредням, которые лезли мне в мысли.

Я на всякий случай послал сканирующий луч к двери и осторожно прощупал землю под Фолки. Он стоял там, не шелохнувшись. Я не рискнул задерживать там свои мысли, вдруг еще почувствует.

Вернувшись к трещине, я вспомнил, что в усыпальнице у Скорпионов умудрился просунуть пальцы в щели, заполненные более мягким раствором. Но нет, здесь кирпичи были подогнаны почти впритирку, да и раствор явно отличался по качеству — он никак не желал осыпаться по мановению мысли.

— Вот же, — прошептал я, — Построили, блин…

За дверью послышались голоса. Я непроизвольно послал мысленный луч по земле, и вдруг с удивлением обнаружил, что могу слышать, о чем говорят. Видимо, звуковые волны били в землю, и я мог это чувствовать.

— Госпожа сказала, накормить примала, — услышал я искаженный, будто в компьютерной обработке, голос Устрицы.

— Да, я знаю, — ответил Фолки.

Послышался шлепок, и хихиканье служанки.

— Эх, если б не наказ Хильды, — проворчал Фолки, — Иди, у тебя полчаса.

Щелкнул засов, и внутрь проскользнула Устрица с подносом. Она прикрыла дверь, и там снова звякнуло — Фолки запер нас.

— Привет, Спика, — первушка слегка смутилась, глядя на меня, лежащего на кровати.

— Привет, Устрица, — я сел, глядя на поднос.

В ноздри ударил запах съестного, и я понял, что не ел целый день. Живот сразу скрутило спазмом и, видимо, мое урчание было слышно очень хорошо.

— Сейчас, я все сделаю, — белобрысая метнулась к столику и сразу стала раскладывать плошки.

Долго меня упрашивать не пришлось, и я быстро перескочил на табурет. Вполне возможно, что мои неудачи могли быть от того, что я просто напросто голоден.

Я управился с едой за пять минут. Умял какую-то наваристую похлебку, закусывая свежим хлебом, потом сточил кусок мяса. Порции были небольшими — вероятно, тут все было отмерено так, чтобы я не обожрался.

Запив все в конце каким-то душистым травяным чаем, я благодарно взглянул на Устрицу, пристроившуюся на краешке кровати.

— Спасибо, — я улыбнулся, — Мне действительно просто надо было поесть.

— Ты завтра можешь погибнуть, — задумчиво ответила белобрысая.

— Ну, это мы еще посмотрим, — ответил я, — Сдаваться не собираюсь.

— Я знаю, — кивнула Устрица, — Я слышала хозяйку, она разговаривала с другими господами. Она говорит, что ты очень сильный, и у них теперь есть шанс в этот раз сказать свое «слово».

Я усмехнулся. Интересно, а кому-нибудь интересно, что у меня тоже есть свое, веское слово? Я тоже много чего могу сказать Серым Волкам.

Устрица поднялась и подошла ко мне. Взглянув ей в глаза, я понял, что меня уже мысленно раздели. Она положила мне на плечи руки и огладила шею.

— Ты очень сильный. Я не видела таких сильных первашей.

Мне хотелось спросить: «А как же Трутень?», но Устрица уже прильнула к моим губам. Поцелуй застал меня врасплох, и я попытался мысленно возмутиться, напомнить о своих моральных долгах.

Ее горячие губы будто вливали в меня жар, он распалял страсть, и я не сразу понял, что это тоже наверняка стихия огня.

Но сопротивляться было поздно, во мне проснулся уже совсем другой голод, и он быстро захватил надо мной власть. Кажется, тут даже Небо не смогло бы ничего сделать.

Я встал и руки сами легли на спину девушке…

Устрица убежала ровно через двадцать минут. Я лежал и неверящим взглядом смотрел на талисман Рычка, который она мне оставила. Прядь светлых волос, обмотанных вокруг веточки.